Тонкая темная линия - Страница 10

Изменить размер шрифта:

– Пил.

– Здорово! Отличный ответ. Ты выскочил из моего кабинета вне себя от ярости и пошел заливать горе спиртным! – Ноблие с грохотом придвинул стул к столу. – Как нам теперь с этим разбираться? Я могу сказать, что ты вел наружное наблюдение.

– Вы сказали журналистам, что сняли наблюдение.

– К черту прессу! Я сказал им то, что они хотели услышать. Если я скажу, что ты наблюдал за Ренаром, это оправдает твое пребывание там и покажет, что я полностью доверяю тебе. Но что произошло дальше? Он спровоцировал тебя?

– А какое это имеет значение? – спросил Ник. – Никому и дела нет, что Ренар убийца и суду следовало бы прокомпостировать ему билет в ад.

– Да, суду следовало бы, но судья этого не сделал. Потом Хантер Дэвидсон попытался его убить, но ты помешал ему. Выглядит все так, словно ты сам хотел с ним расправиться.

– Я знаю, как это выглядит.

– Это выглядит как нападение, и это еще самый простой вариант. Бруссар считает, что я должен отправить тебя за решетку.

Бруссар! Ник вскочил, гнев снова закипел в нем.

– И вы это сделаете? – спросил он.

– Нет, если меня не вынудят обстоятельства.

– Ренар выдвинет обвинения.

– Можешь держать пари на свои яйца, что он это непременно сделает. – Гас потер лицо и про себя подумал, что лучше ему было заниматься геологией все эти годы. – Он же не какой-нибудь бомж, которого можно сунуть головой в толчок и выбить из него признание, зная, что никто не обратит внимания на его жалобы. Ренар завтра же заявит о нападении. – Шериф тяжело упал на стул. – И все-таки, мне бы очень хотелось, чтобы ты довел дело до конца и скормил его крокодилам.

– Ты что здесь все крутишься, Бруссар? – поинтересовался Родригес. Почти лысый, коренастый, он стоял за стойкой дежурного и с важным видом перебирал бумаги, словно его самого не выставили из комнаты для допросов.

Анни вызывающе посмотрела на сержанта.

– Я офицер, арестовавший Фуркейда. Я должна отправить арестованного в камеру, написать рапорт о задержании и предъявить доказательства.

Родригес фыркнул.

– Дорогуша, никто никого арестовывать не будет. Фуркейд сделал то, что всем хотелось сделать в этом округе.

– Последний раз, когда я заглядывала в уголовный кодекс, нападение на человека еще считалось противозаконным.

– Не было никакого нападения. Свершилось правосудие. Вот так-то.

– Точно, – вмешался Дега. – А ты только помешала, Бруссар. Почему ты не позволила ему довести дело до конца?

– Совершенно верно, – вмешался Питр, направляясь к ней и отстегивая от ремня наручники. – Вероятно, нам надо арестовать тебя, Бруссар, за препятствие правосудию.

– Воспрепятствование должностному лицу, находящемуся при исполнении обязанностей, – добавил Дега.

– Я полагаю, что в данном случае просто необходим личный досмотр, – предложил Питр и взял Анни за локоть.

– Пошел ты к черту, Питр! – Она резко вырвалась. На лице Питра появилась похотливая улыбочка.

– С тобой куда угодно, ягодка!

– Ишь, тоже мне, губы раскатал!

– Шериф велел тебе отправляться домой, Бруссар, – вмешался Родригес. – Ты не выполняешь приказ начальства. Хочешь, чтобы я составил рапорт?

Анни посмотрела на дверь комнаты для допросов, не зная, что предпринять. Правила диктовали одно, а шериф приказал совсем другое. Молодая женщина отдала бы что угодно, только б узнать, о чем шел разговор за этой закрытой дверью, но никто не собирался посвящать ее в подробности.

– Что ж, – неохотно согласилась Анни, – я займусь бумагами с утра.

Она направилась к выходу, чувствуя, как взгляды сослуживцев буквально жгут ей спину, ощущая их враждебность как нечто вполне осязаемое.

Влажный туман превратился в холодный, назойливый дождь. Анни натянула джинсовую куртку на голову и побежала к машине. Купленное ею шоколадное мороженое давно растаяло и растеклось липкой лужицей. Подходящий конец для подобного вечера.

Анни села за руль, пытаясь представить, что же будет завтра, но ей ничего не пришло в голову. У нее не было исходной точки для подобных размышлений. Она никогда еще не арестовывала коллегу-полицейского.

Пластмассовый крокодил, висящий на зеркале заднего вида, пялился на нее с насмешливой ухмылкой. Анни ткнула его указательным пальцем и смотрела, как игрушка заплясала на нитке. Она бросила взгляд на бумажный пакет, который засунула между сиденьями. Пакет, в котором было ее мороженое. Именно им она воспользовалась, чтобы взять окровавленные кожаные перчатки Фуркейда. Каждую перчатку следовало упаковать отдельно, но Анни использовала то, что оказалось у нее под рукой. Согласно инструкции она должна была сдать улики на хранение и проследить, чтобы их отправили в специальное помещение. Инстинкт подсказал ей, что не стоит сейчас возвращаться в участок с этим пакетом.

Но ведь она и так нарушила правила ради Фуркейда, пошла на уступки, чего никогда не допустила бы по отношению к любому другому человеку. Анни должна была бы вызвать патруль на место преступления, а она этого не сделала. Когда приехала «Скорая», она ничего не стала объяснять приехавшим медикам и отвезла проштрафившегося детектива в участок на своей собственной машине. Анни даже не стала сообщать о случившемся по радио в дежурную часть и никого не предупредила, потому что не хотела, чтобы ее слова услышали другие полицейские.

Анни нарушила должностные инструкции, потому что Фуркейд был копом, и все-таки именно она стала козлом отпущения. Коллеги теперь смотрели на нее так, словно на ее месте оказался враждебный чужак.

Она завела мотор и выехала со стоянки как раз в тот момент, когда на нее свернули две другие машины. Приехали помощники шерифа, которые должны были заступить на дежурство в полночь. Новость о поступке Фуркейда распространится со скоростью лесного пожара. Ее мир вдруг развернулся на сто восемьдесят градусов. Все простое неожиданно стало сложным, все знакомое – незнакомым, все светлое – темным. Анни посмотрела на дождь и вспомнила слова, которые ей прошептал Фуркейд: «Страна теней».

Улицы были пусты, и фонари казались ненужной роскошью. Большая часть из семи тысяч жителей Байу-Бро работала и в будние дни отправлялась спать рано, оставляя веселье на выходные.

Неоновая вывеска «Пиво Дикси» вспыхивала красным светом в окне ночного заведения в так называемой цветной части города. Анни свернула направо у полуразвалившейся заправочной станции, выглядевшей как нечто оставшееся после сурового апокалипсиса из фантастического фильма с ее разбросанными полуразвалившимися машинами и запчастями. Дома вдоль этой улицы выглядели немногим лучше. Жалкие одноэтажные домишки вырастали из земли на покосившихся кирпичных столбах. Они стояли плечом к плечу на крохотных участках земли величиной с почтовую марку.

Анни ехала все дальше на запад, и постепенно владения становились больше, дома приобретали более почтенный и современный вид. В этом районе жил Эй-Джей.

Могла ли Анни обратиться к нему, ведь он работал на окружного прокурора? Теоретически полицейские и прокуратура играли в одной команде на стороне правосудия, но на самом деле они больше враждовали, чем сотрудничали. Если Анни решится перепрыгнуть через голову Ноблие и перейти линию, отделяющую ведомство шерифа от офиса прокурора, ей придется дорого за это заплатить. И Ноблие, и ее коллеги сочтут это еще одним доказательством того, что помощник шерифа Бруссар играет против них.

А если она обратится к Эй-Джею как друг, что тогда? Сможет ли он отделить дружбу от работы, если на чаше весов будет серьезное обвинение против Ника Фуркейда? И вправе ли Анни ожидать этого от него?

Анни нашла место для разворота и поехала в больницу. Избиение Маркуса Ренара было ее делом, пока кто-нибудь не доказал ей обратное. Она должна взять показания у жертвы.

Белое изваяние Богоматери приветствовало широко распростертыми руками каждого, кто приезжал в больницу Милосердия. Прожектора, угнездившиеся в зарослях гибискуса у основания статуи, освещали ее всю ночь, и она казалась маяком, указывающим путь.

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com