Том 22. Коварная красотка - Страница 8

— Это и правда так?

— Я ни разу никого не видела, — грустно улыбнулась она. — Но я все равно проверяю — на всякий случай.

В стакане, который она принесла, оказалось чистое виски. Я выпил содержимое в три глотка, плотно зажмурив глаза, решив, что было бы неприлично требовать лед и содовую у девушки, которая сама никогда не пьет.

— Тебе надо немного расслабиться, солнышко, — сказал я. — Побереги свои нервы, успокойся.

Луис не торопясь наклонилась ко мне, и я обнял ее за плечи. Глубоко вздохнув, она взяла мою руку и положила себе на грудь.

— Зачем бы я стала тебя звать, милый, на ночь глядя, если бы не хотела расслабиться? — прошептала она.

Голова ее откинулась так, что губы оказались всего в нескольких сантиметрах от моих. Я поцеловал ее и вновь почувствовал прикосновение паяльной лампы. Ее ноготки впились мне в грудь. Через минуту она тихо застонала, затем медленно оторвалась от меня. Мгновение она смотрела мне в лицо блестящими глазами, грудь ее рывками поднималась, натягивая тонкую ткань платья.

— Погоди секунду, — глухим голосом проговорила она. — Нам не нужны наблюдатели!

Луис подбежала к окну и задернула шторы.

— Так лучше, милый! — Она стояла передо мной, медленно покачивая бедрами. — Встань-ка, а?

Я поднялся. Луис подошла совсем близко и, взяв мои руки, поднесла их к вороту своего платья.

— Хорошее платье, мне нравится, — озадаченно сказал я. — И ткань просто великолепная…

— Рви его, руками рви, — хрипло произнесла она. — Сорви его с меня, милый!

— Платье красивое, — засомневался я. — Может, сделаем по старинке и просто расстегнем «молнию»?

— Рви! — Язык плохо ее слушался.

Наш спор мог продолжаться бесконечно долго, но времени для этого совсем не было. Я захватил пальцами ворот платья и рванул. Ткань разошлась сверху почти до самого низа, во всяком случае больше чем до середины. Луис резко дернула плечами, и остатки платья упали к ее ногам. Под ним оказалась белая комбинация, щедро украшенная по низу атласом и тесьмой. Блеск в ее глазах стал ярче.

— Рви! — задыхаясь, выговорила она.

Теперь у меня уже был опыт; две тонкие бретельки на плечах разорвались почти без труда, и комбинация опустилась на пол рядом с платьем. Теперь на Луис остался лишь белый, низко вырезанный бюстгальтер, гармонирующий с маленькими прозрачными трусиками, тоже отделанными атласом и тесьмой.

— Рвать? — с надеждой спросил я.

Должно быть, она забыла сказать мне, что теперь настал ее черед, — руки ее вдруг вцепились в мое лицо, острые ногти сдирали со щек полоски кожи, а сама она начала верещать не своим голосом.

Боже правый! Как же могут визжать женщины — голос ее звучал на одной ноте, где-то на уровне верхнего до, и с такой громкостью, что куда там моей вертушке.

Пока я гадал, что, черт возьми, заставило ее так быстро переменить намерения, входная дверь широко распахнулась и в комнату ввалилась команда полицейских. Первым ко мне подскочил лейтенант Хэммонд.

— Сексуальный маньяк, да? — прошипел он, и в следующее мгновение сокрушительный удар кулаком в челюсть сбил меня с ног, отбросив в другой конец комнаты.

Я ударился спиной о стену и сполз, усевшись на пол. Но долго сидеть мне не пришлось. Меня сразу же грубо схватили, подняли на ноги и, заломив руки за спину, защелкнули на запястьях наручники, после чего вытолкали из квартиры и запихнули в ожидавшую внизу патрульную машину.

Похоже, мне суждено было отработать в участке ночную смену, а потом еще и дневную.

На следующее утро в кабинете капитана Паркера состоялся разговор. Он был коротким и деловым, хотя присутствовало при этом довольно много народу. Конечно, тут находился сам Паркер, а также Лейверс, кроме того, два моих старых дружка — лейтенант Хэммонд и сержант Бэннистер. Последним по порядку, но отнюдь не по важности был окружной прокурор Лидерсон.

Несмотря на краткость, разговор оказался весьма непростым. Начался он с доклада Хэммонда о том, что накануне вечером, примерно в восемь пятнадцать, им позвонила Луис Тил. Дежурным оказался Хэммонд, он и принял вызов. Девушка была перепугана, поскольку, по ее словам, я звонил ей полчаса назад, сообщил, что направляюсь к ней и что лучше ей быть посговорчивее, когда я приду, а не то я позабочусь, чтобы из-за исчезновения сестры у нее возникли серьезные неприятности.

Хэммонд посоветовал ей использовать в качестве сигнала шторы и, захватив с собой пару человек, взял под наблюдение окно квартиры, устроившись на противоположной стороне улицы. Когда шторы закрылись, наблюдавшие вломились в комнату — и тут Хэммонд дал краткое описание того, как выглядела Луис Тил, когда они вбежали.

Паркер спросил, что я могу на это сказать.

— Это было подстроено, — объяснил я, — меня заманили в ловушку. Луис Тил позвонила мне сама и попросила приехать к ней. Она сама предложила мне разорвать на ней платье, а потом разыграла всю сцену до последней детали — царапая мне лицо и истошно вопя, так как знала, что Хэммонд и его ищейки караулят за дверьми.

Окружной прокурор Лидерсон, не скрываясь, зевнул.

— Зачем ей было это делать? — спросил он своим скрипучим голосом.

— Затем, что Гроссман надавил на нее, — холодно сказал я. — Неужели это не понятно! Он сам или его «мистер защитник», то есть Ламонт. Гроссман стоит за делом об исчезновении Лили Тил, и ему не нравится, что я подобрался к нему так близко. Поэтому он и организовал этот спектакль.

Лейверс покачал головой, скорее сожалея, чем сердясь:

— Но это же смешно, Уилер!

— Ну и выдумки, — фыркнул Паркер. — Мог бы сочинить что-нибудь получше!

— По-моему, этот человек болен. — Лидерсону было явно скучно. — Он маньяк. Его нужно показать психиатру.

— У нас нет никаких оснований сомневаться в том, что произошло в квартире этой девушки, — сказал Лейверс. — Мне противно даже думать об этом!

Паркер кивнул:

— Девушка не будет подавать в суд. Она не хочет огласки, и, честно говоря, я тоже. Учитывая предыдущие заслуги Уилера, а также понимая, какой ужасный урон понесет наш отдел, если это грязное дело станет достоянием гласности, полиция тоже воздержится от возбуждения уголовного дела.

— А вы получили одобрение Гроссмана? — бросил я ему со злостью.

— Что касается вас, Уилер, — капитан смерил меня ледяным взглядом, — то вы уволены. Без права восстановления и выплаты пособия по выслуге лет. Я бы посоветовал уехать из Пайн-Сити — навсегда. Мы не потерпим здесь вашего присутствия — и если вы осмелитесь хотя бы заговорить с этой девушкой, то за вашу жизнь я не дам и ломаного гроша!

Окружной прокурор пару секунд крутил свои усы и глядел на меня.

— Я могу кое-что добавить, — проскрипел он. — Если нам придет в голову предпринять какие-то юридические действия против департамента полиции — воздержитесь. У меня имеются письменные показания девушки, лейтенанта Хэммонда и других офицеров. И если я услышу хоть одно слово в вашу защиту от адвоката, я немедленно выступлю против вас с обвинением в попытке совершить насилие.

— А еще я плюнул на тротуар, — сказал я. — Удивляюсь, как Хэммонд забыл об этом!

— Уходите отсюда, Уилер, — с отвращением сказал Паркер. — Я хочу, чтобы в моем отделе вновь можно было дышать.

— Хорошо, — ответил я. — Я уйду. Но я знаю, что все это состряпал Гроссман, и я доберусь до него, даже если это будет моим последним делом. Так и передайте ему!

Я вышел из кабинета, громко хлопнув дверью, спустился по ступенькам и направился туда, где у края тротуара меня ждал мой верный «хили». Лейверс вышел из конторы раньше меня и уже стоял возле машины, когда я подошел.

— До свидания, мистер Уилер, — произнес он с легкой ухмылкой.

— Может, я несколько переиграл, — сказал я, — но все же это был большой успех. Кто знает, вдруг на следующей неделе я получу главную роль в спектакле «Трамвай „Желание“»?

— Пока что мне не приходилось видеть трамвай, одетый в юбку, — проворчал Лейверс. — Ты прекрасно справился, во всяком случае, окружного прокурора ты убедил. Он не изменил планы насчет своего недельного отпуска, который начинается с завтрашнего дня.