Том 17 - Страница 123

Товарищи!

Начнем с исторической аналогии.

2 сентября 1945 года Сталин выступил с Обращением к народу по поводу признания Японией себя побежденной, а значит и успешного полного окончания второй мировой войны.

Сталин говорил не только о современности, но и напомнил о поражении русских войск в 1904 году, в период русско-японской войны. Это поражение, отметил он, “легло на нашу страну черным пятном. Наш народ верил и ждал, что наступит день, когда Япония будет разбита и пятно будет ликвидировано. Сорок лет ждали мы, люди старого поколения, этого дня. И вот этот день наступил” (Соч. Т. 15. С. 241).

Очевидно, тогда, в обстановке всеобщего ликования, траурно оттененного печалью о павших, вряд ли кто мог предсказать появление нового, куда более крупного и ядовитого “черного пятна”. Я имею в виду пресловутый доклад Хрущева “О культе личности и его последствиях” на закрытом заседании участников ХХ съезда КПСС и намеченную им “линию”. Этим советский народ, подрастающие поколения были фактически до окончания века отлучены от правды о наиболее продуктивном тридцатилетии нашего послеоктябрьского развития. Мы, коммунисты старшего поколения, знавшие истину или же догадывавшиеся об ее искажении, сорок пять лет ждали, когда, наконец, настанет ее час. Хотелось бы надеяться, что мы этого часа дождались.

В соответствии с поручением Рабочей группы по подготовке Чрезвычайного, XXXII съезда СКП-КПСС вношу следующий проект:

“О решениях ХХ и XXII съездов КПСС по вопросам “культа личности” и его последствий.

Заслушав и обсудив доклад тов. Шенина О.С. “О работе СКП-КПСС после XXXI съезда, положении в коммунистическом движении на территории СССР и задачах по сплочению марксистско-ленинских сил в борьбе за социализм и возрождение Союзного Советского государства”, XXXII съезд СКП-КПСС подтверждает данные в нем оценки исторического пути советского народа в послеоктябрьский период (1917–1991 годы). В свете современного объективного исследования, вновь вскрывшихся фактов и последующих политических событий съезд квалифицирует то изображение периода истории, когда во главе ленинской партии находился И.В. Сталин, которое было навязано коммунистам и общественности хрущевской группировкой на ХХ-XXII съездах КПСС, как несостоятельное в научном и лицемерное в нравственном отношении, как враждебное интересам пролетариата физического и умственного труда, делу социального освобождения всех трудящихся, построения социализма и коммунизма.

XXXII съезд СКП-КПСС постановляет:

1. Постановления ХХ съезда по докладу Н.С. Хрущева “О культе личности и его последствиях” (25.02.56) и XXII съезда — о Мавзолее В.И Ленина (30.10.61), принятые в нарушение уставных норм КПСС и поведшие к субъективистской антикоммунистической дискредитации партии и ее марксистских руководителей, к многолетней клевете на научно-пролетарскую идеологию и советский социалистический строй с очевидно контрреволюционными результатами, — отменить.

2. Считать важнейшей задачей политического просвещения трудящихся масс всестороннее раскрытие правды о подвижнической, бескорыстно-самоотверженной деятельности Ленина, Сталина и их последователей, о драматических противоречиях и фактических трудностях борьбы за социализм, обусловленных как многогранностью и глубиной преобразований, так и жестоким, изощренным сопротивлением эксплуататорских элементов.

3. Признать вопросом вопросов нынешней политики коммунистов тщательное диалектико-материалистическое обоснование их стратегии и тактики, систематическую работу в гуще трудового народа, формирование в его сознании четких представлений о содержании предстоящего нового переходного периода от капитализма к социализму, о реалистических контурах возрождаемого общества”.

Поскольку документы, об отмене которых идет речь, основательно подзабыты, позволю себе прочесть их здесь, тем более, что они не велики по объему.

Вот постановление по хрущевскому докладу 25 февраля 1956 года:

“Заслушав доклад тов. Хрущева Н.С. о культе личности и его последствиях, ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза одобряет положения доклада Центрального Комитета и поручает ЦК КПСС последовательно осуществлять мероприятия, обеспечивающие полное преодоление чуждого марксизму-ленинизму культа личности, ликвидацию его последствий во всех областях партийной, государственной и идеологической работы, строгое проведение норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным” (ХХ съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. II. М., 1956. С. 498).

Обращает на себя внимание то, что доклад Хрущева только заслушивался, но не обсуждался. Прений по нему не открывали. Участникам заседания трудно было после всего услышанного посмотреть друг другу в глаза, заговорить. Никто не аплодировал. Резолюция голосовалась, можно сказать, “всухую”.

Лживо утверждение, будто это был “доклад Центрального Комитета”. По словам непосредственного составителя текста. Д.Т. Шепилова, “до съезда капитального обсуждения доклада не было”. Шепилов, получивший от Хрущева поручение на второй день съезда, 15 февраля и имевший от него “полный карт-бланш”, пользовался при написании только подготовленным ранее материалом П.Н. Поспелова. По предположению Шепилова, окончательно “компоновали доклад помощники Хрущева — Лебедев, Шуйский”. Причем от соавторства Шепилов решительно отказывался. “Это, — говорил он о Хрущеве, — целиком и полностью его и только его идея!” (И примкнувший к ним Шепилов: Правда о человеке, ученом, воине, политике. М., 1998. С. 125–126). Тем самым подтверждается и то, что в начале 70-х годов рассказывал мне бывший член Президиума ЦК Д.И. Чесноков: “Он (Хрущев. — Авт.) обманул ЦК”. Если к тому же учесть, что вопрос о “культе” был вытащен вне повестки дня, утвержденной ЦК и съездом, то налицо прямое произвольное нарушение того, во имя чего такое якобы предпринималось, — “норм партийной жизни и принципов коллективности партийного руководства, выработанных великим Лениным”.

Но и это еще не все.

Самая, пожалуй, большая, трудноразоблачимая аппаратная хитрость, на которую пошел Хрущев, состояла в том, что антисталинский доклад “состоялся на другой день… после официального закрытия съезда (подчеркнуто мной. — Авт.), в обстановке полусекретной, когда уже ушли все иностранные гости, в том числе руководители братских коммунистических партий, и были приглашены сотрудники идеологических отделов ЦК КПСС” (Свидетельство И.С. Черноуцана. В кн.: Бурлацкий Ф.М. Вожди и советники. О Хрущеве, Андропове и не только о них… М., 1990. С. 88). К этому моменту были избраны новые ЦК и ЦРК. Иллюзию продолжения съезда создавало то, что доклад о “культе” произносился на утреннем заседании 25 февраля, а состав обоих руководящих органов счетная комиссия оглашала после перерыва. Но в этот день, поскольку голосование состоялось накануне, 24-го, зал являл собой пока что съезд и уже не съезд. Делегатские полномочия исчерпывались с появлением на свет другого Центрального Комитета и лишались постановляющей, партийно-законной силы. Если бы у самого Хрущева жестко спросили, докладом какого ЦК — прежнего или будущего — является то, что он изрекает, он, при всем своем нахрапе, наверняка бы смутился. Так и родилась прочитанная вам “висячая” резолюция, ущербная и с уставной, и с политической, и с моральной, и с научной точки зрения.

Что касается постановления XXII съезда о Мавзолее В.И. Ленина от 30 октября 1961 года, то оно принималось в другой, резко изменившейся обстановке, на фоне позорной вакханалии, подогретой гонениями на так называемую антипартийную группу 1957 года, то есть на былых соратников Сталина. Этот документ примечателен сегодня в той его части, где признается “нецелесообразным дальнейшее сохранение в Мавзолее саркофага с гробом И.В. Сталина, так как серьезные нарушения Сталиным ленинских заветов, злоупотребления властью, массовые репрессии против честных советских людей и другие действия в период культа личности делают невозможным оставление гроба с его телом в Мавзолее В.И. Ленина” (XXII съезд Коммунистической партии Советского Союза. Стенографический отчет. Т. III. М., 1962. С. 362).