Томминокеры - Страница 24

– Они считали, что они играют с жизнями живых людей, как если бы они были… так, множеством кукол… и угадайте, что произошло?

Комната молчала. Рот Пэтти был как замороженный красный разрез. Цвет ее лица был молочный с гневом.

– Пошел дождь, – сказал Гарденер. – Пошел сильный дождь. И началась цепная реакция, ставшая причиной взрыва. Это как извержение грязевого вулкана. Были эвакуированы тысячи. Каждой беременной женщине был сделан аборт. Русский вариант дорожной заставы в районе Кыштыма был закрыт почти на год. Затем, когда пошли слухи, что на краю Сибири произошла очень серьезная авария, русские открыли дорогу снова. Но они повесили несколько действительно веселых вывесок. Я видел фотографии. Я не читаю по-русски, но я просил четверых или пятерых разных людей перевести, и они все согласны. Это звучит как плохая этническая шутка. Представьте, что вы едете по американской автостраде – I-95 или, может быть, I-70 – и подъезжаете к вывеске, которая гласит: ПОЖАЛУЙСТА, ЗАКРОЙТЕ ВСЕ ОКНА, ВЫКЛЮЧИТЕ ВСЕ ВЕНТИЛЯЦИОННЫЕ УСТРОЙСТВА И ЕЗЖАЙТЕ СЛЕДУЮЩИЕ ДВЕНАДЦАТЬ МИЛЬ ТАК БЫСТРО, КАК ТОЛЬКО МОЖЕТ ВАШ АВТОМОБИЛЬ.

– Вранье! – громко сказал Энергетик Тед.

– Фотографии предоставляются согласно Акту о Свободе Информации, – сказал Гард. – Если бы этот парень только лгал, может, я и смог бы жить с ним. Но он и такие, как он, делают нечто худшее. Они как продавцы, говорящие публике, что сигареты не только не вызывают рак легких, они полны витамина С и спасают вас от холода.

– Вы имеете в виду…

– Тридцать два в Чернобыле – это мы можем проверить. Дьявол, может, их только тридцать два. У нас есть фотографии, сделанные американскими докторами, которые наводят на мысль, что там уже должно быть много за две сотни, но говорили – тридцать два. Эту цифру не изменит и то, что мы знаем о сильном радиационном облучении. Не всякая смерть наступает сразу. Это так обманчиво. Смерти следуют тремя волнами. Первая – люди, которые изжарились в аварии. Вторая – жертвы лейкемии, главным образом дети. Третья – наиболее смертоносная волна: рак у взрослых сорока лет и старше. Столько всяких раков, что вы можете продолжать сколько угодно и назвать их мором. Рак кожи, рак груди, рак печени, меланома и рак кости встречаются чаще всего. Но вы можете также добавить рак кишечника, рак мочевого пузыря, опухоль мозга…

– Остановитесь, пожалуйста, можете вы остановиться? – закричала жена Теда. Истерия придала ее голосу удивительную силу.

– Если бы я мог, дорогая, – сказал он мягко. – Я не могу. В шестьдесят четвертом году Комиссия по атомной энергии провела моделирование ситуации, когда взлетает американский реактор, в пять раз меньший чернобыльского. Результаты были такими пугающими, что их засекретили. Это наводит на мысль…

– Заткнитесь, Гарденер, – громко сказала Пэтти. – Вы пьяны.

Он проигнорировал ее, остановив взгляд на жене Энергетика.

– Это наводит на мысль, что такая авария где-нибудь в сельской области США – они выбрали штат Пенсильвания, там, кстати, находится Тримайл-Айленд, – убила бы сорок пять тысяч человек, заразила семьдесят процентов территории штата и нанесла бы ущерб в семнадцать миллионов долларов.

– Кретин! – крикнул кто-то. – Дерьмо на уши вешаешь?

– Нет, – сказал Гарденер, не отрывая глаз от женщины, которая теперь казалась загипнотизированной ужасом. – Если вы умножите на пять, вы получите двести двадцать пять тысяч мертвых и восемьдесят пять миллионов долларов ущерба. – В могильной тишине комнаты он неизящно наполнил свой бокал, наклонил его в сторону Трепла и выпил два полных глотка чистой водки. Незагрязненная водка, можно надеяться.

– Так! – закончил он. – Мы говорим о почти четверти миллиона людей, умерших ко времени затухания третьей волны, около 2040 года.

Он мигнул Энергетику Теду, чьи губы были втянуты в зубы.

– Было бы слишком приравнять это количество людей даже к семистам шестидесяти семи, не так ли?

– Эти картины взяты прямо из вашей башки, – сердито сказал Энергетик Тед.

– Тед… – нервозно сказала его жена. Она мертвенно побледнела, за исключением маленьких пятнышек, ало пылавших на щеках.

– Вы предполагаете, что я буду стоять здесь и выслушивать это… эту полуночную риторику? – спросил он, приблизившись к Гарденеру так, что они оказались почти грудь в грудь. – Так?

– В Чернобыле они убили детей, – сказал Гарденер. – Понимаете вы это? Одни десятилетние, другие в утробе. Большинство, возможно, еще живы, но они умирают прямо сейчас, пока мы стоим здесь, держа бокалы. Некоторые даже не могут еще читать. Большинство никогда не поцелуют девочку. Прямо сейчас, пока мы стоим здесь, держа бокалы. Они убили своих детей.

Он смотрел на жену Теда, и теперь его голос начал дрожать и слегка повышаться, как на судебном процессе.

– Нам известно о Хиросиме, Нагасаки, о наших собственных испытаниях в Тринити и на Бикини. Они убили своих собственных детей, доходит ли до вас, что я говорю? Девять лет там, в Припяти, кто-то будет умирать, испражняясь своими собственными кишками! Они убили детей!

Жена Теда сделала шаг назад, широкие глаза за стеклами, рот дергается.

– Мы все, я думаю, знаем, что мистер Гарденер прекрасный поэт, – сказал Энергетик Тед, обнимая рукой свою жену и пододвигая ее к себе снова. Будто ковбой заарканил теленка. – Он, однако, не очень хорошо информирован об атомной энергии. Мы реально не знаем, что могло и чего не могло случиться в Кыштыме, а русские изображают жертвы Чернобыля…

– Не надо, – сказал Гарденер. – Вы знаете, о чем я говорю. «Бэй стейт электрик» хранит весь этот материал в папках, в том числе информацию о повышенном количестве раковых заболеваний в областях вокруг американских ядерных установок, о воде, зараженной радиоактивными отходами, – воде в глубоких водоносных пластах, воде, которой люди стирают свою одежду, и моют посуду, и моются сами, воде, которую они пьют. Вы знаете об этом. Вы и любая другая частная, муниципальная, штатная и федеральная энергетическая компания в Америке…

– Остановитесь, Гарденер, – предупредила Маккардл, шагнув вперед. Она обвела группу сверхсияющей улыбкой. – Он слегка…

– Тед, ты знал? – быстро спросила жена Теда.

– Конечно, я знал какую-то статистику, но…

Он прервался. Его челюсть защелкнулась так сильно, что можно было почти услышать это. Это было не много… но этого было достаточно. Они моментально поняли, они все, что он опустил в своей проповеди изрядный кусок Священного Писания. Гарденер на мгновение ощутил угрюмый, неожиданный триумф.

Это было мгновение неловкой тишины, и затем, почти непроизвольно, жена Теда отступила от него. Он покраснел. Гарду он показался человеком, который только что ударил себя молотком по большому пальцу.

– О, у нас есть всевозможные отчеты, – сказал он. – Большинство не что иное, как паутина лжи – русская пропаганда. Люди вроде этого идиота более чем счастливы заглотить этот крючок, и леску, и грузило. Как мы все знаем, в Чернобыле вообще могло не быть аварии, но старание удержать нас от…

– Боже, следующее, что вы нам скажете: Земля плоская, – сказал Гарденер. – Видели ли вы фотографии армейских парней в радиационных костюмах, гуляющих вокруг электростанции в получасе езды от Гаррисбурга? Знаете ли вы, как они пытались заткнуть там одну из течей? Они воткнули в разломанную сточную трубу баскетбольный мяч, завернутый во фрикционную ленту. Некоторое время это работало, затем давление выплюнуло его и проломило дыру прямо в сдерживающей стене.

– Вы разглагольствуете, как хороший пропагандист. – Тед дико оскалился. – Русские любят таких, как вы! Они вам платят или вы это делаете просто так?

– Кто вещает сейчас, как аэропорт Муни? – спросил Гарденер, посмеиваясь. Он шагнул ближе к Теду. – Атомные реакторы сложены лучше, чем Джейн Фонда, правильно?

– Насколько я имею к этому отношение – да, что-то в этом духе.

– Пожалуйста, – сказала, утомленная, жена декана. – Мы можем дискутировать, но давайте не будем кричать, пожалуйста – кроме всего прочего, мы образованные люди…