Том 4. История западноевропейской литературы - Страница 12

Очень рано развился в Греции другой тип мореплавателя, позднее заменившийся мирным купцом. Это тип моряка-пирата, который, если мог, грабил, а если невозможно было ограбить, то предлагал меняться. (Это явление отразилось и в русских былинах об Илье Муромце, о Добрыне Никитиче и в былине о Садко — богатом госте, то есть купце.) Итак, рядом с сухопутными, морскими воинами появляется мореплаватель-торговец. Таков и герой поэмы — Одиссей. Это человек хитроумный, с большим опытом, много видевший, странствовавший по всем морям. Фабула поэмы такова: в то время как герой путешествует по разным странам, жену его осаждают тридцать женихов, расхищающих его хозяйство; но он возвращается домой, убивает женихов и водворяет порядок. Основная ценность поэмы в ее высокохудожественном реализме, свойственном греческим мифам в эту пору расцвета.

Чем же объясняется, что в этих поэмах столько художественности, богатства фантазии? Почему эти греческие эпические поэмы классичны? И почему в лирике и драме греков мы также встречаем необыкновенное совершенство?

Это объясняется несколькими причинами. Положение греческих племен в пространстве и времени давало им возможность развернуть с небывалым блеском свое искусство. Причины географического характера всем более или менее известны: умеренный климат без чрезмерного холода и жары. В историческую эпоху, когда техника была еще очень примитивна, естественные условия имели огромное значение. В таком климате вольнее развивается человек. Малоплодородная, но достаточно благодарная почва; отсюда — привычка к трудовой, мускульной жизни под открытым небом, а не к лени, как в странах тучного плодородия. Однако это и не голодные люди, у них достаточно питания. Затем — крайняя изрезанность берегов в масса островов на небольших расстояниях. Можно было путем зажигания костров на вершинах холмов установить телеграф с Азией. Можно было плыть около берегов всегда в виду их, и этот путь вел к различным культурным странам — на Восток и на Запад — и соединял Грецию с дикарскими странами, богатыми различным сырьем. Эти условия сделали из грека прекрасного ремесленника, человека живого разума, с развитым, ловким телом. Судьба толкала на труд и промысел, — иначе не проживешь, — но вместе с тем хорошо вознаграждала его за труд и промысел. Вся эта маленькая Греция внутри изрезана, каждое поселение отделено от другого водой или горами. Стало быть, каждое такое общество, отделенное горами или морем, развивалось очень самостоятельно, находило свою особую линию. Вместе с тем это был один народ, который говорил на одном языке, хотя и на разных наречиях; это облегчало связь между отдельными городами-государствами. Где-нибудь у нас на русской равнине одна, и другая, и сотая деревни живут совершенно одинаковой жизнью, а там каждый народец имел свой особый уклад, В самой Греции население не могло расселяться вширь, оно расселялось по островам, в чужеземные страны, но и на островах оно было стиснуто морем. Поэтому греки создавали города, большие поселения — торговые, ремесленные и военные. У греков была высокая военная культура. Греки со всех сторон были окружены богатыми варварами, которых можно было грабить и у которых можно было кое-что позаимствовать в смысле культуры. Но варвары были, в свою очередь, опасны. Поэтому грекам нужно было держаться дружнее и создать прочный общественный организм. Если бы внутри этого организма шла слишком большая распря, то враг мог бы разбить его. А между тем распря шла. Античная демократия «свободных», опирающаяся на рабовладение, просуществовала недолго, около двух столетий (VI–IV вв.); на смену ей шло общество, в котором господствовала аристократия. Начались гражданские войны. Это было вредно, и надо было против этого бороться. А для этого надо было воспитать преданного и мужественного гражданина, великолепного воина, который был бы много лучше варваров, был бы сильным, находчивым, храбрым, любящим свое отечество, — словом, был бы добрым гражданином. — Я указал уже, как Писистратиды в VI веке перерабатывали Гомера для воспитания нового поколения. К этому же была направлена и скульптура, которая давала образцы телесного совершенства, к этому же вели и танцы, и гимнастика в открытых палестрах, и архитектурно великолепные мраморные общественные здания, гармоничностью своей не подавлявшие личности. Все искусство было направлено к тому, чтобы воспитывать человека, чтобы гармонично развивать его. Государство этому искусству помогало. Народ в этом искусстве видел свое спасение. Это не была роскошь, это была государством организованная педагогическая стихия, для всех ценная, всеми глубоко почитаемая. Вот те причины, которые развернули в Греции необыкновенное, неслыханное по своему совершенству искусство.

Теперь несколько слов о крестьянской эпической поэзии. Среди крестьянства, в свою очередь, происходил отбор определенной части общей эпической сокровищницы — того, что больше всего интересовало крестьянство. Конечно, это не рассказы о войнах, а песни о крестьянском труде, поэмы, в которых отражался земледельческий обиход. Из этого материала составилась поэма «Труды и дни», которая, как утверждают, написана была Гесиодом. В ней. очень хорошо отображен крестьянский быт. Мы видим в ней также проповедь известной морали и определенного хозяйственного уклада.

Первое правило, предписываемое Гесиодом, — копи, прибавляй каждый день хотя бы немного; но не старайся нажиться чересчур. Не сутяжничай и не грабь; наоборот, — помогай другим; однако не слишком: очень щедро будешь давать — разоришься. Женщинам не верь, потому что женщины болтливы и жадны, их нужно держать в повиновении. Конечно, молись богам, чти их и т. д. Это, как видите, моральный уклад кулачка-крестьянина. А дальше идут хозяйственные советы: как сеять, пахать, боронить, как хлеб собирать, как полотно белить, как вино добывать и т. д. Это все разбито по дням, и в результате составляется целый календарь, где указываются молитвы, заклинания, даются указания, советы и т. д.

Таково содержание этой поэмы. Со стороны формальной она доведена до большой художественности. Вероятно, эти рецепты переходили из поколения в поколение и постепенно сложились в тот совершенный кристалл, каким является поэма Гесиода.

Обыкновенно начатки художественного эпоса относят к IX–VIII веку до н. э. — ко времени, когда стала слагаться гомерическая эпическая песня. Лет на сто позже появилась художественная обработка лирических произведений. С этой поры в течение трех столетий, до конца VI века (до н. э.) идет необыкновенно пышное развитие греческой лирики, дающей целый ряд гениев, произведений которых, правда, к нам дошло очень немного. Время и монахи в Средние века уничтожили столько рукописей, что до нас дошли только отрывки, и многих лириков мы знаем только по именам.

Главным родом греческой лирики первоначально была обрядовая песня — похоронная, свадебная песнь и молитвенные гимны, слагавшиеся в честь различных богов. Затем появляется поэтическая разновидность, которая в нашей народной поэзии большой роли не играет, но у некоторых близких нам северных и восточных народов нашего Союза все же встречается, — это так называемые элегии и ямбы. Элегии первоначально пелись под звуки флейты, слова перемежались с мелодией. Это не был рассказ о каких-нибудь событиях; это были сентенции, нечто вроде пословиц, — мудрость, в виде коротеньких изречений, произносившихся нараспев. Постепенно их перестали петь, потому что вкус, изощряясь, требовал от текста большего содержания, меткости, и больше стали вслушиваться в то, что говорили. Элегия перестала быть песней и стала стихотворной формой для философского раздумья.

Ямбы, которые имели гораздо более живой напев, представляли собой тоже изречения, но только юмористические, которые метили часто в того или другого из присутствовавших. Это было издевательство, хотя и шутливое.

Наиболее ранние греческие поэты-лирики — личности полулегендарные. Имена многих авторов из раннего периода до нас не дошли. Первым вполне определенным лицом в истории греческой лирики является Архилох. Это был разбойник — личность, отбившаяся от общества. Такой человек скорее всего уходит от обрядовых песен, какие пелись в старину, и создает индивидуальную, свою собственную песню. Он нигде не дома, он всюду пришлец, он терпит приключения, аварии, — то счастье ему улыбнется, то, наоборот, судьба его щелкнет, и очень больно, то он богат и пирует, то голоден и в лохмотьях. К обществу, через которое он проходит как блуждающая звезда, он относится как к чему-то чуждому; он с любопытством взирает на новые и новые нравы; часто между ним и обществом возникают настолько острые отношения, что он с проклятием и издевательством уходит из общества.