Тонкая темная линия - Страница 94

– Я провожу тебя до машины.

Эй-Джей приноровился к ее шагу, и Анни взглянула на него, пытаясь угадать, в каком он настроении. Лицо казалось мрачным, между бровями залегла глубокая складка. Грохот ансамбля и шум толпы стихли, как только они свернули за угол и пошли прочь от ярких праздничных огней.

– Почему ты задержался на работе? – спросила Анни. – Ведь сегодня пятница и праздник.

– Я… Вроде как потерял мою постоянную подружку.

Анни мысленно отругала себя. Не стоило даже заговаривать на эту тему.

– Особая группа теперь старается изо всех сил, собирая материал на Роуча?

– Да, – ответила Анни. – Лучше поздно, чем никогда. Если бы они работали нормально, возможно, они смогли бы его поймать после случая с Дженнифер Нолан. Именно это меня больше всего бесит в Стоуксе. Он умудряется все прошляпить и при этом благоухает, как роза. Мне было бы наплевать на то, что Чез собой представляет, если бы он хорошо делал свою работу.

Эй-Джей поморщился:

– Некоторые работают, другие живут работой.

– Я не живу только работой, – парировала Анни. Ей не понравилось то, что Эй-Джей почти дословно процитировал Фуркейда, хотя об их отношениях он попросту ничего не мог знать. – Но я не считаю ворон, когда нахожусь на службе.

Они помолчали.

– Может быть, ты мне все-таки расскажешь, что, собственно, произошло? Кто-то стрелял в тебя, Анни?

– Меня пытались запугать, только и всего. – Анни по-прежнему избегала его взгляда.

– Только и всего? Тебя же могли убить!

– Я не слишком популярна в роли свидетеля обвинения.

– Ты считаешь, что стрелял Фуркейд? – спросил Эй-Джей. – Каков ублюдок! Я потребую пересмотра дела о залоге…

– Это был не Фуркейд.

– Откуда ты об этом знаешь?

– Просто это был не он. – Анни стояла на своем. – Брось, Эй-Джей. Ты ничего об этом не знаешь.

– Потому что ты мне ничего не рассказываешь! Кто-то пытается тебя пристрелить, а я узнаю об этом от дяди Сэма! Ты даже не удосужилась перезвонить мне, когда я пытался узнать, как у тебя дела…

– Послушай, – Анни уже с трудом сдерживалась, – мы не могли бы отложить этот разговор до другого раза? Я отлучилась с дежурства только на минутку. Хукер сожрет меня с потрохами, если я не уложусь в личное время.

– Я не собирался с тобой спорить, – угрюмо заметил Эй-Джей. Он взял Анни за руку и удержал, когда женщина попыталась вырваться. – Всего одну минуту, Анни, прошу тебя.

– Я на дежурстве.

– У тебя личное время, ты сама сказала. А это и есть личное дело.

Анни набрала было в легкие воздуха, собираясь запротестовать, но Эй-Джей приложил ей палец к губам. Его лицо казалось удивительно серьезным в рассеянном свете уличного фонаря.

– Я должен тебе это сказать, Анни. Я люблю тебя и не хочу, чтобы кто-то причинил тебе боль. Я не хочу, чтобы ты рисковала собой. Я хочу заботиться о тебе, защищать тебя. Я не знаю, кто этот другой парень…

– Эй-Джей, прошу тебя, не надо…

– Я не знаю, что такого есть у него, чего не было бы у меня. Но я люблю тебя, Анни, и не хочу тебя терять…

Это признание ошеломило Анни, последнее время они были не настолько близки. Было время, когда она ждала от Эй-Джея этих слов, но он так и не произнес их. А теперь он ожидал того же от нее, но напрасно. Да, она любила его, но только как брата, как друга. Ирония судьбы. Эй-Джей хотел от нее того, чего она не могла ему дать. А Анни хотела мужчину, которого сама могла отправить в тюрьму меньше чем через неделю.

– Я люблю тебя, Анни, – прошептал Эй-Джей. – Я не отдам тебя без борьбы.

Он опустил голову и поцеловал ее, медленно, нежно, глубоко. Эй-Джей притянул Анни к себе, не обращая внимания на залитую пивом форму.

– Ты какая-то чужая, Анни, – потрясение прошептал Эй-Джей, поднимая голову. – Неужели все кончено?

В его глазах появилась такая боль, что Анни чуть не заплакала.

– Прости меня, Эй-Джей.

Он покачал головой:

– Ничего не кончено… Я этого не допущу.

«Вылитый Донни Бишон», – подумала Анни. Та же решимость удержать женщину, хотя она уже прислала ему документы на развод. Вылитый Ренар. Видит то, что хочет видеть, подгоняет действительность под желаемый результат. Но к Эй-Джею она испытывала только жалость, досадовала на его упрямство и совсем его не боялась. Он не перешел черту между упорством и одержимостью.

– Я тебя честно предупреждаю, – продолжал Эй-Джей. Отойдя от Анни на шаг, он взял с капота джипа свои устрицы и пиво. – Еще увидимся.

Прислонившись к машине, Анни смотрела ему вслед.

– Только этого мне и не хватало для полного счастья, – пробормотала она с горечью.

Мысль о том, что она оказалась частью любовного треугольника, показалась ей абсурдной. Чтобы отвлечься от нее, Анни попыталась сосредоточиться на окружающем ее мире – грохоте ансамбля, треске бесконечных петард, теплом влажном воздухе, серебристом свете уличного фонаря и темноте вне его круга.

Ее охватило ощущение, что за ней наблюдают. Анни вдруг осознала, что уже не одна в этом темном безлюдном переулке. Она напряженно застыла, вглядываясь в темноту. В конце темной аллеи в воздухе, казалось, плыло белое лицо.

– Маркус? – нерешительно окликнула Анни, отходя от машины.

– Вы поцеловали его, – ответил ей голос Ренара. – Этого адвокатишку! Вы поцеловали его! – Его голос вибрировал от гнева. Он сделал шаг к ней.

– Да, он меня поцеловал, – подтвердила Анни. На всякий случай она положила руки на пояс, поближе к дубинке, баллончику с газом и револьверу. Ее средний палец наткнулся на стебель розы, преподнесенной ей Ренаром, и шип глубоко впился в кожу. Анни вздрогнула от неожиданной, резкой боли. – Это вас огорчило, Маркус? Что я позволила ему поцеловать меня?

– Он… Он один из них! – резко бросил Ренар. – Он настроен против меня, как и Притчет. Как Фуркейд. Как вы могли так поступить, Анни?

– Я тоже одна из «них», Маркус, – просто ответила она. – Я все время напоминала вам об этом.

Он покачал головой, не желая в это верить. Его улыбающаяся маска составляла зловещий контраст с исходившими от него волнами ярости.

– Нет, вы пытаетесь мне помочь. Вы спасли мне жизнь – дважды!

– И я снова говорю вам, Маркус, я только выполняю свою работу.

– Нет, вы помогли мне, когда вам не следовало этого делать. Вы не хотели, чтобы кто-нибудь узнал об этом. Я думал…

Маркус замолчал, не в силах заставить себя произнести эти слова. Анни ждала, пораженная той легкостью, с какой Маркус все подгонял под свои желания. Это сумасшествие, и все-таки он рассуждал совершенно здраво. Любой мужчина разговаривал бы с ней точно так же, если бы считал, что она завлекла его, и теперь злился из-за этого.

– Что вы думали? – подбодрила его Анни.

– Я думал, что вы не такая, как все, что вы особенная.

– Вы и Памелу считали особенной?

– Да, вы оказались такой же, как она, – пробормотал Ренар, роясь в заднем кармане широких черных брюк.

Рука Анни метнулась к кобуре, она расстегнула ее. Тысяча людей веселится совсем рядом с ними, а она тут наедине с возможным убийцей.

– Что вы хотите этим сказать? – поинтересовалась Анни, пока ее мозг лихорадочно искал выход из создавшейся ситуации. Неужели он достанет нож? Неужели ей придется пристрелить его прямо здесь и прямо сейчас? Она никогда не думала, что такое может произойти. Теперь Анни уже и не знала, чего, собственно, она ожидала. Признания, записанного на пленку? Или того, что убийца без борьбы отдаст оружие?

– Памела приняла мою дружбу, – сказал Маркус. – Она взяла мое сердце. А потом отвернулась от меня. И вы поступаете так же.

– Памела боялась вас, Маркус. Ведь это вы звонили ей и дышали в трубку, ходили ночами вокруг ее дома, подсматривая в окна, перерезали телефонный кабель, верно?

– Я бы никогда не причинил ей вреда. – Анни не поняла, что значат его слова. Ренар все отрицает или признает свою вину? – Памела принимала мои подарки. Мне казалось, ей нравится мое общество. Но Памелу настроили против меня. Она не могла понять, насколько дорога мне. Я пытался доказать ей это.