Том 6. Статьи 1863-1864 - Страница 188

Был тон любезный… этот любезный тон сохранился лишь в воскресных прибавлениях «Московских ведомостей». — Салтыков имеет в виду реакционную печать николаевского времени, стремившуюся не затрагивать острых вопросов, затушевывать общественные противоречия. Подобной политики, по мнению писателя, придерживаются и издатели воскресных прибавлений «Московских ведомостей» — «Современной летописи», в которой публиковалось большое количество «развлекательного» материала (описание путешествий, статьи о музыке, живописи и т. п.). Салтыков неоднократно подчеркивал близость тенденций — «ничего не трогать», «просто любить» и — «трогать умеючи», «дурное порицать», несущественность различий, характерных для реакционной печати разных эпох (ср., например, рецензию «Несколько серьезных слов по случаю новейших событий в С.-Петербурге», т. 5, наст. изд., стр. 343; см. также прим. к декабрьской хронике 1863 г., стр. 629 наст. тома).

«Риголетто» — здесь герой одноименной оперы Верди, которая как раз в начале 1864 г. шла на петербургской сцене. Пример Риголетто — человека, имеющего «двойственную физиономию», — позволяет понять, что, требуя «понижения тона», правительственная реакция стремится превратить литераторов в продажных «шутов», послушных исполнителей и пропагандистов воли властей. Такими шутами, по Салтыкову, стали «московские публицисты», которые упоминаются вслед за Риголетто.

Ими внезапно овладевает горячечный бред в соединении с свистопляскою…— «Рыцарями свистопляски» окрестил М. П. Погодин левый лагерь русской журналистики («СПб. ведомости», 1860, № 60). Салтыков переосмысливает этот термин, характеризуя им действия реакционной печати.

…не только ничего не берут, но даже огорчаются, когда замечают… покушение на их бюрократическое целомудрие…— В конце 50-х годов некоторые либеральные чиновники сделали публичные заявления о том, что они не берут взяток (см., например, «СПб. ведомости», 1858, № 281 от 23 декабря; «Московские ведомости», 1859, № 260 от 1 ноября). Такие заявления неоднократно высмеивались в демократической печати (см., например, В. Курочкин, «Опыты гласного самовыхваления»; Добролюбов, «Наш демон»).

В прошлом году… я был уверен… необходимо… участие «четвертака»… — См. стр. 13 наст. тома.

…я вижу… мальчугана, который ведет за собою лошадку. — Образ лошади, позволяющей себя запрягать или покорно выполняющей тяжелую работу, как символ пассивности и послушливости — «глупости» — масс, неоднократно используется Салтыковым (см. начало февральской хроники 1864 г. — стр. 258 наст. тома, сопоставление русской и немецкой лошади в гл. 1 «За рубежом», сказку «Коняга» и др.). Возможно, этот образ полемически перекликается с образом «смирной лошади» в статье Чернышевского «Не начало ли перемены?» (1861): «…ездит лошадь смирно и благоразумно — вдруг станет на дыбы или заржет и понесет…» (Н. Г. Чернышевский. Полн. собр. соч., т. VII, М 1950, стр. 881). Салтыков, трезво оценивая сложившуюся общественную ситуацию, не верит, что в ближайшее время «лошадка» может «встать на дыбы».

…не бессудная же у нас земля…— намек на цензуру и другие средства приведения литератора «к той точке, на которой ему быть надлежит…».

Вот как жили при Аскольде…— слова песни Неизвестного из оперы А. Н. Верстовского «Аскольдова могила» (либретто М. Н. Загоскина); опера ставилась в Петербурге в сезон 1863/64 г.

Федька Козелков, Левушка Погонин — персонажи цикла «Помпадуры и помпадурши». Первый — молодой послереформенный бюрократ, первоначально, в журнальном тексте, названный Федей Кротиковым, а затем Митей Козелковым. Имя Феди Кротикова присваивается другому помпадуру — «помпадуру борьбы».

Я… в Гижигинск! — Гижигинск — административный центр в Приморской области.

О, старые драбанты! — Драбанты — телохранители, состоявшие при высших особах. У Салтыкова — дореформенные бюрократы и дворянско-помещичье общество (société), «стражи» существовавшего в стране «порядка вещей».

…в собрании г. Буслаева…— Речь идет о сборнике «Русские пословицы и поговорки», М. 1854. Приводимая из этого сборника (стр. 161) пословица «Лучше маленькая рыбка, чем большой таракан» была использована впоследствии Салтыковым как один из вариантов названия сказки «Вяленая вобла».

Здесь все тихо…— Образ «тишины» — одно из самых характерных для Салтыкова средств изображения общественной реакции (см., например, в «Письмах к тетеньке»).

…сошлюсь на старика Державина. — В 1864 г. начинает выходить академическое издание сочинений Державина, подготовленное Я. К. Гротом. Реакционные публицисты воспользовались им как поводом для нападок на «новейших Катонов», якобы не уважающих прошлого (см., например, заметку М. Лонгинова «Важное приобретение литературы». — «Современная летопись», 1864, № 1, стр. 8–9).

…идилликами, вроде г. Громеки…— Характеристика хроникера «Отечественных записок» как идиллика имеет иронический характер: она намекает на постоянное стремление Громеки затушевывать темные стороны русской действительности.

«Сто русских литераторов» — название трехтомного альманаха, изданного в 1839–1845 гг. А. Ф. Смирдиным. Наряду с творениями крупнейших русских писателей, здесь было помещено много произведении писателей бездарных. Белинский резко осудил альманах, как образец литературы «торгового направления».

Что это была за жалкая, несчастная игра… кроме роли г. Линской…— Артистка Линская исполняла роль Василисы Перегриновны, Уланбекову играла Сабурова, Надю — Владимирова 1-я, Ниглигентова — Бурдин, Леонида — Нильский.

В этой диковинной опере…— Опера «Фауст» — музыка Ш. Гуно, либретто Ж. Барбье и М. Карре, — поставленная в декабре 1863 г. на петербургской сцене итальянской труппой, вызвала весьма противоречивые отклики, от восторженных («Голос», 1864, №№ 1, 10 от 1 и 10 января) до весьма иронических («СПб. ведомости», 1864, № 10 от 14 января). Салтыков подошел к опере со стороны ее литературно-драматургического, а не музыкального содержания. С этой точки зрения он и осудил либретто оперы, как пример превращения «бессмертной поэмы» в пошлую мелодраму, приспособленную к низменным вкусам зрителей, как характерный признак «заметного понижения искусства» буржуазной Европы.

…уголовные обвинения… на петербургскую атмосферу…— Имеется в виду передовая № 281 «Московских ведомостей» от 25 декабря 1863 г., начинающаяся словами: «Вот что значит петербургская атмосфера!» Статья была наполнена грубыми выпадами против «нигилистов» и восставших поляков. В ней, между прочим, говорилось, что секретные документы похищаются из правительственных архивов и попадают в зарубежную печать (имелся в виду герценовский «Колокол»). Статья вызвала возражения даже на страницах либеральной печати (см. «Голос», 1864, № 1 от 1 января; «Московские ведомости», 1864, № 12 от 16 января).

…новое положение о губернских и уездных земских учреждениях…— подписанное 1 января 1864 г. и опубликованное в том же месяце. Согласно «положению», в губерниях и уездах учреждались земские комитеты, ведавшие местными делами, избираемые дворянством, купечеством и выборными от крестьян. Правительство и реакционно-либеральные круги стремились представить земство всесословным органом, выражающим интересы всего населения данной местности. На самом деле решающую роль в земстве играли помещики.

…«Московские ведомости»…легко с ним справятся. — Салтыков полемизирует с редакционной статьей «Роман на берегах Невы» («Современная летопись», 1864, № 2). Автор статьи, видимо, Катков, заявлял, что «Современник» должен «питать самое нежное чувство к цензуре. Не ее ли существование дало, например, возможность… сделать эффектное объявление, в котором недостатки журнала объясняются стесненным положением нашей печати и дается понять, что при иных условиях этот обличающий, намекающий и свистящий орган петербургского прогресса заговорил бы другим языком… Представьте себе, что нет цензуры, и читатель пробегает хотя бы, например, куриозные страницы, помещенные в последнем номере «Современника» под заглавием «Наша общественная жизнь», он, конечно, ни минуты не затруднился бы сказать, что ровно никакого смысла нет ни в этом рассказе о каких-то шалунах, появляющихся, «когда начинается брожение в накопленных веками кучах хлама», и к числу которых причисляются Нерон, Калигула, какой-то исправник, вошедший в суд с собаками, и т. п.; ни в этих размышлениях о науке, от которой, по словам каких-то молодых людей, ни на волос толку не оказалось и которая восемь тысяч лет (почему именно восемь?) мнет, мнет что-то и ничего не вымнет, ни в том таинственном указании на науку, которая утверждает, что земля стоит на трех рыбах; ни в этом «генерале», на трех страницах говорящем только: „Я скакать не хочу”» (стр. 12). Филиппика публициста «Современной летописи» была вызвана объявлением «Об издании «Современника» в 1864 году» (в составлении которого, вместе с Некрасовым, принимал участие, по-видимому, и Салтыков) и ноябрьской хроникой «Нашей общественной жизни». В объявлении, в частности, говорилось, что колебания и изменения в области цензуры не могли «не отразиться невыгодно на журналистике, а между прочим и на нашем журнале» («Современник», № 11; ср. Н. А. Некрасов. Полн. собр. соч. и писем, т. 12, М. 1953, стр. 206).