Тонкий слои лжи. Человек в дверном проеме - Страница 16

Манчини вцепился в стойку, посмотрел на бывшего друга слезящимися глазами:

- Когда мы предусмотрели совещание и то, что ты уйдешь через запасной выход и все другое, я достал средство. Помнишь? Ты еще колебался, и я подошел к окну, вроде хотел выбросить. Тогда, Хай, ты был другим, только казался мягким, я неплохо тебя знал, у тебя в те годы хваточка водилась о-го-го. Думал вначале достать тебе безобидное средство: глюкозу или просто дистиллированную воду. Потом встревожился. Вдруг проверишь препарат на зверюшках? Только не после, как сделал ты, а до… До поездки в Си-Кейп. Понимаешь? Вдруг схватишь меня за руку? Пришлось достать настоящее средство. Тут я сам себе затянул петлю. Сразу возник вопрос: на самом деле погубить Салли? Ужас. Дать задний ход? Не получалось. Ты уже разлетелся, как паровоз под парами…

Бакстер поежился, не без дрожи представил, в окружении каких людей прожил лучшие годы, ослабил узел галстука, любил эти бесполезные тряпичные хомуты по старой памяти. Снова всплыло воспоминание, сменившееся смятением: неужели он убил Салли? С кем же бежал Билли? С кем жил в его доме?

- Дальше! Дальше что? - Бакстер приподнялся на локтях.

- Дальше? - Манчини начал грызть ногти, такого раньше за ним не водилось. - Меня надоумил один человек. Подменить Салли…

- То есть как? - Бакстер замотал головой. - Кем подменить?

- Другой женщиной.

Бакстер охнул. Значит он убил ни в чем не повинного человека. Но почему безымянная жертва согласилась сыграть роль Салли? Не знала, что ей грозит? Вынудили? Запугали? И когда они успели это провернуть? Как все было? Он отыскал Салли на пляже, потом полез в воду (Салли предложила!) и… Бакстер вспомнил нелепые носилки на пляже в ярде от шезлонга Салли. Получалось, пока он купался, они пересадили в шезлонг другую женщину, а Салли утащили.

- Значит я убил человека? - выдавил Бакстер. - Все-таки убил?

Манчини стряхнул перхоть с плеча:

- Никого ты не убил. Дослушай. Один тип, когда я ему вес рассказал, надоумил меня. Договориться в морге. Я кое-кого попросил. Сторожа-пьянчужку. Не одолжит ли он нам труп. Подходящий. Конечно, на время. Заплатили несколько монет. Подбирали тело, похожее на Салли. Пришлось подождать. Жара в те дни стояла страшная. Помнишь? Все рассчитали по секундам, тело прогрели на солнышке, чтобы тебя не отпугнул холод. У объекта (так между собой называли тело) давно наступило трупное окоченение, но я считал: ты будешь на таком взводе, что вряд ли на что обратишь внимание. Получилось сложнее. Мы репетировали каждое движение, каждый шаг. Помнишь, я отлучался в командировку? Мы не рассчитали. Труп на пляже - видно за версту, доска доской, ничего не гнется, страх да и только. Пришлось изготовить куклу. Вылитая Салли. Особенно под панамой. Сейчас это пара пустяков. Ты сразу хотел лететь, а я сказал: не к спеху. Делали муляж. Как только куклу получили, я тут же притащил тебе билет на самолет. Ты купался, куклу из носилок пересадили в шезлонг, а Салли в носилки. Ты ничего не заметил, действовал как заведенный. А вечером и труп пригодился, им заменили куклу. Я хотел, чтобы на пляже обнаружили мертвую женщину и напечатали о случившемся в газете. Зачем? Чтобы ошеломить тебя, сломать. Все так и вышло. Ты обезумел, когда услышал голос Салли. Пришлось повозиться. Деньги за так не заработаешь…

Бакстер вспомнил нелепую позу Салли на пляже, прикусил губу от омерзения.

- А что с Салли?

Манчини пожал плечами, полез в карманы, потом словно что-то вспомнил - махнул рукой.

- Года три таскал с собой копию медицинского заключения. Ей конец. Наркотики. Не перенесла увядания: постарела, подурнела. Помнишь, я предвидел… Помочь ничем нельзя. Поздно. Ее консультировал Роберт Миллер. Шишка из миннесотского университета. Дока по наркотикам. Подтвердил: конец.

Бакстер сразу смекнул, что Билли врет. Про Салли. Утешает себя. И его Салли использовала, как Хаймена, выжала до капли и вышвырнула, как банановую кожуру. Бакстер сразу догадался. Он словно в футе от себя увидел Салли, худенькую, подтянутую, в окружении галдящих поклонников.

Манчини нащупал в кармане бумагу, протянул Бакстеру.

- Что это? - Бакстер вертел бумагу с гербовыми печатями и грифами.

Манчини облизнул пересохшие губы, заерзал на стуле, и Бакстер успел подумать, что Билли проиграл еще больше, чем он, проиграл все, скатился на самое дно и теперь ему осталось последнее - сыграть в благородство. Бакстер даже порадовался собственной проницательности, когда все так и оказалось. Билли искал тихую гавань, покровительство и знал, что Бакстер, если не выплыл, то стоит на ногах.

Бакстер широко улыбнулся:

- Что это?

- Письменное признание под присягой с моей подписью. Тут все, что тогда произошло с нами, в подробностях. Крючкотворы называют аффидевит. Я здесь не случайно. Искал тебя, чтобы отдать. Это бумага отмоет тебя до бела. Ничего и не произошло по существу… так дурацкие шутки…

Манчини отколупнул кусок грязи от засаленных, вечность не глаженных брюк.

Бакстер пробежал бумагу. Отер лоб салфеткой. Бог мой! Все, как и рассказал Билли, слово в слово: подмена, укол, кукла, кража из морга… С такой бумагой он поднимется вновь. Даже, если только продаст право на описание своей жизни газете или кому из писак. Правда Манчини крышка. Лет на…

Бакстер вздохнул, посмотрел прямо в глаза Билли, аккуратно перегнул бумагу пополам, разорвал раз и еще раз, опустил клочки в пепельницу.

Впервые в глазах Манчини мелькнуло облегчение. Прощен!

Бакстер кивнул на улицу.

- Смотри, какой денек. Жарища. У нас тут пляж неподалеку Не хочешь? Купнемся. Потянем пивка…

Манчини спрыгнул с круглой, обтянутой кожей шляпки, ладошки молитвенно сложились.

- Согласен.

Бакстер, выходя, шепнул пару слов бармену. Шли молча. Каждый думал о прожитом и плакал и смеялся, только в себе, никому не показывая вида, поди догадайся, что там у них внутри. Обычное дело: двое мужчин средних лет отправились на пляж в солнечный день.

Часа через три распрощались. Манчини хотел спросить: не таишь зла? Не стал. И без того понял: прощен. Он потер заросший подбородок, помялся:

- Не одолжишь две-три сотни? Отдам непременно.

- Какие разговоры. - Бакстер обнял Билли. - Сейчас не могу. Будут через день-другой. Дай адрес, переведу.

Манчини протянул карточку с адресом, еле слышно проговорил:

- Пиши.

Бакстер перед тем, как двинуть в центр, хлопнул Манчини по плечу, смеясь сказал:

- Не думай ни о чем. Живи спокойно. Ничего и не было. Как ты сказал однажды: ни-че-го!

Крохотная фигурка Манчини скрылась за поворотом. Бакстер вернулся в бар, подошел к стойке, наклонился к оттопыренному уху толстяка в белом пиджаке:

- Тэдди! Верни-ка мне те бумажки, что я швырнул в пепельницу.

Бармен расплылся. Бакстер сунул бумажки в карман, туда, где уже лежала карточка с адресом.

Склеить шесть клочков, что сделать куклу, - пара пустяков.

На полигоне в Маунтлавиния взмывали ввысь ракеты. Ветер перебирал седые волосы президента фирмы. Рядом плечом к плечу стояли самые доверенные.

- Тэд, - президент обратился к молодому управляющему, работающему меньше года, - отчего застопорился контракт по ракетам Икар?

Голубоглазый Тэд виновато защищался:

- Полковник Ронто, сэр, из пятого управления считает сметную стоимость завышенной.

- Да, что вы!? - Президент показно изумился. - Это пустяк, уладьте!

- Подкуп, сэр? - Голубоглазый пошел красными пятнами.

- Упаси бог! - Президент едва скрыл ярость: совсем дурачок, понадобится время, чтобы избавить его от иллюзий, - в моем окружении, Тэд, всегда работали люди исключительной порядочности.

К группе наблюдателей приближались двое: высокий со следами ожога на шее и старик с буропятнистой кожей на голом черепе. Президент оживился:

- Кстати, Тэд, вот наши консультанты Стэмпхэд и Монсон, весьма опытные спецы, они посоветуют, как преодолеть ваши затруднения.