Том 1. Стихотворения 1939–1961 - Страница 7
Изменить размер шрифта:
ИНВАЛИДЫ
1
На Монмартре есть дом, на другие дома не похожий,
Здесь живут инвалиды, по прозвищу «гнусные рожи».
Это сказано резко, но довольно правдиво и точно.
Их убогие лица настолько противны природе,
Что приличные дамы обычно рожают досрочно
При поверхностном взгляде на этих несчастных уродин!
Это сказано резко, но довольно правдиво и точно.
Им пришлось быть на фронте, и смерть надавала пощечин.
Оскорбила их смерть и пустила по свету, как камень.
И они побрели, прикрывая несчастье руками.
И, чтоб лучших пейзажей не портили эти бродяги,
Чтоб их жен и невест от такого позора избавить —
Их толкнули сюда и расторгли законные браки —
Потому что они не имеют законного права!
Им тепло, и похлебка, и в праздники можно быть пьяным.
Но нельзя же без женщин! Остается одна Марианна.
О, пришла бы сюда эта тихая девушка в белом,
Они рвали б на части продолговатое тело.
Затерзали бы насмерть, но любили б не меньше.
Потому что нельзя же, нельзя же, нельзя же без женщин.
2
В пять часов
по утрам
санитар
умываться
будил их.
Он их любит,
и лупит,
и зовет их
«мои крокодилы!»
Крокодилы встают и довольны, не вспомнил покуда,
Но недаром на стенах дары господина Ахуда.
Этот мсье — он ученый. И вообще недурной человечек
С перепутанным прошлым, с особым прищуром на вещи.
Он помешан на правде. И чтоб скрытое стало открытым,
Он прислал зеркала. Зеркала. Зеркала — инвалидам.
Закрывайтесь, клянитесь, в ресницы глаза затушуйте!
Вы посмотрите! Истина восторжествует!
После дня размышлений о том, что не так уже страшно,
После ночи забытья — простой человеческой ночи
Вас согнут, вас сомнут, оглушат. Ошарашат.
Эти темные маски. Их точность. Их тихая точность.
Так недаром Париж называет вас «гнусные рожи»!
Глас народа — глас божий.
Они падают ниц! Пощади, всемогущий!
О, не дай нам смотреть, о, за что ты караешь невинных!
Но ему все равно! Он имеет Марию и кущи,
И ему наплевать.
Он — довольно красивый мужчина.
БАЗИС И НАДСТРОЙКА
Давайте деньги бедным,
Давайте хлеб несытым,
А дружбу и любезность
Куда-нибудь несите,
Совсем в другое место,
Где трижды в день еда,
Несите ваши чувства,
Тащите их туда.
Я вычитал у Энгельса,
Я разузнал у Маркса,
На что особо гневаются
Рассерженные массы:
На то, что хлеба — мало,
На то, что негде жить,
Что трудно без обмана
Работать и служить.
Брезентовые туфли
Стесняют шаг искусства,
На коммунальной кухне
Не расцветают чувства,
И соловьи от басен
Невесело поют…
Да процветает базис!
Надстройки подождут!
КОНЕЦ (АБРАМ ШАПИРО)
Не гром гремит насчет скончанья мира,
Не буря барсом бродит по горам —
Кончается старик Абрам Шапиро —
По паспорту — Шапиро же, Абрам.
Лежит продолговатый и зловещий
И методично,
прямо в рожу —
да! —
Хрипит потомкам: «Покупайте вещи —
Все остальное прах и ерунда!»
Рук своих уродливые звезды
Рассыпав в пальцев грязные лучи,
С привычной жадностью сгребает
скользкий воздух,
Который глотке не заполучить!
А сыновья устали от Шапиры —
Им время возвращаться на квартиры!
Они сюда собрались для почета,
Но сроки вышли. Можно прекратить.
Им двести лет за все его обсчеты
Обсчитанным платить — не заплатить!
Но старику тех тонкостей не видно:
Пришла пора и гонит со двора!
Растерзанный, мучительный, бесстыдный,
Он на колени бухает с одра:
— Хоть это больше заслуга финотдела —
Моя беда, а не моя вина,
Но я вам,
дети,
не оставлю
дела,
Простите, дети,
нищего,
меня!
Обросшие старинной кожей кости
И бороденки желтоватый хвостик
Заталкивают в непросторный гроб.
А барахло, то самое, которое
В его глазах всю жизнь торчало шторою, —
Еще раз на глаза кладут и лоб.
ЗОЛОТО И МЫ
Я родился в железном обществе,
Постепенно, нередко — ощупью,
Вырабатывавшем добро,
Но зато отвергавшем смолоду,
Отводившем
всякое золото
(За компанию — серебро).
Вспоминается мне все чаще
И повторно важно мне:
То, что пахло в Америке счастьем,
Пахло смертью в нашей стране.
Да! Зеленые гимнастерки
Выгребали златые пятерки,
Доставали из-под земли
И в Госбанки их волокли.
Даже зубы встречались редко:
Ни серьги, ничего, ни кольца,
Ведь серьга означала метку —
Знак отсталости и конца.
Мы учили слова отборные
Про общественные уборные,
Про сортиры, что будут блистать,
Потому что все злато мира
На отделку пойдет сортира,
На его красоту и стать.
Доживают любые деньги
Не века — деньки и недельки,
А точней — небольшие года,
Чтобы сгинуть потом навсегда.
Это мы, это мы придумали,
Это в духе наших идей.
Мы первейшие в мире сдунули
Золотую пыльцу с людей.