Толерасты (СИ) - Страница 4
Что бы Коган ни делал, куда бы ни шёл, где бы не прятался, везде поджидали его печальные, чуть влажные глаза, закушенные губы и щенячья готовность разбиться в лепёшку. Вовремя сообразив, что на его внешность объект, кажется, не клюнул, Стёпа решил стать незаменимым. Он и его помощь были вездесущи.
Гора платежек, сложенная с вечера по индексу, с утра оказывалась аккуратно перетасована в алфавитном порядке. Чеки же, приготовленные для раздачи подрядчикам — в соответствии с регистрационными номерами компаний. Любимая кружка обзавелась оттиском малахольного котёнка, голова раскалывалась от одуряющего чада ароматических свечей, расставленных в кабинете под предлогом отпугивания злых духов, почтовый ящик забил спам с последними новостями балета, рабочий телефон отключен, чтобы дать возможность отдохнуть…
Пожалуй, впервые в своей жизни Роман Матвеевич начал понимать, за что же его так ненавидят сотрудники.
Он решительно не успевал абсолютно ничего. Даже учитывая, что и так практически ничерта не делал. Но и это «ничерта» оказалось под угрозой тотального срыва, благодаря Грицько и его помощи. Не получившие вовремя оплату подрядчики грозили физической расправой. А вот инспектор налоговой, получивший Степкиными стараниями те самые документы, о существовании которых не должен был даже догадываться, остался весьма доволен. Что очень огорчило генерального. А генеральный в свою очередь огорчил Когана на минус три премии.
Коган попытался было передать «добро» дальше по цепочке и огорчить Степана, весьма угрожающе предложив поговорить по душам после работы. Но в результате был вынужден в двадцать какой-то там раз смотреть «Щелкунчика», которого успел уже возненавидеть благодаря давней взятке в тридцать четыре контрамарки, выбросить которые, особенно учитывая стоимость билета, не поднималась рука. Он почти даже и не удивился, когда на следующий день офисные коридоры наполнил счастливый щебет секретаря, рассказывавшего всем желающим и не желающим, какое замечательное свидание у них было и какой Коган обходительный джентльмен.
Генеральный огорчил Когана на ещё минус одну премию, поскольку отчего-то пребывал в уверенности, что в тот вечер бухгалтер должен был явиться на курсы по повышению квалификации. Возможно, такое впечатление сложилось у него потому, что он сам же его туда и посылал.
Пятнадцатое число становилось всё ближе, Стёпа всё настойчивее, Коган — затравленнее. Когда за пару дней до даты «Х» Грицько выложил перед бухгалтером два билета до Вены и, краснея и смущаясь, сообщил, что одиночных номеров в гостинице не осталось, а потому он взял на себя смелость забронировать им двухместный, Роман Матвеевич не выдержал.
— Да нормальный я, нормальный! — орал он, нависая над перепуганным секретарём. — Какой номер? Какая Вена? Вы сдурели тут все нахер, пидорасы чертовы!
— Рома, — глотая слёзы, бормотал Степан, — Ромочка, ну что же ты? Я ведь так стараюсь, а ты даже не даешь мне шанса.
— Да не хочу я давать тебе никаких шансов!
— Ну тогда просто погуляем, заграницу посмотрим, а? — увещевал его парень и, заметив, что Коган начал успокаиваться, добавил: — Заодно познакомимся поближе. Всё же, что ни делается, всё к луч…
— Закрой рот, Стёпа! — не выдержал Коган. — Просто заткнись. Всё! Всё… С меня хватит этого вашего дурдома, — и, вытащив из верхнего ящика стола какой-то официальный бланк, грубо подвинул парня и решительно направился в сторону приёмной генерального.
«По собственному желанию», — успел прочесть семенящий следом Стёпа, заглянув через плечо.
В этот раз Коган был непреклонен. Ни три премии, ни четыре, ни обещанное повышение, ни месячный отпуск за счёт фирмы не заставили его изменить своего решения.
«Счастливо оставаться, сволочи!» — бросил он, покидая, уже навсегда, коридоры родных «Этажей».
Тихий и интеллигентный мальчик Стёпа Грицько печально проводил его до самого выхода, немного постоял в холле, приподнял правую бровь, громко и пошло чмокнул воздух перед собой и со словами «Ну вот, делов-то?» отправился получать свой кровный, честно отработанный гонорар, на который скидывалась вся компания кто сколько мог, включая тайное, но очень щедрое пожертвование от зама генерального.
«Всё к лучшему», — открывали шампанское бывшие сотрудники, празднуя желанное избавление и стараясь не вспоминать то самое «следом отправитесь».
«Всё к лучшему», — думал Стёпа Грицько, восстанавливаясь на платном отделении в институте.
«Всё к лучшему, — заявил представитель австрийской стороны. — Я, конечно, понимаю, Николай Владимирович, что ваш главбух, видимо, замечательный человек, раз вы так переживаете его уход, но, между нами, на работе прежде всего важны профессиональные качества, а он у вас, простите, ничерта не делал».
«Всё к лучшему», — хищно ухмыльнулся через два месяца новый инспектор налоговой Роман Матвеевич Коган, отправляясь по знакомому адресу.