Том 2. Приваловские миллионы - Страница 35
— Вы хотите меня по миру пустить на старости лет? — выкрикивал Ляховский бабьим голосом. — Нет, нет, нет… Я не позволю водить себя за нос, как старого дурака.
— Успокойтесь, Игнатий Львович, — спокойно ответил Альфонс Богданыч, медленным движением откладывая на счетах несколько костяшек.
— Альфонс Богданыч, Альфонс Богданыч… вы надеваете мне петлю на шею и советуете успокоиться! Да… петлю, петлю! А Привалов здесь, в Узле, вы это хорошо знаете, — не сегодня-завтра он явится и потребует отчета Вы останетесь в стороне…
— Не то что явится, а уж явился, Игнатий Львович, — громко проговорил Половодов — Имею честь рекомендовать Сергей Александрыч Привалов, Игнатий Львович Ляховский…
— Ах, виноват… извините… — заметался Ляховский в своем кресле, протягивая Привалову свою сухую, как щепка, руку. — Я так рад вас видеть, познакомиться… Хотел сам ехать к вам, да разве я могу располагать своим временем: я раб этих проклятых дел, работаю, как каторжник.
Привалов пробормотал что-то в ответ, а сам с удивлением рассматривал мизерную фигурку знаменитого узловского магната. Тот Ляховский, которого представлял себе Привалов, куда-то исчез, а настоящий Ляховский превосходил все, что можно было ожидать, принимая во внимание все рассказы о необыкновенной скупости Ляховского и его странностях. Есть люди, один вид которых разбивает вдребезги заочно составленное о них мнение, — Ляховский принадлежал к этому разряду людей, и не в свою пользу.
— Вы приехали как нельзя более кстати, — продолжал Ляховский, мотая головой, как фарфоровый китаец. — Вы, конечно, уже слышали, какой переполох устроил этот мальчик, ваш брат… Да, да Я удивляюсь. Профессор Тидеман — такой прекрасный человек… Я имею о нем самые отличные рекомендации. Мы как раз кончили с Альфонсом Богданычем кой-какие счеты и теперь можем приступить прямо к делу… Вот и Александр Павлыч здесь. Я, право, так рад, так рад вас видеть у себя, Сергей Александрыч… Мы сейчас же и займемся!..
«Ну, этот без всяких предисловий берется за дело», — с улыбкой подумал Привалов, усаживаясь на место Альфонса Богданыча, который незаметно успел выйти из комнаты.
Половодов скрепя сердце тоже присел к столу и далеко вытянул свои поджарые ноги; он смотрел на Ляховского и Привалова таким взглядом, как будто хотел сказать: «Ну, друзья, что-то вы теперь будете делать Посмотрим!» Ляховский в это время успел вытащить целую кипу бумаг и бухгалтерских книг, сдвинул свои очки совсем на лоб и проговорил деловым тоном:
— Вы, господа, кажется, курите? Ведь вот были где-то у меня отличные сигары…
Он быстро нырнул под свой стол, вытащил оттуда пустой ящик из-под сигар, щелкнул по его дну пальцем и с улыбкой доктора, у которого только что умер пациент, произнес:
— Вот здесь была целая сотня… Отличные сигары от Фейка. Это Веревкин выкурил!.. Да, он по две сигары выкуривает зараз, — проговорил Ляховский и, повернув коробку вверх дном, печально прибавил: — Теперь ни одной не осталось…
— Не беспокойтесь, Игнатий Львович, — успокаивал Половодов, улыбаясь глазами. — Я захватил с собой…
— У меня тоже есть, — заметил Привалов; выходки Ляховского начинали его забавлять.
— Вот и отлично, — обрадовался Ляховский. — Я очень люблю дым хороших сигар… У вас, Александр Павлыч, наверно, регалии… Да? Очень хорошо… Веревкин очень много курит сигар.
После этого эпизода Ляховский с азартом накинулся на разложенные бумаги. Нужно сознаться, что он знал все дело, как свои пять пальцев, и артистически набросал картину настоящего положения дел по опеке. Как искусный дипломат, он начал с самых слабых мест и сейчас же затушевал их целым лесом цифровых данных; были тут целые столбцы цифр, средние выводы за трехлетия и пятилетия, сравнительные итоги приходов и расходов, цифровые аналогии, сметы, соображения, проекты; цифры так и сыпались, точно Ляховский задался специальной целью наполнить ими всю комнату. Привалов с напряженным вниманием следил за этим цифровым фейерверком, пока у него совсем не закружилась голова, и он готов был сознаться, что начинает теряться в этом лесе цифр. Чтобы перевести дух, он спросил Ляховского:
— Александр Павлыч мне говорил, что у вас есть черновая последнего отчета по опеке… Позвольте мне взглянуть на нее.
— Да, да… Есть, как же, есть. С большим удовольствием…
Ляховский мягкими шажками подбежал к окну, порылся в нескольких картонках и, взглянув в окно, оставил бумаги.
— Извините, я оставлю вас на одну минуту, — проговорил он и сейчас же исчез из кабинета; в полуотворенную дверь донеслось только, как он быстро скатился вниз по лестнице и обругал по дороге дремавшего Пальку.
— Посмотрите, Сергей Александрыч… Ха-ха!.. — заливался Половодов, подводя Привалова к окну. — Удивительный человек этот Игнатий Львович.
Половодов открыл форточку, и со двора донеслись те же крикливые звуки, как давеча. В окно Привалов видел, как Ляховский с петушиным задором наскакивал на массивную фигуру кучера Ильи, который стоял перед барином без шапки. На земле валялась совсем новенькая метла, которую Ляховский толкал несколько раз ногой.
— Вы все сговорились пустить меня по миру! — неестественно тонким голосом выкрикивал Ляховский. — Ведь у тебя третьего дня была новая метла! Я своими глазами видел… Была, была, была, была!..
— Она и теперь в конюшне стоит, — флегматически отвечал Илья, трогая одной рукой то место, где у других людей бывает шея, а у него из-под ворота ситцевой рубашки выползала широкая жирная складка кожи, как у бегемота. — Мне на што ее, вашу метлу.
— Да, да… Сегодня метла, завтра метла, послезавтра метла. Господи! да вы с меня последнюю рубашку снимете. Что ты думаешь: у меня золотые горы для вас… а?.. Горы?.. С каким ты мешком давеча шел по двору?
— Известно с каким: мешок обыкновенный с овсом…
— Хорошо, я сам знаю, что не с водой, да овес-то, овес-то куда ты нес… а?.. Ведь овес денег стоит, а ты его воруешь… а?..
— Ничего не ворую… вот сейчас провалиться, Игнатий Львович. Барышня приказали Тэку покормить, ну я и снес. Нет, это вы напрасно: воровать овес нехорошо… Сейчас провалиться… А ежели барышня…
— Барышня?! Знаю я вас, молодцов… Вот я спрошу у барышни.
Ляховский кричал еще несколько минут, велел при себе убрать новую метлу в завозню и вернулся в кабинет с крупными каплями холодного пота на лбу.
— Разоряют… грабят… — глухим голосом простонал он, бессильно падая в кресло и закрывая глаза.
— Мне кажется, что вы уж очень близко принимаете к сердцу разные пустяки, — заметил Половодов, раскуривая сигару.
— Пустяки?!. это пустяки?!. — возопил Ляховский, вскакивая с места с такой стремительностью, точно что его подбросило. — В таком случае что, по-вашему, не пустяки… а? Третьего дня взял новую метлу, а сегодня опять новая.
— Да ведь метла, Игнатий Львович, стоит у нас копейку.
— Ах, молодые люди, молодые люди… Да разве мне дорога самая метла? Меня возмущает отношение, — понимаете, отношение моих служащих к моим деньгам. Да… Ведь я давно был бы нищим, если бы смотрел на свои деньги их глазами. Последовательность нужна… да, последовательность! Особенно в мелочах, из которых складывается вся жизнь Сергей Александрович, обратите внимание: сегодня я спущу Илье, а завтра будут делать то же другие кучера, — все и потащат, кто и что успеет схватить. Метод, идея дороги: кто не умеет сберечь гроша, тот не сбережет миллиона… Да-с. Особенно это важно для меня: у меня столько дел, столько служащих, прислуги… да они по зернышку разнесут все, что я наживал годами.
— Извините меня, Сергей Александрыч. — прибавил Ляховский после короткой паузы. — Мы сейчас опять за дело…
— Может быть, вы устали, Игнатий Львович, — проговорил Привалов, — тогда мы в другой раз…
— Ах нет, зачем же. Во всяком деле важен прежде всего метод, последовательность…
Чтение черновой отчета заняло больше часа времени. Привалов проверил несколько цифр в книгах, — все было верно из копейки в копейку, оставалось только заняться бухгалтерскими книгами. Ляховский развернул их и приготовился опять унестись в область бесконечных цифр.