Точка невозврата - Страница 6

Взять бы вот так, подойти к Лосю и сказать: «Давай, Игорек, рискнем и попробуем? Я тебе дам, чего тебе не хватает. Ничего особенного — тепла женского. Без чего ты, похоже, с катушек слетишь вовсе вскорости». Только не выйдет ничего, да. У тебя, Лось, позади волочится столько разного, что и не разберешь, где что… Эх, Лось, Лось… Ну и я девушка, как говорится, с прошлым. Потонем оба с таким грузом. И тебе, Лось, рвать когти отсюда надо поскорее и подальше.

Но уехать просто так Лось тоже не может, какой-никакой, а офицер, есть такая статья про дезертирство. Где-то год назад закосил Лось, чтобы уйти по актировке. Чтобы комиссовать, его возили под конвоем в сумасшедший дом в Читу на экспертизу. Там Лося признали вменяемым и привезли под конвоем обратно в Борзю. Так и шляется с тех пор в полевой форме с портупеей по борзинским малинам, все местные братки — его кореша. На службе почти не бывает, зарплату ему перестали платить еще полгода назад, кроме полевой формы у него другой одежды нет. Чтобы не обвинили в дезертирстве, Лось раз в две недели приходит в часть и становится в строй. Его комбат, капитан Козлов, уже привык к этому и не обращает внимания, а сразу определяет Лося в какой-нибудь малоответственный наряд. Например, дежурным по котельной. Хотя после того самого инцидента котельную Лосю уже не доверяют.

А инцидент был прошлой зимой. Температура ночью в казарме была, как обычно, градусов пятнадцать, солдаты спали, не раздеваясь, спрятавшись под одеяло с головой. Под матрацем в таких случаях пропускается ремень, который застегивается сверху над одеялом. Немного согреться можно будет только утром, выпив в столовой кружку гарячего чая. А по-настоящему согреться можно будет на техтерритории под дюзой турбины пусковой. Тут главное поплотнее закрыть лицо меховыми варежками, набрать в грудь побольше воздуху, и под струю! За минуту, на которую можно задержать дыхание, пробирает жаром до самой последней косточки! Потом еще минут тридцать слегка дымящийся танкач сохраняет живительно тепло. А все потому, что уголь с хоронорского разреза, которым топят в котельной, имеет малую удельную теплотворную способность. Это был широко известный факт. На эту тему было защищено несколько кандидатских диссертаций, на основе которых в штабе округа в Чите рассчитывались суточные нормы и средние температуры многочисленных установочных документов.

После очередного появления Лося на разводе комбат Козлов определил его в наряд дежурным по котельной. Лось приступил к выполнению возложенных на него обязанностей уже не совсем трезвым, да еще хорошо добавил где-то по дороге в котельную. К тому же за сутки до этого Лось, находясь в Борзе, то ли упал, то ли подрался с кем, поэтому лицо его носило следы асфальтной болезни.

То, что было дальше, солдаты, бывшие в те сутки кочегарами, передавали неохотно и как-то запутанно. По их рассказам выходило, что младший лейтенант Лосев, внезапно завалившись в котельную, посмотрел на обратку[9], потом взял стоящий в углу лом и, страшно скрипя зубами, обратился к истопникам с ультиматумом, хватаясь время от времени свободной рукой за кобуру. Суть ультиматума состояла в том, что если температура на обратке не будет поднята до семидесяти градусов, то Лосев вот этим ломом размозжит черепа по очереди всем кочегарам. После этого Лось ушел спать в казарму, забрав зачем-то лом с собой и сказав, что вернется через три часа.

То, что младший лейтенант Лосев забрал лом с собой, совсем сломило кочегаров. Они устроили совещание и решили поднимать температуру. Лось пришел не через три часа, как обещал, а через два. Посмотрев на обратку, он остался очень недоволен, сам схватил лопату и стал бросать в топку уголь. Потом он стал включать наугад запыленные рубильники, которые никто не трогал с момента сдачи котельной в эксплуатацию. При включении одного из рубильников, на котором висела табличка «Неисправен», неожиданно с жутким воем заработал резервный наддув топок.

Через два часа солдаты в казарме стали просыпаться от жары. В котельную прибежал взволнованный донесениями из казармы помощник дежурного по части.

В котельной он увидел вырывающиеся из жерл топок языки адского пламени, в свете которых сновали голые по пояс кочегары. Картину дополнял сатанинский вой вентиляторов наддува, которые считались неисправными со дня основания части. Помощник дежурного доложил по телефону об увиденном дежурному по части, а также сообщил, что младший лейтенант Лосев сам швыряет уголь в топки, никого к себе не подпускает, температура в котлах девяносто градусов. Израсходован суточный запас угля.

Дежурный по части здорово перепугался и вызвал в кочегарку по тревоге караул, чем предотвратил возможный взрыв котлов.

После этого случая начальник штаба полковник Гуревич передал через сослуживцев, что хочет поговорить с Лосевым и ждет его у себя в любое время. Когда Лось пришел, они с Гуревичем полюбовно решили, что Лося направляют в Читу на психиатрическую экспертизу. Поскольку конечной целью Лося было увольнение из армии по состоянию здоровья, этот вариант вполне его устраивал.

Несмотря на то, что Лось рассказал военврачам, что необходимо срочно просверлить его череп и отсосать лишний мозг, экспертиза констатировала: отклонения по шизоциклотимической оси Кречмера у младшего лейтенанта Лосева находятся в пределах медицинской нормы.

Сам же прецедент с котельной оказался не таким безобидным, как можно было бы подумать. Он перечеркивал все многолетние расчеты военных специалистов из штаба округа о малой теплотворной способности хоронорских сланцев. По этому поводу даже состоялось закрытое совещание командования части. Результатом совещания явилось постановление о неполном служебном соответствии капитана Козлова, который допустил Лося в котельную, и запрет самому Лосеву подходить к котельной ближе, чем на пятьдесят метров под угрозой немедленного ареста и помещения на офицерскую гауптвахту.

Ну и последний в моем раскладе — лейтенант Висляков. Именно рядом с ним сейчас сижу я и обнимаю его могучую потную шею. Потому что Вислый и есть тот самый капитан Грей, который увезет на алых парусах свою Ассоль из этого бестолкового городишка. Хотя у Грина как-то все неоднозначно. Этот самый Грей на корабль с алыми парусами Ассоль-то взял, но о женитьбе нигде речи не шло. Я еще когда девочкой смотрела этот фильм, то недоумевала: ну взошла Ассоль на пароход с алыми парусами, куда ее позвал подозрительно красивый Василий Лановой, ну а дальше-то что? «Поматросили и бросили», — как говорит тетя Маша? Так это опять про меня.

Но теперь все будет по-другому. Поэтому я и стараюсь так сегодня для молодого коммуниста Николая Вислякова. Партия говорит: «Надо!», комсомол отвечает: «Есть!». Амуниция на мне боевая — вьетнамские нейлоновые ресницы, накладные ногти кроваво-красного цвета, югославский бюстгальтер-душитель и пояс штангиста с пряжкой, усыпанной китайскими бриллиантами. Прямо не Люсьен, а трансформер какой-то. И духи на мне «Пани Валевска» — тетя Маша подарила на мой день рождения. Полгода с зарплаты откладывала, купила их через знакомую в Краснокаменске. Краснокаменск — закрытый город недалеко от Борзи, пускают туда только по спецдопуску. Чем они там занимаются, я не знаю, но в магазинах там есть то, что Москве и не снилось. Расплакалась еще тогда тетя Маша чего-то. Протянула темно-сиреневый узкий флакон, а потом отвернулась и заплакала. Может, представила, как среди запахов пота, сломанного унитаза, носков и пролитой водки будут пахнуть свежие фиалки «Пани Валевска» на ее племяннице. Сюр какой-то с этими духами. Как и мой волшебный поезд из сиреневой дымки на борзинской станции.

Колян мой тоже приоделся по случаю: потертые треники с пузырями на коленах и какая-то фуфайка поверх голубого офицерского нижнего белья. Под трениками, наверное, такого же цвета офицерские кальсоны. Колян уже наорался вдоволь и теперь сидит тихо, уставившись на мое колено в капроновых колготках. Даже положил на него свою потную ладонь.