Тонкий слой лжи. Человек в дверном проеме - Страница 9

Оба понимали, что во-первых, ей ничего не нужно, а во-вторых, понадобись что - денег ей хватит для самого сумасбродного желания. Сразу видно - говорить не о чем и разговор кругами возвращался к плите, еде и напоминаниям о попугае и цветах.

Хаймен несколько раз посетовал на скуку и Салли поддержала его, выразившись в том смысле, что ждать осталось недолго. Она всегда невнимательно слушала Бакстера и сейчас, как обычно, не обратила внимания на то, что он тягуче и не без значения повторил: ждать осталось недолго. Салли имела в виду собственное возвращение домой. Что имел в виду Бакстер знал только он и Манчини.

Салли ложилась спать около полуночи, настежь распахнув балконную дверь и раздевшись донага. Засыпала мгновенно, посапывала и даже похрапывала. Когда за столом Бакстер сообщал ей о храпе, злилась и кричала - вранье! - потому что в глубине души не терпела храпящих женщин.

Утром Салли делала зарядку и отправлялась на пляж. Все повторялось. Изо дня в день. Одно и то же.

В это же время Бакстер и Манчини обговаривали последние детали. Вылет послезавтра в девять тридцать. С утра они запрутся в кабинете Бакстера для экстренного и необыкновенно важного совещания. Манчини подготовил проблему, и в самом деле не терпящую отлагательств и грозящую фирме серьезными неприятностями. Газетчики раскопали, что фирма недопустимо завышает стоимость изделий, а ее филиалы продают оружие напрямую без санкций дипломатов и других ведомств. Правда, Билли уже больше недели знал, как выпутаться из неприятных историй, но пока ни кому не говорил.

Ножки Манчини расчерчивали кабинет затейливыми узорами. Любимый галстук Бакстера удавкой болтался на красной по бокам покрытой желтоватым пушком шее. Бакстер напоминал бычка, которого тянут на заклание, вроде бы и бодаться пробует, и понимает лучше других: от судьбы не уйдешь.

Манчини ритмично выплевывал слова. Без запинки. Словно перебрал все варианты и остановился на лучшем.

- Итак, вылет в девять тридцать. Такси вызывать не будем, спустишься и сразу на площадку, там всегда полно свободных машин. Пройдешь двором, там ни души. Случайная встреча с кем бы то ни было исключается. Добираешься до аэропорта. Время в полете пятьдесят пять минут, считай час. В аэропорту посадки такси всегда. До отеля Си-Кейп доберешься за пятнадцать минут. Итого без четверти одиннадцать ты на пляже. Чуть не забыл. Переоденешься в самолете: костюм упрячешь в дорожную сумку, напялишь все белое.

К одиннадцати Салли прогреется уже до одури. Считай без десяти ты у ее шезлонга. Пять минут - охи! ахи! - неужели это ты? ну и ну! И все такое. Смотри, чтоб особенно никто не обращал на вас внимания. Разговаривай так, будто смущаешься, пусть со стороны думают, что неумело пристаешь или спрашиваешь, где сауна или бар? В общем смотрись случайным человеком. Особенно не тяни. До десяти минут двенадцатого надо закругляться.

Не вздумай, второпях, выбросить шприц: только в сумку! От четверти двенадцатого до двенадцати (видишь, даю тебе сорок пять минут, с запасом, хотя и половины хватило бы с лихвой) ты должен добраться до аэропорта. Обратный рейс в двенадцать пятнадцать. Считай в четверть второго ты дома. Не забудь переодеть костюм в самолете; дело обычное - никто не обратит внимания. Около двух в своем кабинете. Оба взмокшие в пять минут третьего вываливаемся. Пока ты займешься делом, я посижу здесь один, погоняю магнитофонные записи нашей ругани. Пожалуй, все.

Днем Манчини и Бакстер поехали на озеро близ города, посмотреть на пляж.

Солнце жарило вовсю.

Бакстер ходил по пляжу, никто не обращал на него ни малейшего внимания. Манчини уселся в стороне. Через пять минут к нему подошел Бакстер, поговорили минут десять, Билли щелкнул зажигалкой.

Визжали дети. За лесом гудел вертолет.

Бакстер отошел от Манчини, спрятался в тени, вскоре к нему присоединился Билли. Выпили по банке пива, перекурили, вернулись к месту, где минут двадцать назад разговаривали.

Билли обратился к немолодой женщине со складками жирных щек: «Вы не видели здесь говорили двое, средних лет с полчаса назад?» Женщина поджала губы, отвечать не пожелала.

Сухой старичок уверенно заявил, что сидит здесь с самого утра, никаких мужчин не было, никто ни у кого не просил прикурить. Молоденькая шатенка, по виду официантка, игриво стрельнула глазами (не прочь свести знакомство с серьезными мужчинами), покачала головой: нет, никого не видела. Также отвечали другие.

Только мальчик лет пяти внимательно посмотрел на Манчини и засмеялся: «Ты же дал пликулить этому жилному…» Мать шлепнула его по заду, и малыш обиженно умолк.

Отошли в сторону. Манчини ткнул Бакстера в бок. Понял? Я же говорил. Пляж. Жара. Все спят на ходу, ничего не замечают. Бакстер окончательно успокоился.

Вечером Хаймен уложил дорожную сумку, сверху бросил белые брюки и такую же рубашку, в широкий накладной карман внутри сумки сунул коробку со шприцами. Несколько раз пробовал достать шприц, не вынимая коробку. Наконец получилось. Еще несколько проб и мог бы делать это с закрытыми глазами. По совету Манчини принял снотворное, вернее успокаивающее. Спал неплохо. Встал легко, хотя с чуть тяжелой головой. Под прохладным душем пришел в себя. Примерил серый костюм. Худит. Бакстер подумал, что зря не носил его, надо же дождаться такого случая. Такого случая! Какого такого? (Он бы с удовольствием поговорил сам с собой сейчас, как любил всегда - времени не оставалось). В собственную приемную вошел хмурым и без обычных шуток, зло бросил секретарю:

- Мистер Манчини не приходил? - Застыл на пороге кабинета. - Как появится, ко мне! И никого не впускать.

Он задержался у телетайпа, потянул ленцу на себя, пробежал несколько фраз.

Секретарь умоляюще смотрела на него: сверхсрочное, сэр. Наконец-то полковник Монсон отбил согласие - партия датчиков принята. Генерал Стэмпхэд недурно отрабатывал место консультанта. Бакстер смягчился, повернулся, устало заметил, что у них с Манчини чрезвычайно сложное дело - пока не решат, он ни за что не возьмется.

Через минуту приемную стремительно пересек Манчини с чемонданчиком в руке. Сама озабоченность. Плотно притворил за собой дверь, повернул ключ. Тут же извлек магнитофон, поставил регулятор громкости так, что звук едва слышался. Бакстер уловил ругань, его голос буйствовал: «Бычье дерьмо! Это не вариант. Прогорим вчистую». Потом вступал Манчини, его визгливый тенорок так и сыпал колкостями. Все знали, что Бакстер с Манчини иногда ругаются до умопомрачения.

Манчини щелкнул выключателем. Посмотрел на часы. Пора. Махнул рукой. Давай!

Бакстер тяжело подошел к запасной двери, плечом легко распахнул ее.

Дальше он, будто наблюдал за собой со стороны. Пересек двор, взял такси, аэропорт, поднялся по крутому трапу, пробрался на свое место. Взревели двигатели. Самолет круто пошел вверх. Бакстер выпил ледяной воды, пробежал газету, отправился переодеваться. Вернулся. Выпил еще пару стаканов, вздремнул. Самолет уже заходил на посадку.

На площадке перед аэропортом парило невыносимо. Поймал машину, отрывисто бросил: «Си-Кейп».

Пляж поразил его. Сотни людей, может и тысячи. Попробуй найди! Где она Салли? Начинается. Простая вещь, а Билли не подумал. Пускай пузыри теперь. Может жена отсыпается в номере после загула? Или уехала куда-нибудь?

Бакстер ощутил противную дрожь. Сейчас будет час откапывать ее и… все полетит к чертям. Хаймен задержался на бетонированной площадке, утыканной металлическими палками для тентов.

Дышалось легко. Морская вода пахла горьковато и щекотала ноздри. Бакстер начал процеживать отдыхающих от кромки пляжа. Взгляд медленно скользил по телам. Боже, да тут можно полжизни отыскивать! Не успел подумать, как увидел на одном из шезлонгов полотенце Салли, необычайно яркое с таким рисунком, что не перепутаешь.

Она!

Бакстер расстегнул пуговицы на рубашке до пояса, по груди стекал пот. Глянул на часы. Страхи длились всего три минуты, а он-то подумал…