Тонкий лёд (СИ) - Страница 1

За окном шел дождь. Мелкий, противный дождь, от которого душа наполнялась тоской. Хотелось закутаться в теплую шаль, свернуться клубком в любимом кресле и смотреть на огонь в камине. Или же порезвиться с близнецами, которые сейчас, конечно, веселятся, играя в салочки в галерее в другом крыле особняка. А можно было бы и вовсе посидеть рядом с братом, обсудить с ним недавно прочитанную книгу, но я стояла в Бордовой гостиной, от сочного цвета которой осталось одно воспоминание, и усердно прятала взор, избегая смотреть на неожиданного посетителя.

В потертом кресле, знавшем лучшие времена, вольготно расположился незнакомый мне мужчина. Судя по одежде, он не был стеснен в средствах так, как наше семейство. Мой взгляд украдкой скользил по носам его начищенных до блеска сапог и тут же бежал прочь, чтобы спрятаться под ресницами. Мужчина сидел, закинув ногу на ногу, постукивая по колену сжатыми в правой руке перчатками. В отличие от меня, визитер взгляда не прятал, и это удручало.

Я позволила себе на мгновение поднять голову, посмотрела на надменное лицо мужчины и снова потупилась, отчаянно краснея. Его серые глаза смотрели равнодушно, и мне вдруг показалось, что наш гость скажет: «Покажите весь товар», — но он, разумеется, этого не произнес. Я снова стрельнула глазами, заметила поджатые в жесткую линию губы, затем квадратный волевой подбородок, и поспешила опустить взор на его черные перчатки из тонкой мягкой кожи. Вскоре я уже зачарованно следила за движением перчаток. Чуть вверх, снова вниз, чуть вверх, снова вниз. Шлеп-шлеп, шлеп-шлеп по колену, затянутому в светлые бриджи для верховой езды. Шлеп-шлеп…

— Очарован, — неожиданно произнес мужчина и поднялся с кресла.

Я подняла на него удивленный взор. Лицо его по-прежнему было бесстрастно, взор равнодушен. Визитер подошел ко мне, протянул руку и взял за подбородок, приподняв голову. Теперь я была вынуждена смотреть на него. Сердце от испуга замерло, когда холодные серые глаза заглянули, казалось, в самую душу. Я непроизвольно дернулась, и мужчина убрал руку от моего лица. Даже тень улыбки не тронула губ незнакомца.

Он посмотрел на моего папеньку, застывшего подобострастным изваянием у рассохшегося клавесина.

— Завтра жду в своем поместье, — сказал наш гость, развернулся и покинул гостиную, уже не замечая папенькиных кивков.

Я проследила взглядом за родителем, сорвавшимся с места и теперь спешившим проводить странного и пугающего визитера. И когда дверь за обоими мужчинами закрылась, провела рукой по вмиг взмокшему лбу и протяжно выдохнула:

— У-уф

После поспешила к окну, выходившему на парадную лестницу. Вскоре появился незнакомец, и мне только пришло в голову, что представлены мы были друг другу как-то односторонне:

«А вот и моя старшая дочь», — пропел папенька, когда я вошла в гостиную по его повелению. «Фло, приветствуйте нашего гостя». Вот и все.

Визитеру подвели мощного темно-рыжего жеребца, он легко запрыгнул в седло и поднял взгляд вверх, я тут же поспешила спрятаться за тяжелую гардину. А когда выглянула снова, всадник уже мчал прочь, а папенька смотрел ему вслед. Величавой осанки незнакомца я не могла не отметить. Впрочем, на этом все мое любование им и закончилось. В остальном, я чувствовала невероятное облегчение, что он покинул нашу усадьбу.

В гостиной меня более ничего не удерживало, и я поспешила покинуть ее, чтобы воплотить свои недавние мечты в жизнь. Однако не успела сделать и десяти шагов прочь от двери, как услышала оклик родителя:

— Дочь, задержись. У меня для тебя радостное известие.

Покорно склонив голову, я вернулась назад. Подошла к креслу, в котором совсем недавно сидел незнакомец, и присела на его краешек, смиренно сложив руки на коленях. Мой взгляд не отрывался от лица папеньки, довольно потиравшего руки. Родитель подошел ко мне вплотную и сжал плечи, звонко поцеловал в щеку и воскликнул, распрямляясь:

— Сокровище мое! — после упал в соседнее кресло и удовлетворенно вздохнул. Я ждала, когда он пояснит мне свою радость и мою к ней причастность. Но на устах родителя блуждала мечтательная улыбка, и продолжать разговор он не спешил. Я вежливо кашлянула, напоминая о своем присутствии. Агнар Динор Берлуэн поднял на меня взор светло-зеленых глаз и провозгласил: — Дочь моя, вы выходите замуж.

Жениха у меня отродясь не было, если не считать детской влюбленности сына нашего прежнего дворецкого, покинувшего приходящее в упадок поместье еще год назад. Впрочем, к тому времени его отпрыск уже благополучно сбежал с бродячими актерами, влюбившись в милую девушку из их труппы. Что же до детской влюбленности в меня, то она благополучно миновала еще десять лет назад, а иных поклонников и заинтересованных во мне мужчин рядом не имелось. И причиной тому стало наше бедственное положение. Бесприданница, не обладающая ни яркой красотой, ни древним знатным родом, оказалась никому не нужна, и я благополучно перешла из девиц на выданье в разряд старых дев.

— Да разве же я нужна кому-то, папенька? — спросила я, не скрывая изумления.

— Ты имела честь познакомиться с ним не более четверти часа назад, — улыбнулся родитель.

Я тут же вспомнила равнодушный взгляд холодных глаз недавнего визитера и изумилась еще больше. Да разве же может понадобиться в жены богатому аристократу столь бедная дворяночка, как я? Если бы Мать Покровительница одарила мое лицо живыми красками, сделав красавицей, я бы могла еще предположить, что это прихоть обеспеченного человека, который может позволить себе не беспокоиться приданым невесты. Но мои блеклые черты не позволяли возомнить о себе столь высоко.

— Это, должно быть, какая-то жестокая шутка, папенька, — осмелилась я усомниться вслух.

— Никаких шуток, дитя мое, — просиял агнар Берлуэн. — Это настоящая удача! И ты должна сейчас пасть на колени и благодарить Мать Покровительницу за то счастье, что она послала нам. Такой жених, такой жених!

Родитель вновь замолчал, упиваясь своей радостью. Я же, напротив, нахмурилась. За кого же мне благодарить Высшие силы, если я даже не знаю имени напугавшего меня мужчины? Об этом я не замедлила сообщить агнару Берлуэну. Он вернулся с небес на землю и одарил меня возмущенным взглядом.

— Как это ты не знаешь, кто посетил нас?! — воскликнул родитель.

— Вы забыли представить мне вашего гостя, — напомнила я, и глаза его увеличились еще больше, напугав мыслью, что они сейчас вовсе вылезут из орбит.

— Таких людей нужно знать, Флоретта, — наконец отчеканил папенька.

Весьма странное утверждение. Откуда же мне знать всех наших соседей в лицо, если я никуда не выбираюсь? Подруг у меня не было, а та единственная, с кем мы делили детские шалости, уже растила двух очаровательных малышей, и до меня ей не было никакого дела. Так что в гости я не выбиралась, да нас и не спешили куда-то звать, а если бы и позвали, то папенька первым дал отказ. Потрепанный вид нашего обнищавшего семейства вызывал насмешки и сочувствие. Терпеть и первое, и второе — было до невероятности тяжко. На ярмарки и празднества мы также не выбирались, без денег на них делать нечего. Потому папенькино негодование было несправедливо.

— Да будет вам известно, агнара Берлуэн, что вы удостоились чести лицезреть хозяина всего этого, — родитель обвел широким жестом пространство вокруг себя, и я поняла, что он говорит о землях. — Вашей руки попросил сам д’агнар Аристан Альдис, диар Данбьерга! Фло, это же дар Покровительницы, истинный дар! Вы станете д’агнарой Альдис, супругой властителя всего Данбьерга, это ли не удача, дитя мое?!

Папенька вновь впал в восторженное состояние, а я застыла на месте, кусая губы. Такого просто не могло быть, и все это сон или же чей-то глупый и жестокий розыгрыш. Сам диар Данбьергских земель решил жениться на агнаре из бесславного обнищавшего рода? Но это же чушь! Полнейшая чушь и никак иначе. Однако агнар Берлуэн продолжал пребывать в поднебесных высях, и я осмелилась спросить: