Том 1. Рассказы и сказки - Страница 9

Единство, сплоченность советских людей писатель рисует во множестве сцен — и героических и повседневно-бытовых, воплощает в многообразии мыслей и поступков своих героев. В начале романа, когда осажденная Одесса вступает в смертельный бой с наступающими фашистскими ордами, глазам рыбачки Матрены Терентьевны предстает героико-романтическая картина: грузовичок с матросами, «подпрыгивая на выбоинах и чуть не падая на поворотах… на полном газу летел в самое пекло боя…». Она увидела нескольких моряков, «накрест обмотанных пулеметными лентами, в шапках с бешено развевающимися лентами, с гранатами, поднятыми над головой. Один из матросов держал военно-морской флаг. Он летел над ними, не поспевая за движением, шелковым вихрем — что-то голубое, что-то белое, что-то красное, — треща, как пулемет, так что казалось — с грузовика бьет не один пулемет, а два… И все скрылось в удушливых облаках сражения». Флаг, опаленный огнем и обагренный кровью его защитников, отдает в руки мальчугана Пети Бачея тяжело раненный моряк. Сцена эта символична. Под гул канонады в пылающей степи Петя присягает умирающему матросу-большевику в верности боевому флагу родины. И мальчик, как и все советские люди, которые его окружают, и его отец, и Валя Перепелицкая с матерью, и старый ученый Африкан Африканович, и колхозница — комсомолка Наташа Щербаченкова, и старик сторож Яковлев, и скромные служащие Колесничуки, и многие другие герои романа, проносит сквозь жесточайшие испытания верность отчизне.

Наряду с лирико-героической линией в романе возникает и сатирическая, обличительная. «При гитлеровцах и румынских фашистах, — говорит художник, — происходило воскрешение старого мира, которое я всегда высмеивал», Катаев ясно видел и показал, что советский человек «не может дышать этим воздухом, жить в мире частнособственнических отношений». Характерны в этом плане овеянные юмором эпизоды, связанные с историей «комиссионного магазина» Колесничука. Скромный, честный советский патриот по поручению райкома ведет важную и опасную работу хозяина подпольной явки. Во имя дела он соглашается «коммерсовать» вместе с фашистскими спекулянтами вроде Ионеля Миря. Храбрый и стойкий человек, хороший конспиратор, Колесничук, однако, прогорает как коммерсант, не выдержав «кошмара частной торговли», построенной на всеобщем взаимообмане. «Нет, я не рожден для капитализма!» — думает он и испытывает подлинное счастье, попав из оккупированного города в странный, почти фантастический мир катакомб.

Да, фашисты ворвались в наши города и села, но стать здесь хозяевами им не удавалось. У города-героя была мужественная, непокоренная душа. И эту душу составляли простые советские люди, народ, который вел жестокую, непримиримую борьбу с захватчиками. Писатель показывает, как один из подпольщиков, старший Бачей, проходит по улицам оккупированной Одессы, зная, что он «частица этой неумирающей души». И потому он «с бесстрашной уверенностью шел через город, который безраздельно принадлежал ему. Здесь, на этой улице, в эту минуту он, и никто другой, был настоящим хозяином».

Те сцены романа, где речь идет о социалистическом государстве и его людях, окрашивает совершенно особая эмоциональная и стилевая струя. Героическая патетика сменяется глубоким лиризмом. Пейзажи нашей столицы, проходящие через все произведение, — Москвы мирной, солнечной, счастливой и Москвы военной, суровой, готовой к сокрушительному отпору, — глубоко символичны. Они неразрывно связаны с образом борющегося народа, народа глубоко мирного, но превращающегося в сурового воина, когда враг грозит отчизне.

Возвращаясь самолетом в Москву из освобожденной Одессы, Бачеи — отец и сын — пролетают над советской землей и видят, как среди развалин уже сейчас, не дожидаясь конца войны, подымаются леса строек. Радостной картиной начавшегося восстановления писатель заканчивает свой роман.

В середине 50-х годов начался новый подъем литературного движения. После Второго съезда писателей возник ряд периодических изданий — журналы «Иностранная литература», «Москва», «Молодая гвардия», реорганизованная из альманаха «Дружба народов», и др. В феврале 1955 года была утверждена редколлегия журнала «Юность», редактором которого стал Валентин Катаев. Он возглавлял журнал вплоть до 27 января 1962 года. Здесь, в молодой редакции, художник вновь ощутил себя в той живой, деятельной писательской среде, какой была для него некогда среда югростовцев, «коллектива поэтов». Работал Катаев с авторами «Юности» без всяких скидок, не прощал ни идейной, ни стилистической неряшливости, спешки, учил их мастерству. Авторов посылали в «перспективные» поездки за материалом, поглядеть «своими глазами», что делается на заводах, на стройках, в республиках. На страницах журнала густо появлялись новые имена, ставшие всем известными. Но и сам Валентин Катаев по праву выступил автором «Юности» со своими новыми произведениями: «Хуторок в степи» (1956), «Зимний ветер» (1860).

Романы эти составили середину четырехтомной эпопеи — «Волны Черного моря», некогда начатой книгой «Белеет парус одинокий» и хронологически завершавшейся романом «Катакомбы» («За власть Советов»). Все эти произведения, взятые в их сюжетной последовательности, охватывают бурное сорокалетие: от первого штурма самодержавия — революции 1905 года, до разгрома германского фашизма в 1945 году. Связывает воедино все части эпопеи тема развивающейся непобедимой Октябрьской революции.

«Хуторок в степи» и «Зимний ветер» возвращают главных катаевских героев — Петю Бачея и Гаврика Черноиваненко в предоктябрьские годы и годы гражданской войны. Оба романа проникнуты глубоким чувством историзма. Тема надвигающегося Октября раскрывается здесь как тема прозрения рядового человека, как рождение в широчайших народных слоях воли к изменению мира. Об этом-то и говорит В. Катаев, рисуя судьбу семейства Бачей.

К концу 50-х годов в литературе разгорелись споры о том, как изображать рядового человека. Надо ли показывать его с точки зрения «глобальной» или следует изображать в пределах «карты-двухверстки»? Рисовать ли эпические образы, видеть ли в современнике движущую силу истории или говорить об индивидуальных судьбах — и не столько в их своеобразии, сколько в их «особности». Свое понимание образа героя — простого, рядового человека В. Катаев выразил в новых романах.

На фоне грандиозных исторических событий идет обыденная жизнь скромных трудовых людей с их маленькими радостями и большими заботами. Но революция беспощадно ворвалась в дом учителя Бачея. Сам того не ведая, Василий Петрович, отец Пети, вступает на путь борьбы. Написав доклад о творчестве Льва Толстого и прочитав его своим ученикам, он тем самым в глазах «властей предержащих» превратился в опасного бунтовщика («Хуторок в степи»). Бачея изгоняют из гимназии. Под ударами государственной машины он начинает понимать свое истинное положение в обществе — положение «интеллигентного раба».

Нет, «по характеру Василий Петрович не был ни героем, ни тем более мучеником. Он был просто добрым, интеллигентным человеком, мыслящим, порядочным…». Именно потому он и не смог превратиться в бессловесного, покорного слугу правящих классов. «В его представлении „сделка с совестью“ являлась пределом морального падения», — говорит Катаев о своем герое. Разрыв со старым миром, с его уродливыми и несправедливыми порядками является для старшего Бачея жизненно необходимым: это единственная возможность «сохранить свою душу живую». Внутренние подземные толчки расшатывают спокойное некогда существование семьи Бачей. От революции нельзя укрыться в «частной жизни».

Катаев-художник умеет с большой психологической точностью выявить и показать различный уровень сознания своих героев. Критерием в оценке «человеческих качеств» героев для него неизменно служит степень их сознательного участия в историческом деянии народа.

Знаменателен внутренний спор прекраснодушного, либерального мечтателя Василия Петровича Бачея с трезвым тружеником революции Терентием Черноиваненко. Спасаясь от нищеты и полного разорения, семейство Бачей арендует хутор, мечтая обрабатывать землю и «кормиться своими руками». Василий Петрович видит в этом осуществление руссоистского идеала. Еще во время заграничного путешествия, попав в горную швейцарскую деревушку, он раздумывает: «Может быть, в этом и заключается настоящее человеческое счастье: жить на маленьком тихом клочке земли, в маленькой хижине, пасти коров, варить сыр, дышать целебным горным воздухом и не чувствовать себя рабом государства, религии, общества. Нет, наверно, был все-таки прав великий отшельник и мудрец Жан-Жак Руссо!»