Том 4. Маски - Страница 11

— Не стоит, голубчик, допытываться!

Да, слова — арабески: дымки — занавески; как чертики в форточку, в Козиев Третий взвиваются; Козиев Третий взвивается — в рок!

Все — взвилось!

Глазки, — как лезвия: блески резкие! Не доверяйтесь: предательница!

Едва сели за стол они, Тителев, бросив салфетку, откинулся; и в Никанора Иваныча глазом, как тяжеловесным топазом, — ударился —

— яростно!

— Чорт вас дери!

Взяв кепку и очень жестокую трость, его вывлек он:

— Слушайте! — трубочкой; а харахорик; ведомый в репейник, кусался словами.

— Садитесь!

Ткнул тростью в бревнину:

— Не перебивайте меня!

Усмири!

— Я не сяду, — так чч-то!.. И не стану… — хлоп, хвать: скорохватая лапа какая!

— Неспроста во мне катастрофа с Иваном Иванычем, — силой усаживал Тителев, — вызвала мысли о вас: зная ваши прекрасные, — бил по подтяжке, привздернувши бороду, — свойства, естественно, я…

Харахорик, сорвавшись, писал по колдобинам витиеватые скорописи, чтобы свойства такие отвергнуть.

И гулькали сивоголовые голуби.

— Дайте сказать… Ну-те: мог положиться на вас!

— Перебью! — сиганул Никанор, и руками в карманы всучился, — во-первых: вы с братом, Иваном, — знакомы?

Мелькнуло, как издали: «Не удержусь и все карты открою!» И — выехав левым плечом, но отъехавши правым: взапых.

— Во-вторых: вы утаивали много данных, их мне обещав: вышла ж — фига со сливками!

— Эк!.. Сколоколили!..

— В-третьих, — и палец загнув ему в бороду, — вы-то откуда узнали, чч-то… факт нападенья на брата, Ивана, еще неизвестен полиции в ряде подробностей… Вы-то кто?… Сыщик?… В-четвертых, — расшарк иронический, — где основания думать, что здесь, — бросил руки направо, налево, очками поблескивая, — брат, Иван, — в безопасности? Взаверть: оглядывал с победоносной иронией Тителева: тот — за вырез жилетика: пальцами бить:

— И на это отвечу… Но мы отвлекаемся: сядьте… И — бросьте саркастику [13]эту…

Пройдясь:

— Зная лично…

— Да я вас не знал-с!

— Мы встречались лет двадцать назад… Ну, — развел он руками, — я не виноват, что меня позабыли вы; неудивительно: я — изменился… Потом надрыгаетесь: слушайте!.. Зная, из братниных слов вплоть до случая с шубой и с клаком, которыми… Дрыганец бросьте-ка… хо!

Трубку выхватив, белыми он разблистался зубами; и снова приблизил лицо узкоглазое:

— Думаете, что подглядки ушибли меня? Да ни капли… Сидите… Мотивы-то были ль подглядывать? — встал он на цыпочки. — Были, — присел и губами всосался, «пох-пох», дымом в нос.

— Были, — спрашиваю?

— Были…

— Я говорю — то же самое…

И указательным пальцем — в плечо:

— Стуки слышали?… Стуки-то — были?…

Пождал.

— Так подглядывать право имели… я вас провоцировал. Вы — суетник; много стреляной дичи валяется; бойтеся стремглавых решений… — ушел он в усы. — Пока — все по программе; а что сверх программы, — придите; и — спрашивайте…

Никанор, рот раскрыв и колено свое обхватив, растирал подбородок с волнением; тяжесть молчания сбросилась; вспыхнула искра доверия.

Вдруг —

— улыбнулся: пленительно!

— Вашего брата я знал; и — Надежду Ивановну… Скрыл же до сроку, — задумался Тителев, вскидываясь в передерги мушиные, снежные: с неба зареяли; плечами — в уши, а пальцами — в боки.

Стоял, вздернув трубочку:

— Ну-те… Открытие брата, — разрыв всего дела военного, о чем бедняга не думал: другие подумали… Кто — невдомек? Все еще?

Ткнулся пальцем в плечо:

— Генеральные штабы!

— Что: чч-то?!? —

— Впереборку задренькала где-то струна; голос, перебираемый сипом, задренькал за ней:

— «Пагубб-йли… меньн-ня… вв-ааи… очч-хи».

— «Ляля… погубили… меня!..»

— Понимаете, что это значит: не штаб даже — ш-т-а-б-ы!

— !

— Трындрын! —

— Звуки, перебитые с прохватом молчанья, — взрывались еще; сипом перебиваемый голос:

— Змээйаа… падкал-хооо-дд-ная ттхы!

— Трынн! —

— струна впереборку!

Теперь только понял!

За братом, Иваном, — охота великих держав!

Тут — в испарину.

Брат, —

— брат, Иван, —

— в Табачихинском с зонтиком черным, в проломленном, косо надетом своем котелке улепетывает; а за ним —

— Китченер,

— Фош, —

— грохочут тяжелыми танками; падают с треском заборы за братом, Иваном!

И все занавески взвились: Гартагалов, взвитой с Фелефоковым в небо, — лишь хохлины выпуклого, черно-бурого дыма из дыр — не Москвы, — в высвет красных, занявших зарев!

— А — брат: брат Иван?

— Подозрение — было… Бедняга — догадывался; и листочки распрятывал: в томы свои… Победил — Вашингтон.

— Вашингтон?

— Вашингтон.

— ?

— Потому что интрига велась Вашингтоном под флагом Германии; американская организация — ну-те — использовала сеть германских шпионов в России: еще до войны… Удивляетесь? И — удивляйтесь: эге!.. Предложение брату продать им открытие шло-де от частной компании; он — отказал… И — … стряслось!

И —

— в халате подпрыгивал: под болевыми ударами, дико истерзанный, брошенный, с выжженным глазом —

— О! —

— О! —

— И —

— «брень-брень»! —

— отзывались стаканы в буфете: в квартире пустой, окровавленной.

— Не мудрено, что рехнулся… Все ясно: грабитель пришел, мучил, требовал выдачи… Частью, — бумаги пропали: чердак поджигали потом, чтоб скрыть, вероятно, следы… Суть не в этом: грабитель, германский шпиончик, не знал, что работает на Вашингтон; он — надутая кукла… Я, — ну-те, — случайно знавал его в молодости: это — некий Мандро, спекулянт… Имя не говорит — ничего?

— Ничего!

Вдруг дрожа, — с разволнованным шопотом: Тителев:

— Вы при Леоночке имени этого — не повторяйте… И снова с небрежностью:

— Суть же не в этом!..

В воротах, шагах в тридцати, в перепыхе, и прячась под шляпой с полями, — блеснули очки: без лица; носом — в шарф:

— Извиняюсь…

— Вам что?

— Комнат нет?

Носом мырзает: с холоду.

— Вы объявление читали?… А?… Нет его?… Значит, и комнат…

Спиною к очкам.

— Извините.

— Пожалуйста.

И — нет очков под воротами.

— Суть, повторяю, не в том, что истерик развинченный, схваченный, был не в себе, а суть в том, что его подменили в тюремной больнице, запутавши номер и похоронивши под номером — да-с: сумасшедшего; где-нибудь прячется он!..

И увидя, что брат, Никанор, подставляя лопатки, трясется от плача:

— Придите в себя… Вы не маленький… Я ж отвечаю на пункты, на ваши… Второй пункт: откуда я знаю? Ячейки: в России, на западе: всюду-с!

— Так вы — политический?

— Кто же еще? Ну-с, а дом-с резонансами? Ну, а — чеканка монет: xoxoxо!

Никанор от стыда стал малиновый:

— Вы — так чч-то: вы — не подумайте!

— Я и не думал, а я выяснял, на вас именно, — чисто ль работаем; ну-те, допустим, вы шпик; и, допустим, живете у нас; и, допустим, — не видите, не замечаете… А вы заметили, как Химияклич, в ту ночь ночевал, проезжая из Перми: в Лозанну…

«Толстяк» — Химияклич? «Толстяк» — псевдоним, знаменитейший, — Якова Яклича Химикова, и больного, и старого, все же гремевшего юно статьями. Да кто ж их не знает? Кто их не читал?

А он-то, он-то?

— Простите, меня!

— Мы себя проверяли на вас.

Тут же — с горечью:

— Здравствуйте, — руки разбросил, — фальшивомонетчики: милости просим… — раскланялся, кепку сорвав. — А по-моему, — мы-то и боремся против фальшивых монет всего мира… Пункт пятый: Ивану Иванычу здесь — безопасней всего… — И рукой охватил буераки он: — Организация будет следить… Око зоркое — тоже появится, как эти самые — из подворотни: являлись сейчас… К тому времени мы ликвидируем стуки: уже типография переезжает: выносится шрифт: прокламации, — не ассигнации… Тоже хорош! Впрочем, — к этому времени руки шпионов — оторваны будут; и это все, — трубкой в репейники, — рухнет.