Том 1. Рассказы и сказки - Страница 2

Вокруг ЮгРОСТА сложился боевой «коллектив поэтов», которые воспевали героику революции и оружием сатиры разили врагов. В коллектив этот входили: Валентин Катаев, Эдуард Багрицкий, Юрий Олеша, Илья Ильф, Семен Кирсанов и др. Знаменем для них был Маяковский. «В коллективе поэтов мы собирались по вечерам, после работы в ЮгРОСТА, где делали то же самое дело, что в это время делал в Москве Маяковский»[2], — вспоминает Катаев. Он заведовал «Окнами сатиры», писал острые сатирические стихи, фельетоны, рассказы. В 1921 году ЮгРОСТА переводят в Харьков.

Работу в РОСТА, объединившем писательскую молодежь, Валентин Катаев позднее оценил как подлинную «школу политического воспитания беспартийных поэтов».

В бурные годы гражданской войны родилась первая, романтическая, группа катаевских рассказов. Они печатались в газетах ЮгРОСТА, а позднее в журналах Москвы (1918–1923): «Опыт Кранца», «В осажденном городе», «Золотое перо» и др. В них уже явственно наметились основные тематические линии, характерные для всего последующего творчества писателя: утверждение величия пролетарской революции и отрицание старого общественного порядка, сметенного октябрем 1917 года. Романтический пафос соседствует здесь с сатирическим гротеском, ирония сплетается с лирической взволнованностью.

В ряде рассказов Катаев обращается к судьбам интеллигенции, поставленной перед решающим историческим выбором: остаться ли с миром прошлого или перейти в лагерь революции. В лирической новелле «Музыка» (1918) Катаев рисует портрет Ивана Бунина в образе Ивана Алексеевича — философа-эпикурейца, созерцателя жизни, наслаждающегося красотой материального мира. Оставаясь в пределах лишь психологической характеристики героя, Катаев не осуждает его, а, скорее, им любуется. Хотя и видит его оторванность от подлинной жизни. Революционная действительность вскоре потребовала от молодого писателя социальных, общественных оценок людей и событий. Именно потому в рассказе «Золотое перо» (1920) прозвучало страстное осуждение антинародной позиции, занятой частью старой интеллигенции. Герой его — академик Шевелев — раздраженно отгораживается от новой жизни народа, «тонким знатоком» которого некогда он слыл, не понимая и не принимая его революционности. В дни решающих схваток он отдает свое «золотое перо» белому лагерю. Но победоносного шествия революции не остановить тем, кто остался в лагере старого мира, — такова логика развития событий в рассказе.

Неодолимую мощь революции писатель стремится раскрыть и в «Записках о гражданской войне» (1922), где он обращается к документальному повествованию.

Другая группа ранних рассказов — «Бездельник Эдуард», «Железное кольцо», «Красивые штаны» и т. д. — представляет собой приподнятые лирико-иронические зарисовки быта писательской молодежи, сотрудников ЮгРОСТА в годы, когда, «окруженная врагами, испытывая каждую минуту новые и новые потрясения», республика ввела «суровый режим военного коммунизма». В центре их стоит поэт и романтик, влюбленный в Октябрьскую революцию. Он воевал, он испробовал немало работ, от «собственного корреспондента радиотелеграфного агентства до заведующего красноармейским клубом». Правда, герой этот часто воспринимал революционную действительность преломленной сквозь книжную романтику. Его «пышное воображение» рисовало доктора Фауста и Франсуа Вийона, «якобинский клуб и карманьолу». Но все же его неизменно тянуло от теней прошлого к простой и суровой реальности. Героя и его друзей наполняло ощущение силы и радости жизни, предчувствие новых исторических свершений.

А рядом с поэтом-романтиком возникал — прямо из жизни — столь же романтический образ матроса-большевика. На остром драматическом конфликте основан рассказ «В осажденном городе» (1920), где происходит столкновение представителей двух миров — белогвардейского поручика Гесса и матроса-подпольщика.

В матросе-большевике для молодого писателя воплощалась воля восставшего народа, воля коммунистов, которые умело, настойчиво, энергично направляли бурлящий поток истории в русло организованного революционного действия.

В «югростовских» рассказах Катаев намечает образ человека нового типа — деятеля, революционера. Но пока это были лишь эскизы, наброски, художественное решение пришло к писателю позднее. В 20-е годы побеждала в его творчестве сатирическая, разоблачительная тенденция.

В 1922 году Валентин Катаев переезжает в Москву. Плодотворным для него оказался период газетной работы в «Гудке», «Рабочей газете», «Труде», сотрудничество в сатирических журналах «Крокодил», «Смехач», «Чудак», «Бузотер», «Красный перец». Через руки писателя проходили бесчисленные корреспонденции с мест, по командировкам газет он ездил по стране, наблюдая перемены, происходившие в самых отдаленных ее уголках. Катаев активно участвовал в наступлении советских сатириков на все, что мешало успехам начавшегося восстановления народного хозяйства. В течение ряда лет он выступает в «Гудке» с фельетонами на международные и внутренние темы, подписывая их псевдонимами Оливер Твист, Митрофан Горчица, Старик Саббакин и др.

Фельетоны эти часто группировались в целые циклы, объединенные внутренней темой, охваченные широким замыслом. Таков сатирический цикл международных памфлетов «Форточка в Европу» (1926), явно перекликавшийся с «Маяковской галереей» (1923). Обратившись к проблемам повседневной жизни, В. Катаев опубликовал цикл басен «Метелкой по Москве» (1927).

В результате напряженной газетной работы над темами, которые рождала жизнь, возникла целая группа сатирических произведений Катаева: рассказы 20-х годов, повесть «Растратчики» (1926) и комедии — «Квадратура круга» (1928), «Миллион терзаний» (1931), «Дорога цветов» (1933). Все эти жанрово столь разнообразные произведения тесно связаны внутренним тематическим и стилевым единством; писатель осмеивает здесь попытки реставрации прошлого как в общественной жизни, так и в быту.

В рассказах 1924–1925 годов Катаев рисует целую галерею типов разнообразных приспособленцев, тех, что, по слову Маяковского, «наскоро оперенье переменив… засели во все учреждения». Простосердечен и ясен кассир Диабетов, который, не понимая существа исторических перемен, происшедших в стране, пытается механически к ним приспособиться. Добросовестно по шпаргалке он зубрит политграмоту: «Кто ренегат? Каутский. Кто депутат? Пенлеве. Кто кандидат? Лафоллет…» и т. п. Комизм рассказа в том, что Диабетов производит на комиссию по чистке впечатление сумасшедшего: он отвечает на вопросы невпопад, вопреки всякому смыслу, добросовестно придерживаясь заученного порядка ответов. Но сам-то кассир весьма собой доволен. Он уверен, что вполне стоит на уровне требований эпохи («Выдержал»). К «механическим гражданам» типа Диабетова относится и поэт Ниагаров, который деятельно перелицовывает известное пушкинское стихотворение, «внося» в него «новую идеологию» и «современность». Он никак не может понять, почему его стихи в редакциях неизменно отвергают («Птичка божия»).

Значительно опаснее и агрессивнее другой тип приспособленцев, выведенный Катаевым в рассказах «Товарищ Пробкин», «Первомайская пасха», «Емельян Черноземный» и др. Их герои расчетливо маскируют свою истинную сущность, протаскивая под видом нового старые, собственнические идеалы и старые отношения между людьми.

Теме создания новых человеческих отношений, чистых, не запятнанных стяжательством, какой-либо выгодой, посвящена группа рассказов Катаева, относящихся к концу 20-х годов, таких, как «Ножи» (1926), «Вещи» (1929), «Ребенок» (1929) и др. Эта тема возникла впервые уже в одной из его ранних новелл — «Зимой» (1923), где писатель столкнул двух героев, выразителей антагонистических мировоззрений. Один из них — Иван Иванович — самодовольный мещанин нэповской формации. Валюта, «чистоган», вещи — вот что определяет для него смысл жизни и ценность человека. Ивану Ивановичу противостоит другой герой — «бедняк, бродяга», получивший крещение в огненной купели гражданской войны, романтик и гуманист. Герой этот не подходит под долларовую «единицу измерения». Он доказывает, что есть иные мерила человеческой ценности — талант, воля, труд.