Том 23. Джентльмены предпочитают блондинок - Страница 97

— И еще кое-что, — добавил Лози своим противным писклявым голосом. — Если вы попытаетесь очернить нас, то мы не рискнем оставить живыми Мэнди и Джулию. Как только я услышу об этом, я собственноручно перережу им глотки.

— О’кей! Вы меня убедили.

Диборн поднялся и протянул мне блокнот и карандаш.

— Может, вы будете так любезны и составите телеграмму в ваш швейцарский банк. Для нас не проблема отослать ее.

— Пожалуйста, — согласился я.

— Я полагаю, что ваш банк не переведет просто так с одного счета на другой такую большую сумму, если телеграмма будет подписана только словом «Донован», — сказал он.

— Совершенно верно. Телеграмма должна быть закодирована.

— Может быть, вы нам сообщите этот код?

— Конечно нет, — уверил я его.

— Я могу из него выбить этот код! — тут же предложил свои услуги Лози.

— Не будьте так наивны, Курт, — с улыбкой сказал Диборн. — Мистер Донован может рассказать нам любую сказку, и мы не будем знать, верна ли она или нет до тех пор, пока не увидим реакцию банка… Пожалуйста, напишите телеграмму, мистер Донован.

Код мой был очень прост: если я хотел, чтобы деньги были выплачены, я писал ту или иную сумму; если же я хотел, чтобы деньги не выплачивали, то я начинал телеграмму магическим словом «пожалуйста». Это слово было сигналом тревоги. В таком случае мой швейцарский банк должен был быстро связаться с моим главным бюро в Нью-Йорке и начать следствие. Впрочем, сейчас это мало бы мне помогло, так как в моем бюро считали, что я нахожусь в Лондоне. Итак, я написал телеграмму и отдал блокнот и карандаш Диборну. То, что они все равно не получат деньги, если меня убьют, нисколько меня не утешало.

— Вы вели себя очень разумно, мистер Донован, — с улыбкой сказал мне Диборн. — Сейчас Курт проводит вас в спальню. — И добавил шельмовским тоном: — Общество трех прекрасных леди не так уж трудно переносить.

— Встать, Донован! — грубо приказал Лози.

— Скажите мне только одно, — я поднялся с кресла, — когда Колетт превратится в мученицу?

— Она приехала сюда с Мэнди вскоре после вашего приезда, — сказал Диборн. — Охранники у ворот это вспомнят. Потом все остались на обед, где многие просто нализались спиртного. И в конечном итоге — ах, как все будет драматически! — Колетт в самый разгар оргии схватила нож, который лежал на столе, и пронзила им сердце Фишера.

— Это действительно похоже на трагикомедию, — согласился я.

— Но она полностью соответствует легенде о мученице, — с довольным видом заметил он. — Разве вы не поняли, мистер Донован? И Шелдон в последний, предсмертный миг успевает достать револьвер и выстрелить в нее. Поднялась суматоха, я в истерике стал звать охранников, но к тому мгновению, когда они вбежали, оба главных героя были уже мертвы.

— А как вы объясните охранникам исчезновение двух других девушек?

— Очень просто, — усмехнулся Диборн. — Я им скажу: «Скверно мы будем выглядеть, если сознаемся, что здесь разыгралась оргия. Лучше до прибытия полиции Курт тайно увезет отсюда девушек». Охранники поймут, что так будет лучше, — особенно после того, как им смажут лапы.

— А как вы объясните труп Мануэля?

— О Мануэле никто ничего не узнает. Люди будут заняты смертью Фишера. Он в этом городе большой человек, мистер Донован. А позднее у нас будет много времени, чтобы уничтожить или спрятать труп филиппинца.

— Кажется, вы все продумали. И когда это должно случиться? — с риском быть одернутым спросил я.

— Где-то после полуночи, — соизволил ответить Диборн. — А точнее мы и сами еще не знаем.

— Пойдемте, Донован! — в злом нетерпении буркнул Лози.

— Я вспомнил, что у Шелдона в спальне находится бар, — дружелюбно сказал Диборн. — И с вашей стороны было бы актом милосердия, если бы вы подпоили девушек до полуночи, мистер Донован.

Я вышел из комнаты, все время чувствуя за спиной дуло револьвера Лози. Таким манером мы и вернулись в спальню. Перед дверью он сунул мне связку ключей.

— Откройте дверь и потом отдайте мне ключи назад.

Я открыл дверь и отдал ему ключи.

— Он вас использует, — вполголоса сказал я. — Надеюсь, вы это понимаете?

— О чем это вы, Донован?

— Он — мозг операции. И все это его рук дело. Что же касается вас, то вы просто подсобная рабочая сила для него. А когда все будет позади, он решит, что в этой силе он больше не нуждается.

— А вы действительно умны, Донован! — Лози коротко рассмеялся.

Затем он распахнул дверь ногой и грубо втолкнул меня в комнату, так что я чуть было не растянулся на полу.

Я снова бросил взгляд на часы — до полуночи оставался один час. Куда мог запропаститься Хикс? Возможно, он готовил отвлекающий маневр и подкладывал бомбу под фабрику, следуя моему совету?..

Разговоры наши уже давно иссякли. Три девушки сидели на огромной кровати и безучастно смотрели перед собой. Мне уже надоело предлагать им напитки. И уж если говорить честно, мне уже надоело все.

— Может быть, у кого-нибудь есть какие-нибудь хорошие идеи? — наконец бодро спросил я.

— Можно разбить стекла и выпрыгнуть из окна, — предложила Мэнди.

— И если нас не разорвут собаки, то схватят охранники и вернут обратно в дом, — добавила Джулия.

Была еще небольшая надежда, что Хикс ведет наблюдение за домом, но он с таким же успехом мог вести наблюдение и до утра, а для нас это было слишком поздно. Значит, надо было дать ему сигнал. Но как?

— Они всех нас убьют, — трагически прошептала Мэнди. — Я знаю.

— Мы тебя спрашивали десять раз, Пол, — сказала Колетт холодно. — И теперь я спрашиваю еще раз: что они хотели от тебя, эти оба?

— Денег. Они хотели денег…

— Ты — жалкий лжец! — возмутилась Колетт. — Ты пошел с ними на какую-то сделку! Скажи нам правду. Любая правда лучше полного незнания. Сидишь тут и ждешь, сам не зная чего!

— Они хотели денег, — снова повторил я. — Возможно, все это гораздо сложнее, но в конечном итоге они хотели денег.

— И вы, значит, спасли свою жалкую шкуру, дав им откупные? — с величайшим презрением произнесла Джулия. — А что будет с нами?

Я прошел к бару. Поскольку девушки ничего не хотели пить, я тоже был вынужден воздерживаться. А сейчас решил: черт с ними! Надо выпить. Из чистого любопытства я посмотрел, какими запасами обеспечил себя Фишер, поскольку профаном в этом деле считать его было нельзя. Тут и впрямь было практически все, даже две бутылки фирменного коньяка «Наполеон»… А Хикс, наверное, ждал снаружи сигнала…

Я прошелся по комнате, и мой взгляд упал на хрустальную чашу с цветами. Кажется, она подходила для моего замысла. Я взял ее, перевернул и выплеснул воду вместе с цветами прямо на пол.

— Ну а теперь он вообще свихнулся, — констатировала Мэнди. — Не смог вынести такого душевного гнета!

— А что вообще можно ожидать от мужчин! — бросила Колетт.

Чаша была в поперечнике примерно сорок пять сантиметров и высотой сантиметров восемнадцать. Я поставил ее перед баром на пол и вылил туда обе бутылки коньяка. Это был отличный коньяк и очень старый.

— О’кей, мои милые! — бодро сказал я. — Поднимайтесь!

— Пошел ты в… — заявила Мэнди.

Я подошел к ней, взял ее за соски и потянул на себя.

— Поднимайся, — повторил я.

Мэнди пронзительно закричала и вскочила с кровати.

— Теперь уже он превращается в садиста! — завизжала она.

— Вы обе тоже поднимайтесь, или с вами будет то же самое, — жестко бросил я.

В следующий момент они уже все стояли передо мной. Я приказал им повернуться. Мгновение казалось, что мне придется подавлять бунт, но потом все трое все же повернулись. Парису было бы трудно вынести свое решение, но он подошел бы к этому не с такими мерками.

У Мэнди и Джулии были округлые и милые задочки, но именно по этой причине они и исключались из соревнования. Задочек Колетт был тоже мил, но не такой округлый. В данный момент мне бы подходил еще более узкий, но за неимением лучшего сойдет и этот. Я схватил ее за руку, повернул к себе и повел к бару.