Только (не)любовь (СИ) - Страница 2

— И вы меня, Герда! — улыбнулся он и, схватив меня за руку, потянул к машине, припаркованной тут же во дворе.

Всё произошло в мгновение ока. Я и глазом моргнуть не успела, как с боков ко мне подскочили двое амбалов в тёмных костюмах и не оставили другого выбора кроме как, подчиниться насилию.

— Это похищение? — вскрикнула я, вцепившись в телефон мёртвой хваткой. Сердце билось в горле, но я старалась сохранять спокойствие.

— Пройдёмте в машину, — сказал мажор, и я лишний раз убедилась, что пару часов назад именно он звонил в мою дверь. — Мы просто поговорим. И всё.

Стоило добавить эту фразу «и всё», как я поняла, что мне лгут. Ничего не всё!

— О чём? — начала я спрашивать, чтобы хоть как-то отвлечь внимание и не дать им усыпить меня. Например, тряпкой, прижатой ко рту и носу. — Я вас не знаю. Что вам от меня надо?

— Давайте не будем разговаривать на улице, — мажор нервно повёл плечами и огляделся.

Амбалы мягко, но настойчиво подтолкнули меня к тёмно-серому джипу с тонированными стёклами.

Я огляделась в поисках помощи, но прохожие старательно делали вид, что всё происходящее их не касается и, отвернув головы, спешили по своим делам.

К счастью, мои страхи, что в машине есть ещё люди не оправдались. Светлый кожаный салон джипа оказался пуст.

Усадив меня на заднее сиденье, один из амбалов устроился рядом, но на почтительном расстоянии. Другой занял место водителя. Мажор приземлился на переднее сиденье и, развернувшись, снял очки.

— Ну что, давайте познакомимся! — произнёс он невозмутимым тоном, смотря чуть с прищуром. Глаза у предводителя амбалов были необычного цвета. Светло-зелёные. — Меня зовут Дмитриев Ярослав. В некотором роде мы с вами родственники.

***

«Родственники, как же!» — ехидно подумала я, но изобразила вежливый интерес. В моём положении похищенной это было самым мудрым решением.

Ободренный молчанием и отсутствием истерики мажор продолжил:

— После внезапной смерти отца всплыло его завещание, где он часть имущества оставил вам, — и Ярослав, как он сам назвал себя, выразительно замолчал, чуть нахмурившись.

Если бы я поверила в эту бредовую историю, то, наверное, подумала бы, что новоявленным родственникам такой поворот событий пришёлся не по нраву.

Ещё бы! Жили себе спокойно, так же и наследство думали поделить, а тут вот оно что: чёртик из табакерки. Картина Репина «Не ждали».

— И вы хотите чтобы я отказалась от него?— спросила я, подсказывая реплики забывшемуся актёру.

То, что всё это спектакль, не сомневалась ни минуты. Стали бы родственники приезжать специально, чтобы сообщить мне эту весьма радостную для них новость! Наоборот, им на руку, если я ничего не узнаю и прошляплю сроки вступления в наследство.

— Нет, напротив, — излишне жёстко ответил мажор, будто прикрикнул.

У меня сразу возникла мысль, что возможно он псих, любитель ролевых игр, которые затаскивают жертву с улицы и заставляют играть в бредовом спектакле его собственной постановки.

— Мы все заинтересованы, чтобы вы скорее вступили в эти права, — сдерживаясь, добавил Ярослав Дмитриев и снова надел очки.

— Поехали! — бросил он водителю, и машина плавно тронулась с места, будто застоявшийся в стойле конь, который только и ждал сигнала хозяина.

— Нет, стойте! — тут уже я на секунду потеряла самообладание и попыталась открыть дверь с противоположной стороны той, около которой сидел второй амбал. — Мы так не договаривались!

Это было блефом. Я пыталась сохранить хорошую мину при плохой игре. Мы вообще ни о чём не договаривались. Если уж меня решили силком посадить в машину, почему бы им не отвези жертву туда, куда хотят. В подвал того самого особняка, который якобы достался мне в наследство. Понятно, что живой оттуда не выберусь!

Живо вспомнились все те девочки и женщины, ставшие жертвами сексуального и прочего насилия, которые звонили на телефон доверия и плакали навзрыд, не в силах сдержать слёзы и заставить повторяющийся в их душе кошмар закончиться.

Когда сидишь по ту сторону телефона, попивая чай и ощущая себя в полной безопасности, невольно начинаешь думать, что с тобой бы эта история никогда не произошла. Ты сильная, умная, независимая, пуд соли съела на неприятностях, уж ты-то найдёшь выход, обманешь судьбу!

Только попав в схожие обстоятельства, понимаешь, что ни фига подобного! Затворы машины щёлкнули, и дверь не открылась. Я оказалась в ловушке.

— Да не кричи ты, снежная девочка! — усмехнулся мажор, повернувшись ко мне. — Сейчас приедем в контору, где зачитают завещание, каждый распишется и всё.

— Может лучше завтра? А то у меня намечены срочные дела, — робко спросила я на всякий случай.

Понятно, что достопочтимые господа, если они вообще существуют, не будут переносить свои дела ради моих планов встретиться с подругой.

— Сегодня, Герда. Те более вы распишетесь только в том, что ознакомлены с завещанием. Для вступления в наследство надо соблюсти ряд условий, — мажор произносил всё это отрывисто, между делом, рассматривая что-то в телефоне, и всё меньше напоминал прожигателя жизни и веселого тусовщика, каким казался на первый взгляд. Нет, похоже, он хотел выглядеть таковым, но вот истинная личина великого комбинатора проглядывала сквозь внешний лоск.

— Каких условий? — спросила я, и мой взгляд упал на телефон, который я всё ещё сжимала в руке.

Я попыталась как бы невзначай переложить его в другую руку и спрятать за себя, чтобы набрать на панели быстрого вызова Стасю. Она девушка сообразительная, да и я громко произнесу что-нибудь, что подскажет подруге: я в беде, звони в полицию.

Но видно такие дела удаются только в кино. Амбал, сидевший справа от меня, наклонился и мягко забрал телефон, обдав запахом сигарет, смешанных с дорогим парфюмом, чтобы тут же передать мой ещё новый аппарат мажору. Дмитриеву Ярославу. Имя и фамилию я запомнила, только вряд ли они настоящие.

— Я верну. Потом, — хмыкнул мажор и, повертев мою трубку в руках, положил в бардачок и так громко захлопнул его, что я вздрогнула.

Последняя и единственная ниточка связи с внешним миром оборвалась, а я, скрестив руки на груди, отодвинулась к окну и принялась разглядывать проносящиеся мимо урбанистические пейзажи.

— А повежливее пригласить было нельзя? — спросила я, отметив про себя, что мы движемся к центру.

Поехали Кутузовский проспект, движемся к Краснопресненской набережной. И как назло нет приличной пробки, в которой можно застрять на пару часов! Может, выпал бы шанс обратить на себя внимание людей из соседских машин? Хотя, не факт. За тонированными стёклами джипа ничего не видно!

— Приглашали, но вы, как я понимаю, не привыкли к цивилизованному общению. Телефон взять, открыть дверь квартиры и выслушать, — язвительность в голосе мажора граничила с грубостью и несдержанностью. Он спрятал свой телефон в карман джинс и сердито забарабанил по колену. — Пока ты строишь из себя недотрогу, мы все можем лишиться наследства!

А вот это уже любопытнее! Я оторвала взгляд от окна и всем видом показала, что внимательно слушаю. То, что передо мной не маньяк и не псих стало очевидным, они не способны придумать на ходу такую историю. Наследство, в которое надо вступить всем вместе, иначе не достанется никому. Да ещё есть ряд условий!

— Каких?

— Я не поверенный и пересказывать не буду. Разные условия для каждого из нас, — мажор всё больше раздражался.

Сжатые губы, беспокойные суетливые движения, то и дело поглядывал на часы, будто хотел поторопить минуты — мой похититель нервничал, и его состояние передалось и мне.

Усопший явно был большим оригиналом! Или ненавидел своих наследников настолько, что сделал всё, чтобы вожделенный кусок пирога им не достался. Наверное, родственники заслужили подобное отношение.

Думать о погибшем как об отце я отказывалась. Последнему я не могла симпатизировать ни при каких обстоятельствах!