Только человек ! - Страница 52

- Что? Что ты имеешь в виду? - Амос пристально посмотрел на Калли.

- У всех есть тайные страхи, - спокойно сказал Калли. - Человек может не испугаться разъяренной толпы, но если окажется в темной комнате...

- Я не боюсь темноты, - отрезал Амос.

- Нет, боишься. Есть одна такая особая темная комната, Амос.

Алия, стоявшая рядом с Калли, вдруг громко вздохнула. Калли положил руку на ее плечо, не давая себя перебить.

- Все эти годы ты был слишком занят, чтобы вспоминать о ней, продолжал Калли. - И ты готов устроить всему остальному человечеству братскую могилу - лишь бы только спрятать в ее глубине эту маленькую темную комнату. У тебя мания, Амос. Ты боишься глубокого космоса.

- Я боюсь глубокого космоса? Я полжизни провел на борту космических кораблей! - фыркнул Амос Брайт.

- Я не об этом говорю. Ты боишься того, что может таиться в глубинном космосе. Ты ведь меня понимаешь, Амос? Очень многие люди на Старых мирах больны этой манией. Вот почему ты так популярен, вот почему ты выиграл на выборах, и не один раз. Вот почему ты можешь диктовать свои условия остальным членам Совета. Общество выбирает лидеров по своему образу и подобию. Ты стал самым влиятельным членом Совета, потому что больше остальных похож на людей, которые поставили этот Совет над собой!

- Калли, - медленно произнес Брайт. - Ты ведь не настолько глуп, чтобы всерьез надеяться заговорить мне зубы?

- Возможно. Но, если ты не хочешь меня слушать, я не смогу тебя спасти.

Амос фыркнул.

- От чего?

- Я уже сказал - у тебя мания. Это болезнь, ее корни культурно-общественного происхождения. Глубоко внутри, там, где притаилось твое темное животное подсознательное "я", в тебе живет уверенность: границы территории, которая по праву принадлежит человечеству, это границы Солнечной системы.

- Но это факт! - отрезал Амос.

- Нет. Мы должны следовать логике мышления наших космических соседей. Они считают, что межзвездной расе принадлежит столько пространства, сколько она освоить, не ущемляя других. Так мыслит истинно межзвездная раса. Вот почему в Пограничье никто не боится жить за пределами Солнечной системы, в отличие от вас, космофобов!

Амос мрачно захохотал. Он, казалось, наслаждался собственным смехом, потому что смеялся все громче и громче, запрокинув голову. Но когда Калли сделал шаг вперед, он сразу же замолчал. Пальцы крепче обхватили черную коробку пульта.

- Стой, где стоишь! - рявкнул он.

- Я стою! - успокоил его Калли.

- Хорошо. - Амос откинулся на спинку кресла и усмехнулся. - Итак, мы, космофобы Старых миров, саморазрушаемся, чтобы доказать, что ты прав! - Он снова хихикнул. - Ты кое-что забыл, Калли.

- Что? - спросил Калли.

- А то, что я жил на Калестине, и это никак на меня не повлияло. Если бы ля не видел, что произошло с беднягами в гарнизоне Фортауна, я бы до сих пор мог оставаться губернатором Калестина. Но после фортаунской резни я понял что обязан вернуться и довести до сведения людей в Старых мирах, какая это смертельная опасность для человечества - Пограничье, чтобы они поняли: люди, оказавшись за пределами Солнечной системы, перестают быть людьми. Но я - я остался прежним, меня болезнь не тронула. - Он подался вперед, понизил голос, глядя Калли в глаза. - И знаешь, почему?

Калли молчал.

- Я тебе скажу. Я был слишком крепок! И люди здесь это чувствуют! Вот почему они меня выбрали, доверяют мне!

Калли молча смотрел на него. Потом медленно повернулся, посмотрел в сторону дверей - они стояли распахнутые, сквозь проем был виден коридор и часть пустого холла. Калли просто стоял и смотрел.

Амос в молчании созерцал затылок Калли. Потом хрипло спросил:

- Что с тобой случилось? Что ты там высматриваешь?

- Твою темную комнату, - сказал Калли, не поворачиваясь. - Ты ведь хочешь меня выслушать. Что ж, готовься. Это может начаться в любую минуту.

Амос вздохнул, выпрямился, посмотрел в сторону, на экран, - солнце висело над горизонтом.

- Калли... - нерешительно начал Вил.

- Тихо! - не повышая голоса приказал Калли, продолжая всматриваться в глубь коридора. - Всем тихо! Ни слова!

Наступила тишина. Секунды тянулись, как часы...

- Пора! - сказал Калли - голос его был почти как шепот, но всем показалось, что по залу прокатилось эхо. - Пора, Амос! Время истекло!

- Что? - Амос вздрогнул, посмотрел на Калли, на тех, кто стоял за его спиной, потом на двери.

Бесшумно шагая по ковровой дорожке, к залу приближался Доук.

- Что ты хочешь этим сказать? - Амос подался вперед, ладонью прикрыл глаза - с экрана было закатное оранжевое солнце. - Это еще кто такой?

Доук уже прошел половину коридора, он несколько озадаченно смотрел на людей в зале, на Калли. Потом взгляд его упал на Брайта, сидевшего за столом на возвышении. Словно зачарованный, он смотрел на советника Брайта, шаг его стал неуверенным.

Потом, не отрывая от него взгляда, он пошел быстрее. И еще быстрее.

- КТО ЭТО, Я СПРАШИВАЮ? - вдруг крикнул Амос.

Словно услышав сигнал, Доук бросился бегом. Вил оттолкнул Калли, прыгнул на возвышение, туда, где сидел Амос. Там Доук мог его хорошо видеть.

- Доук! - крикнул Вил. - Назад! Это не он! Клянусь, это был не он!

Но Доук уже мчался к возвышению, он видел только Амоса Брайта. Бледное, как смерть, лицо его перекосилось, словно он сдерживал крик... одно-единственное слово...

- Отееее...

Никто не успел сообразить, что происходит. Доук врезался в столпившуюся на его пути группу, как камень, в гладь пруда. Кто-то упал, Доук вынырнул из сумятицы, в руке его сверкнул его любимый тюремный нож, только лезвие теперь блестело красным.

- Останови его, Лис! - крикнул Калли, бросаясь наперерез.

Но Листром отшатнулся, по руке его заструилась кровь... Доук оказался прямо перед Калли... он нырнул под вытянутую руку... до стола оставалось всего два шага...

За спиной Калли - он стремительно обернулся, понимая, что не успеет уже, - дважды прогремел старомодный револьвер Вила, тот самый, который Вил таскал столько времени, ни разу не пустив в дело.

Калли увидел Вила с древним орудием убийства в руке, из ствола змеился дым, лицо старика перекосилось, седые волосы были взъерошены. Рядом застыл, как изваяние, Амос Брайт. Худенькая фигурка Доука, падала две пули, словно молотом, ударили в него, остановив бег.