Том 4. Песнь над водами. Часть III. Реки горят - Страница 117

Изменить размер шрифта:

— Как бы не так! Так мы им и дали войти первыми… Пораньше надо было начинать. Всю работу советские сделали, а теперь они на готовенькое влезут в Берлин!

— А все же, как говорится, союзники, — упирался тот.

Вонсик выпрямился:

— Плевать мне на то, как оно там говорится!.. Давно ли ты в армии, сопляк?

— Уже четыре месяца.

— Уже четыре месяца, — передразнил Вонсик. — Повоевал бы ты, как, к примеру сказать, мы с гражданином поручиком, знал бы, какие такие они союзники… Верно я говорю?

Стефек не ответил. Разговор как-то не доходил до его сознания. Кажется, уже пора бы привыкнуть, но нет, он волнуется. Всякий раз перед боем его нервы напрягались до крайности в нетерпеливом ожидании. Он торопливо проверял в уме: всё ли на батарее в порядке? Эта мысль — всё ли в порядке? — назойливо вертелась в голове. Все уже было проверено десятки раз, но легче станет лишь тогда, когда будет получен приказ, когда первый снаряд метко накроет цель, когда следующие снаряды подавят огневые точки на той стороне, когда он ощутит, что его батарея — это четко действующее звено в цепи других батарей, непосредственно прикрывающих переправу.

Противоположный берег извергал огонь. Нелегкая будет переправа, что и говорить! Хотелось бы поскорей очутиться на той стороне. Но им придется переправляться последними, когда части уже завяжут бой на захваченном плацдарме и артиллерийский огонь прекратится, чтобы не поражать своих. Артиллеристы начнут переправу, когда первые этапы боя уже будут закончены, — да и то, если выдержит мост и не придется еще дожидаться, пока саперы наведут новый… Стефек позавидовал пехотинцам, которым достаточно какой-нибудь доски, охапки хвороста, наскоро сколоченного плотика.

И вдруг Стефек вспомнил: на той стороне уже не Польша. Вон там, неподалеку, протекает река Одер — новая польская граница. На том берегу начинается чужая земля.

Он это знал давно, но только сейчас он почувствовал так живо. И еще живее, чем раньше, ему подумалось: вот если бы увидеть теперь капитана Скворцова и сказать ему… Где находится капитан Скворцов? Почему за столько лет он никогда не встретил его фамилии? Он ведь столько раз спрашивал о нем! И никто не мог ничего ответить. А хотелось бы отрапортовать капитану так, как рапортовал там, на аэродроме, что машина готова к вылету, — отрапортовать, что он дошел до польской границы. Что прошел с боями всю польскую землю, что капитан может не стыдиться за своего бывшего солдата. Есть уже у Стефека и благодарности в приказах. И ордена. И повышения в звании. Но больше всего ему хочется, чтобы капитан Скворцов положил ему руку на плечо и со своей милой улыбкой, весело светящейся в глазах, сказал, как часто говаривал прежде: «Молодец, Степа…»

Но тут у самой земли раздается стремительный телефонный звонок.

— Слушаю. Есть. Есть.

Вонсик уже у орудия.

Весь правый берег расцвечивается огнями. Там, пониже, мчатся к реке стрелковые части; отсюда их не видно. В сознании Стефека — только батарея. В поле зрения — только цели на левом берегу. Окопы противника. Укрепления противника. Огневые позиции противника. Прикрыть, заслонить реку! Прикрыть, заслонить лодки, плоты, саперов, с лихорадочной поспешностью заканчивающих мост!.. Вонсик что-то кричит, но ни одного слова не слышно.

На обоих берегах сущий ад. Стоит столбом пыль. В носу раздражающий запах гари. С грохотом откатывается, подпрыгивает при выстреле орудие. Солдаты широко открывают рты.

— Выше.

— Перелет.

Но уже все в порядке.

Встреляться, вгрызться огненным зубом смерти в левый берег, в бетонированные, будто навек укрепленные неприятельские позиции! Подавить неприятельский огонь, заткнуть смертоносные дула орудий, засыпающих переправу железным ливнем!

Смешались черные клубы дыма с правой и левой стороны. Оба берега изрыгают огонь и смерть.

Стефек очнулся. Прямо над собой он увидел низко нависшее, небывалое небо, рыжее, в черных полосах медленно ползущего дыма. С минуту он пытался собраться с мыслями, понять, что случилось.

«Попало. Прямое попадание в нашу батарею», — вдруг осознал он.

Да, так было. Как он только мог хоть на мгновение забыть об этом? Фонтаны земли, чудовищные, рваные лохмотья, летящие в воздух. Орудие подпрыгнуло и запрокинулось, устремив в небо ствол. Эта картина запечатлелась в мозгу, словно на фотографической пластинке.

«А я, видно, ранен. Опять ранен, — со злостью подумал он. — Как раз теперь…»

Он хотел шевельнуться, но тело было точно парализовано.

— Ничего, — сказал Стефек вслух. — Отдохну, потом еще попробую.

Где-то справа слышны крики, они приближаются и быстро затихают. «Это пехота бежит к берегу, часть за частью переправляется на ту сторону. А я…»

Лихорадочный стук топоров. Саперы сколачивают под обстрелом мост. Но над всем этим шумом господствует гром артиллерийской пальбы, где-то неподалеку с воем проносятся снаряды.

Гитлеровцы все еще стреляют. Но это ничего не может изменить. Был ведь приказ — форсировать реку и прорвать линию укреплений на той стороне. А там — недалеко и до Берлина. Это знают все.

Стефек еще раз безуспешно попробовал шевельнуться.

— Засыпало меня, что ли?

Но, глядя вниз, он видел носки собственных сапог. Значит, не засыпан. А шевельнуться не может. Стало страшно. Вспомнился взводный — где это было? Да, под Дарницей! У него был перебит позвоночник. Но тот ведь вскоре умер…

«Впрочем, может и я умираю?»

Растрепанные, извилистые струи дыма блуждают по рыжему небу. Ровно год назад они были под Дарницей. Но тогда было холодно, снег, а сейчас — апрель как апрель, ясная погода…

«О чем я думаю? — удивился Стефек. — Надо же в конце концов что-то сделать с собой, нельзя же так лежать».

Куда девались санитары? Если бы кто-нибудь помог встать, он уж пошел бы как-нибудь, наверняка пошел бы. Санитары, вероятно, тоже кинулись на ту сторону. Конечно, всякому охота! Но ведь их обязанность быть и тут, ведь и кроме меня здесь есть раненые.

Справа раздался гул мотора, и тотчас за ним протяжный всплеск. «Амфибии, — подумал Стефек с завистью. — Если бы можно было хоть что-нибудь увидеть…»

Но он видел только чудовищное небо. Попытавшись глянуть в сторону, он увидел у самого своего лица какие-то железные обломки, заслонявшие решительно все. По доносящимся звукам было понятно, что переправа идет вовсю. Хлюпала вода, скрипели весла, на берегу и на реке раздавались крики, стучали топоры. И со все нарастающей силой гремела канонада.

«Защищаются… Недоставало еще, чтобы какой-нибудь шальной снаряд разорвал меня в клочья», — подумал он с гневом. Но снаряды, видимо, падали дальше, в воду и на переправы, или перелетали вглубь, на позиции тяжелой артиллерии.

Невероятным усилием воли ему удалось, наконец, приподнять голову. Но тут он почувствовал такую усталость, словно выполнил непосильную работу.

«Все-таки я приподнялся, — подумал он, — а раньше не мог».

Он уже не прислушивался к тому, что делается на берегу. Не прикидывал в уме, как идет переправа, не завязались ли бои на той стороне. Холодно, расчетливо он собрал свои силы. Ему удалось еще раз поднять голову. Теперь он мысленно поискал пальцы рук. Есть у него руки или нет их? И вдруг почувствовал, что пальцы сжались в кулак. Которая же это рука? Правая, конечно. Он нащупал землю, какие-то жесткие комки, почувствовал холод железа. И снова ослабел, закрыл глаза. Надо отдохнуть, набраться сил и опять попробовать — как там с ногами? Он видит носки своих сапог, — надо пошевелить стопой.

Но, несмотря на все его усилия, носок сапога не дрогнул, он мертво торчал вверх, как чужой.

«Куда я собственно ранен? Нигде не больно. Мозг работает нормально… И ведь дошел до самой границы… — подумалось ему вопреки воле, как бы без его участия. — А дальше уж, видно, не пойду…»

И стало страшно жаль. Не себя, а так — просто жаль, что нельзя пойти дальше. Он снова рассердился на санитаров. Почему никого из них нет поблизости? Не могли же они не видеть, как грохнуло в батарею!

Оригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com