Томагавки кардинала - Страница 15

Бой продолжался всю ночь, превратившуюся в день от зарева горящих английских кораблей, и десятки лодок и каноэ сновали среди обломков, вылавливая из воды уцелевших моряков короля Георга.

Две недели спустя Сюффрен атаковал у берегов Акадии вторую английскую эскадру. На этот раз сражение кончилось вничью, однако вскоре после боя британские корабли попали в сильнейший шторм (французские суда отстоялись у Луисбурга), и большинство из них разбилось на скалах Ньюфаундленда. Господство в водах, омывающих атлантическое побережье Северной Америки, перешло к французам.

А ещё три месяца спустя в одной из церквей Нуво-Руана состоялось бракосочетание майора Луи Рембо и мадемуазель Исабель Шамплен. Выступающий животик невесты был уже заметен, но никому и в голову не пришло злословить по этому поводу. Шамплены были знатной фамилией Нуво-Руана, а героем обороны «острова Рембо» восхищались все от мала до велика.

1759 год

– Вы отважно сражались, генерал, – Луи-Жозеф де Монткальм-Гозон, маркиз де Сен-Веран, главнокомандующий войсками Новой Франции, учтиво поклонился. – Победой над вами можно гордиться: вы достойный противник!

Бригадный генерал Джеймс Вольф отрешенно выслушал эту высокопарную тираду. Он посмотрел на зелёные холмы, густо усеянные телами убитых, на свой разбитый штабной фургон, возле которого лежало опрокинутое набок орудие, и молча вытянул из ножен шпагу. Несколько секунд английский генерал держал её в руках, затем протянул – эфесом вперёд – победителю, но вдруг, словно передумав, резким движением переломил клинок об колено и швырнул обломки под ноги Монткальма.

– Ваша взяла, – произнёс он, пересиливая себя. – Но если бы не эти ваши проклятые ирокезы…

Монткальм ухмыльнулся, наслаждаясь бессильной яростью побеждённого врага. Да, индейцы, конечно, помогли, но и французские пушки тоже кое-чего стоят. И как бы то ни было, войска короля Георга разгромлены, и Сильвания[27] очищена от виргинских волонтёров, цеплявшихся за каждый кустик. В лесах догорают последние форпосты-блокгаузы англичан; пьяные от крови воины-тускарора[28] уже устали убивать – уцелевшие английские колонисты, бросая своё добро и спасая свои скальпы, бегут на восток, к побережью, всё ещё на что-то надеясь. Но надеяться им уже не на что – война за Северную Америку скоро увенчается победой французского оружия. Подкреплений англичане не получат: адмирал Сюффрен знает своё дело, да и не может «добрая старая Англия» быть одинаково сильной во всех уголках земного шара – мировая война идёт и в Европе, и в Индии, и в Африке. Полковник Конрекур, только-только получивший генеральский чин и жаждущий его оправдать, ведёт канадских ополченцев на Виргинию – как шутят его солдаты, «наш Пьер-Клод собрался сделать девственницу женщиной[29]». Ну что ж, пусть делает, а он, Монткальм, поставит последнюю точку в «столетней войне»: возьмёт Бостон, то есть Бастонь – так теперь будет называться это пуританское гнездо.

Французские войска шли вперёд, к атлантическому побережью Северной Америки.

^{Маркиз де Монткальм}

В палатку через приоткрытый полог проникал багровый отсвет – где-то что-то горело. «Значит, не все ещё фермы в округе превратились в пепел, – подумал маркиз Монткальм. – Что поделаешь, война – война, которую пора кончать…».

– Итак, господа, – он посмотрел на двух парламентёров, сидевших за поставленным посередине палатки столом переговоров, – вы пришли обсудить условия сдачи Бастони? Так вот, моё главное условие – капитуляция и признание власти короля Франции!

Одного из двоих бостонцев Луи-Жозеф знал – Бенджамин Франклин был личностью известной, причём не только в американских колониях, – второго парламентёра, молодого человека лет двадцати, маркиз видел впервые, а имя Джон Адамс ему ничего не говорило. Но если Франклин взял этого Джона Адамса с собой, рассудил французский командующий, значит, этот юноша того стоит.

– Да, мы пришли обсудить условия сдачи города, – спокойно сказал Франклин, хотя было заметно, что это спокойствие даётся ему с известным трудом. – Мы не хотим штурма и многочисленных жертв. И мы не хотим, чтобы ваши индейцы, эти кровожадные дикари…

«Да уж, – подумал Монткальм, – ирокезы вам всё припомнят: и пекотскую войну, и ваши бесконечные рейды на индейскую территорию. У «римлян лесов» удивительно цепкая и злая память».

– Мы с вами белые люди и христиане, мсье, несмотря на кое-какие религиозные разногласия, – Франклин словно прочёл мысли маркиза. – Неужели вы допустите массовое избиение невинных христианских душ? Индейцы помогли вам победить, но не боитесь ли вы, что в дальнейшем ирокезы могут и перестать быть вам лояльны? Или король Франции всегда будет терпеть присутствие многочисленных и опасных богопротивных язычников на своих землях?

– Я не решаю за моего короля, – холодно ответил Монткальм, – я только выполняю его волю.

Маркиз де Монткальм лукавил. Кое-что он знал – хотя бы потому, что рядом с ним сидел советник Бюжо, очень хорошо осведомленный о положении дел. Но маркиз не считал нужным обсуждать здесь и сейчас вопросы будущих отношений французов с индейцами – он хотел получить ключи от Бастони. Страх перед ирокезами заставит заносчивых пуритан быть посговорчивее, а будущее – он воин, а не прорицатель.

– Вы собираетесь опустошить земли английских колоний? – вмешался Адамс.

– Бывших английских, – с нажимом поправил его Монткальм.

– Бывших, – легко согласился молодой человек. – Но зачем королю Франции голая пустыня? Трудом поколений английских колонистов здесь построены города и верфи, форты и мастерские, дома и фермы – вы хотите всё это разрушить, чтобы потом начать всё сначала? Не разумнее ли принять под свою руку богатые и процветающие земли?

– Мы готовы сложить оружие, – веско произнёс Франклин, – на следующих условиях: остающееся здесь английское население сохраняет право исповедовать протестантство, право на собственность и неприкосновенность жилищ. Вы окажете медицинскую помощь раненым и больным английским солдатам, а затем доставите их на своих кораблях в Европу, взяв с них обязательство не участвовать более в этой войне. Гражданские лица, которые пожелают уехать, смогут это сделать за деньги, как обычные эмигранты. А здесь останутся ваши верноподданные, маркиз, а не скрытые ваши враги. Что же касается самоуправления бывших колоний короля Георга…

– Самоуправление? Не слишком ли многого вы хотите? – перебил его Монткальм. – Мои войска стоят у ворот Бастони, а не ваши у стен Квебека!

– Подумайте, маркиз де Монткальм, – с еле заметной угрозой в голосе сказал Адамс. – В Массачусетсе и прочих наших провинциях живут сотни тысяч людей, они родились и выросли на этой земле. И они умеют стрелять, господин маркиз, и они будут стрелять, если их взять за горло!

– Самоуправление – это вопрос отдельный, – бесцветным голосом произнёс советник Бюжо. – А прочие ваши требования разумны и могут быть нами рассмотрены. И вы правы, мсье Франклин: королю Франции не нужны ни пустыня, ни бесконечный бунт, хотя мсье Адамсу, – он посмотрел на младшего парламентёра, – не следует нас пугать. Помните об ирокезах, господа колонисты, – теперь только французские штыки смогут оградить вас от их томагавков.

Джон Адамс хотел было возразить, но встретился взглядом с господином советником и осёкся, удивлённо приподняв брови. Маркиз де Сен-Веран молчал, не слишком скрывая своё раздражение.

– Ваши условия разумны, – повторил Бюжо, – и соответствуют рыцарским нормам ведения войн. Резни не будет, господа парламентёры: ни один ирокез не появится на улицах Бастони. С момента подписания акта все земли бывшей Плимутской колонии переходят под юрисдикцию его величества Людовика XV, короля Франции; французский язык станет здесь официальным языком. И мы надеемся, что на этих землях будут царить мир, спокойствие и процветание. Во имя нашего будущего, – добавил он с какой-то странной интонацией, вновь встретившись взглядом с Адамсом. – А если кто-то из уважаемых людей бывших английских колоний пожелает принять посильное участие в управлении этой областью Новой Франции, будучи назначенным – с нашего одобрения, разумеется, – на официальный пост, это будет только приветствоваться.