Только не покидай (СИ) - Страница 13

Сильвия обняла и его. Диана в это время достала из-за пазухи медальон и протянула Сильвии.

— Мамочка, посмотри! Ты же помнишь его?

Сильвия взяла в руки медальон и раскрыла. В нем лежал локон рыжеватых волос, должно быть, самой Дианы. Рука, держащая медальон, задрожала, а на серебряную крышку капнула слеза.

— Ты вспомнила? Ты срезала свои волосы и пожила их в медальон. Ты сказала мне тогда, что так ты всегда будешь рядом со мной!

Сильвия плакала, но не от счастья. Она не помнила ни этот медальон, ни свою дочь, ни мужа, и от этого чувства ей стало нестерпимо горько и стыдно. Женщина ничего не испытывала по отношению к девочке, ей чужими казались эти молодые люди, которые явно были искренне рады ее появлению.

Герцог если и не понял, то почувствовал, что именно переживает сейчас его жена. Он снова взял Диану на руки предложил всем пройти в дом. Они хотели побыть с детьми до следующего утра и потом уезжать в Шарбри. Д´Арси поражался стойкости Сильвии, которой было не по себе, хотя она умело скрывала свое состояние. Иногда, когда женщина не замечала, что на нее смотрят, она подносила руку ко лбу или терла виски. Много и старательно улыбалась, рассказывала о своей жизни в Фонтени, стремясь представить все в наилучшем свете, чтобы не огорчать детей. Диана вела себя совершенно непринужденно, прижималась к матери, устроившись у нее на коленях, и братьям и отцу приходилось постоянно ее осаживать, напоминая, что мама может слишком устать от такого чрезмерного внимания. Молодые люди смогли, в конце концов, увести сестру на детскую половину и сами отправились спать. Супруги остались наедине.

— Сильвия, ты, должно быть, устала. Благодарю тебя за сегодняшний день!

— За что? — удивилась герцогиня. — Это мне нужно благодарить тебя за то, что ты привез детей. Так чудесно видеть их счастливыми! Мне кажется, что все прошло великолепно? Как ты полагаешь?

— Ты ведь ничего не вспомнила, я знаю. Прошу, не огорчайся понапрасну! Мы покажем тебя врачам, просто потребуется время.

— Александр, позволь мне уже уйти? Я очень устала, и голова немного болит.

Д´Арси сразу же поднялся.

— Завтра мы уезжаем, как и договорились? После завтрака?

Женщина кивнула. Пожелав другу другу спокойной ночи, супруги разошлись по разным комнатам. Сильвия практически без сил упала лицом в подушку и уснула в один миг. На следующее утро они отбыли в замок Д´Арси.

Прошла неделя с тех пор, как герцогиня вернулась в Шарбри. Дом приглянулся ей гораздо меньше замка де Ланье. Когда они уже подъезжали, и Сильвия вгляделась в грозные контуры стен из темного камня на фоне розового заката, ей стало не по себе. Внутри замок оказался совсем другим, светлым и просторным, но первое впечатление запомнилось. Даже ее комнаты, обставленные явно с большим вкусом, казались ей слишком большими для обычной спальни и кабинета, и походили, по ее мнению, скорее, на королевские покои.

Их отношения с мужем в первые два дня напоминали игру в прятки. Сильвия старалась пореже встречаться с Александром, избегала его, ссылаясь то на усталость, то на желание разобрать личные вещи, то на еще какие-нибудь причины. Некий внутренний барьер не позволял ей расслабиться и открыто поговорить с мужем о событиях из их прошлого, о друзьях и родных. С одной стороны, ей очень хотелось узнать о том, что именно она позабыла, с другой, женщина оттягивала этот момент сближения с семьей.

Герцог, щадя ее чувства, решил дать жене свободу выбора и не настаивать на совместных обедах и ужинах. Он хотел просить Сильвию лишь об одной встрече — в замок по его просьбе приехал мэтр Тьери, врач, пользовавший всю их семью. Д´Арси еще в письме описал мэтру всю картину. Однако тот убедил герцога побеседовать один на один. Он объяснил, что не стоит беспокоить госпожу Д´Арси хотя бы в первые дни и предложил навестить ее через пару недель. Подобные случаи, по его словам, могли закончиться как полным возвращением памяти, так и ничем.

— Никто из великих врачей прошлого, да, впрочем, и современности еще не смог постичь тайну устройства мозга настолько, чтобы предсказать дальнейшее развитие событий или иметь совершенный рецепт возвращения воспоминаний, — вздохнул мэтр, разводя руками. И все же он посоветовал Д´Арси проводить побольше времени с женой, рассказывать ей о ее жизни, возить по тем местам, где она бывала, поскольку любая, даже на первый взгляд, незначительная мелочь может стать той ниточкой, которая потянет на себя весь клубок воспоминаний. Однако делать все это нужно лишь в том случае, если герцогиня сама выразит такое желание. Решение на время отселить детей он поддержал, все с той же оговоркой, пока госпожа Д´Арси сама не попросит об их возвращении.

Беседы между супругами не клеились, и герцог решил, что сейчас самое время ненадолго покинуть Сильвию и дать ей отдохнуть от своего присутствия. Женщина была даже рада известию, что Александр уедет на несколько дней — близость мужа все еще слишком смущала ее.

Д´Арси направлялся туда, где ему бы обрадовались, но куда ему самому ехать не хотелось. Он даже сдерживал коня, когда тот переходил на привычный галоп. Герцог осознавал, что разговора не избежать, и лучше и честнее, чтобы новости о воскрешении его жены он сообщил лично.

Несколько месяцев назад на балу в честь праздника Рождения Пресвятой Богородицы ко двору представили юную герцогиню Габриэллу Монфор д´Анвиль. Своей красотой девушка поразила многих, и о юной дебютантке говорили на протяжении всего торжества. Безусловно, ее представили и герцогу Д´Арси. Александр, скользнув взглядом по девушке и произнеся привычные слова восхищения от знакомства, отчего-то не отвернулся от нее сразу. Причиной была не удивительная красота юной женщины, а неуловимая схожесть ее с Сильвией. Нет, не внешняя. Габриэлла была светловолосой, белокожей и голубоглазой, хрупкой, словно цветок лилии. Но ее взгляд и улыбка! Такой Д´Арси запомнил Сильвию в одну из первых их встреч. Юной, наивной пансионеркой с широко распахнутыми глазами, упрямым выражением лица, но такую по — детски незащищённую. Габриэлла, поклонившись герцогу, вместо того чтобы произнести положенные слова и удалиться, тихонько проговорила, глядя на него озорными глазами:

— Ваша светлость, я бесконечно рада нашему знакомству. Однако мне так же бесконечно жаль, что вы забудете мое имя, как только я отойду.

Д´Арси удивленно приподнял бровь:

— У меня хорошая память, госпожа Монфор д´Анвиль. И на имена, и на лица. Забыть такое лицо, как ваше, невозможно, — галантно произнес он и поцеловал даме руку.

И мужчина, действительно, не забыл юную герцогиню. Встретив ее на балу в следующий раз, Д´Арси неожиданно для себя встал с девушкой в пару. Светские сплетники принялись злословить: герцог нашел утешение в Габриэлле столь быстро, что это могло свидетельствовать только об одном: вся история их любви с Сильвией де Ланье была фальшивой. Наконец-то можно было снова вспомнить, как графиня де Ланье, не соблюдая положенного траура, внезапно вышла замуж за герцога Д´Арси. Как герцог, много лет проживший один, женился на вдове лучшего друга. Как чуть не обезумел после смерти жены. А теперь, когда прошло так немного времени со дня ее смерти, оказывает знаки внимания новой пассии.

Сам Александр искренне считал, что не проявляет по отношению к герцогине какой-то особой заинтересованности, просто приглашая на танец. Танцевал он на балах много, каждый раз с разными дамами, так что ни одна не могла назвать себя фавориткой герцога. Отчего же свет решил, что юная Габриэлла заняла место в сердце Д´Арси, сказать было сложно.

Девушка была близка ему по духу. Не боялась ставшего уже почти легендарным герцога Д´Арси. Воспринимала его как обычного человека, а не мужчину, которого кровь из носу нужно обольстить и любой ценой женить на себе. Конечно, в свете нашлось бы полно по — настоящему выгодных партий, молодых, родовитых и не очень, красавцев и не вышедших лицом, но зато с генеалогическим древом, восходящим чуть ли не к римским правителям. Д´Арси, несмотря на свой уже не юный возраст, все еще мог составить всем им конкуренцию. И все же, ему не казалось, что веселая и беззаботная Габриэлла заставляет себя беседовать с ним через силу.