Том 4. Часть 2. Голливуд. Конец немого кино. 1919-1929 - Страница 7
«Тщетно противники кино пытались собрать силы. Народ выразил доверие нашей промышленности и ее полководцу Вилли Хейсу. Ради победы газеты и кино боролись с завидным мужеством и единодушием. «Берегите веру в вас»,— заявил Вилли Хейс продюсерам, когда результаты голосования стали известны. В Бостоне победа праздновалась при всеобщем ликовании. Поражение сторонников цензуры спасло прокатчикам тысячи долларов» *.
«Берегите веру в вас» — фраза звучала двусмысленно. Борясь с цензурой в штатах, МППДА начала практиковать самоцензуру. Еще до прихода Хейса Цукор разработал в 1920 году обязательные рекомендации для своих продюсеров и режиссеров:
«В фильмах следует избегать:
неприличных ситуаций;
показа торговли женщинами;
показа внебрачных взаимоотношений, который оправдан лишь в том случае, если добродетель вознаграждена, а порок наказан;
неоправданного показа обнаженного тела, ибо он опасен;
некоторых форм танца, которые не подходят для экрана;
в обязательном конфликте между добром и злом часто приходится показывать подонков общества, но следует по возможности остерегаться использования яда;
преступления и порока, ибо это — свидетельства дурного вкуса;
* In: «Cinematographie Franchises, 1922, ocf.
в пьянстве нет ничего привлекательного, поэтому око не должно занимать на экране заметного места;
отвратительные стороны жизни могут быть показаны время от времени, но они не могут составлять основы сюжета» *.
Для «борьбы» с федеральной цензурой Уильям Хейс разработал политику «открытых дверей» и наладил связи с авторами и актерскими организациями («Актерский профсоюз», «Американские драматурги», «Американская федерация музыки», «Лига авторов», «Клуб Кинокамеры», «Гильдия сценаристов» и т. д.), объединившимися под эгидой Лиги по распространению и защите искусств и литературы, которая выступала за свободу выражения. Рут Инглис пишет:
«Политика «открытых дверей» преследовала две цели. Прежде всего, она служила для распространения информации и аргументов, благоприятных для кинопромышленности. Во-вторых, ее использовали для ориентации критиков киноиндустрии в пользу кинопроизводства. Во многих случаях политика «открытых дверей» стала ловушкой, которая мешала критикам идти дальше дозволенного. Но следует отметить, что конструктивная критика принималась продюсерами в расчет...»
По правде говоря, Вилли Хейс вел двойную игру. Он постепенно, исподволь и с согласия пуританских организаций расчищал путь самоцензуре, а выражаясь с надлежащей стыдливостью,— саморегулированию. Опять обратимся к свидетельству Рут Инглис:
«Члены Ассоциации взяли на вооружение политику саморегулирования. <[■•.!> Переход осуществлялся не без трудностей. Некоторые продюсеры сопротивлялись, поскольку боялись «поллианнизации» ** своих фильмов, которые в таком случае годились лишь для воскресных школ. Более того, никто не знал, как контролировать директоров студий и создателей фильмов. <...> Саморегулирование индустрии искусства для масс стало чем-то новым под луной. Трудности оказались столь велики, что Бюро Хейса целых десять лет меняло курс под влиянием различных противоборствующих группировок, пока тех-
* In: «Paris-Midi», 1921, aout; полный текст: IngUs R. А. Оо. cit p. 83—84. v
** «Поллианна» — нравоучительный роман для девушек, принадлежащий перу Элеонор Портер. В 1920 году по нему сняли фильм, имевший большой успех. Его сделал режиссер Пол Пауэлл с Мэри Пикфорд в главной роли. 'л
'«8
нвдсу саморегулирования окончательно не отработали. Эволюция всей этой механики... проходила в несколько этапов. Первым этапом стала Формула».
Секрет Формулы остался неразглашенным, но можно думать, что в ней использовались основные положения Цукора, изложенные в документе 1920 года. Кроме того, в сентябре 1922 года представители Бюро Хейса образовали подкомитет для просмотра всех фильмов членов Дссоциации и изложения чисто консультативного мнения об их «моральном качестве». В 1927 году этот подкомитет опубликовал рекомендации под заглавием «Чего не надо делать и как быть осторожным». Они легли в основу.«Кодекса Хейса», сформулированного в марте 1930 года.
Формула в какой-то мере была разработана, чтобы предупредить членов МППДА от всевозможных эксцессов, которые, если отбросить сиюминутные выгоды, могли неблагоприятно сказаться на доходах промышленности в целом. Но в основном эти правила превратились в- оружие борьбы с конкуренцией; продукция независимых, «нечленов», а особенно европейские фильмы часто обвинялись близкими к Бюро Хейса группировками в аморальности. Деловая сторона в конце концов одержала верх над соображениями «морали» в той организации, на которую возложили ответственность за развитие конформизма в американском кино.
В 1920 году запреты Цукора касались только «благопристойности» и не затрагивали социальных вопросов. Но последние вытекали из неписаного закона. В фирмах, находящихся под контролем крупных финансовых монополий, не-могло быть и речи, чтобы их продукция ставила под сомнение их «право» и всемогущество, отдавая симпатии забастовщикам или рабочим организациям.
Влияние Хейса и его «консулов» во многом помогло «Парамаунт» избежать предпринятого против фирмы в 1921 году судебного преследования в связи с нарушением антитрестовского закона. Расследование дела в Федеральной торговой комиссии тянулось очень долго. Терри Рамсей пишет:
«После четырех лет обсуждений, в ходе которых была разобрана вся история кино, расследование и опрос свидетелей завершились. Принятие санкций против «Фэймэс плейерс-Ласки» откладывалось на несколько десятилетий, поскольку оставались возможности апелляции к другим судебным инстанциям. Все процессы, связанные
С кино, затягиваются, вынесение окончательного приговора оттягивается до невозможности».
Цукор при поддержке Хейса имел все основания тянуть дело, поскольку, как свидетельствует историк Льюис Фрэнк, «начиная с 1924—1925 годов штаб Комиссии стал в большинстве своем республиканским и принялся следовать общим указаниям стоящей у власти администрации — он проявил невероятную робость по отношению к одному из ведущих трестов страны — «Аллюминиум компани оф Америка».
Могущественные промышленные синдикаты решили под влиянием Гувера приступить к обмену статистической информацией, созданию единой формы методов бухгалтерского учета, стандартизации продукции... Начиная с 1925 года Верховный суд, разбирая нашумевшие дела «Симент продактив ассошиэйшн» и «Мейпл флуоринг мэньюфэкчурерз ассошиэйшн», согласился с подобным обменом и разработкой общей политики в отношении цен и рынков.
Старый символ конкуренции превратился в фасад, за которым происходила крупная реорганизация промышленности, осуществлялись промышленные и коммерческие союзы».
После вступления Хардинга на пост президента республиканцы практически перестали использовать антитрестовский закон Шермана, проведенный через Сенат демократами. Некоторые из санкций Федеральной торговой комиссии против трестов были отменены Верховным судом, и началось, по словам Л. Фрэнка, «процветание таких акционерных компаний, как «ЮС Стил», «ИстмэнКодак», «Эллайд кемикл энд дай» и т. д. Добавим к этим компаниям «Парамаунт». Цукору удалось спасти Федеральную торговую комиссию от выступления в защиту трестов, поскольку до принятия ею решения, по словам Терри Рамсея, «17 ноября 1925 года «Фэймэс плейерсЛаски» объявила о формальном разделе на производственную и прокатную фирмы. Организовался новый концерн, объединивший около 200 кинотеатров «Парамаунт» с 500 кинотеатрами, находившимися под контролем фирмы «Балабан энд Каи». Возникла сеть из 700 или 800 кинотеатров — «Пабликс тиэтер корпорэйшн». По некоторым оценкам, новая группировка имела капитал 100— 150 миллионов долларов...»
Таким образом, судебная процедура послужила лишь усилению монополии. Раздел прокатной и производственной частей носил чисто формальный характер, поскольку в апреле 1930 года «Парамаунт пабликс корпорэйшн» официально объединила обе фирмы. Политика Цукора восторжествовала на всех фронтах, и он писал в своих мемуарах: «Самым памятным событием 20-х годов стало для меня открытие в 1926 году «Парамаунт-билдинг», который занимает на Бродвее целый квартал Таймсскуэр между 43-й и 44-й улицами, а также место, где раньше стоял ресторан «Шенли». Это тридцатитрехэтажное здание с большим кинозалом.