Точка невозврата - Страница 10

Я потерла место укола на сгибе локтя. Отец с матерью приехали за мной спустя минут двадцать после того, как я сдала кровь. В полицейском участке родители на меня не кричали и не повышали голос, и даже когда мы покинули опорный пункт, отец и мать сохраняли молчание. Меня это начало пугать.

– Пап, мам, – позвала я с заднего сидения, – извините.

Мне никто из них не ответил. Я понимала, что это призрачное затишье перед бурей. Всегда импульсивный и не признающий неповиновения отец просто не мог оставить этот мой проступок без внимания.

И эта буря разыгралась, как только мы переступили порог квартиры.

– Зайди в кабинет, – скомандовал отец, и в его голосе я слышала еле сдерживаемую ярость.

Я закрыла уши руками. Такое ощущение, что до сих пор слышу его гневные и обидные слова, сказанные в мой адрес. Спать, нужно поспать, а завтра все встанет на свои места. Еще раз попрошу прощения у родителей, потому что и сама прекрасно осознаю, что сделала ужасную глупость, но на это же не смертельно? И скорее всего, с компанией Беса придется распрощаться. А то я сделаю не только себе хуже, но и ребятам. Отец теперь не оставит их в покое, пока не докопается до правды. Нет, мне точно теперь туда дорога заказана. Я тяжело вздохнула.

«Спать, спать, спать», – повторяю про себя, чтобы хоть как-то избавиться от навязчивых мыслей, которые лезут в голову, словно стая обезумевших тараканов. Пробираясь сквозь барьеры слов, что я беспрестанно проговаривала про себя, меня все-таки накрывает сон.

Кошмары преследовали всю ночь, и выспаться мне так и не удалась.

Утро. Я встала разбитая и подавленная. Мир окрасился в серые краски. Голова тяжелая, а тело будто налито свинцом. Захожу на кухню и застываю на пороге.

– Доброе утро, – говорит мать, и отец поворачивается ко мне. Его серые глаза впиваются в мое лицо.

Я опустила взгляд в пол, а щеки тут же запылали огнем. Стыдно. Я готова была провалиться сквозь землю. Так опозориться перед родителями. И что на меня вчера нашло? Видимо, хотелось наконец-то себя почувствовать свободной или самостоятельной. Отделаться от чувства родительского гнета.

– Садись, чего застыла, – голос отца вырвал из размышлений.

Меня словно придавило к полу. До сих пор не могу понять, почему даже голос отца действует на меня таким образом, что теряю всю волю, весь боевой дух и запал. Чувствую себя ребенком. Хотя мне уже девятнадцать, и могла бы ответить и даже послать его, но теперь понимаю, что навряд ли у меня это когда-либо получится сделать. Я слишком слаба.

Мать сидела, как всегда, ровно, будто вытянутая по струнке. Уложенные в идеальную прическу волосы, минимум макияжа, и, конечно же, неизменно деловой костюм, ровно подогнанный по фигуре.

– Я всю ночь думал о том, что произошло вчера.

«Вот оно как».

От стальных нот в его голосе мороз по моей коже разбегается от позвоночника во все стороны, поднимая волну противных мурашек.

– И знаешь, что?

Я посмотрела на отца и не увидела в его глазах ничего. Только лишь безразличие и пустота плескались на дне серых глаз. И это меня еще больше напугало.

Отрицательно мотаю головой и чувствую, что отец задумал какой-то подвох.

– Вот и я сам не знаю, Вика, – его плечи опустились, и он откинулся на спинку стула.

Этого не может быть, я смотрю на него во все глаза. Отец нарушил правило «никакой вальяжности за столом». Покушал. Убрал посуду и свободен. Военная закалка деда не давала и мне покоя, а стоит расслабленно расползтись по стулу, и можно смело отправляться «под трибунал».

– Ты уже взрослая девочка, да и женихи уже есть, и как-то будет странно смотреться, если я тебя поставлю в угол или дам ремня, хотя поверь, руки у меня ой как чешутся отходить тебя дедовским ремнем, чтобы ты выкинула все эти дурацкие мысли у себя из головы.

Его голос звучит вроде и ровно, но я-то слышу в нем скрытую угрозу и не сомневаюсь, что он может выполнить эту угрозу.

– Леша, – голос матери прозвучал спокойно и уравновешенно, – ты обещал только поговорить.

– Света, а я что делаю? – он удивленно посмотрел на жену. – Ты даже не представляешь себе, какого труда мне стоит сдержаться и не выпороть ее.

Я сжалась в комок.

«Мама, мамочка, спасибо тебе», – возносила я благодарность женщине, что сидела напротив меня.

Потом я взглянула из-под опущенных ресниц на отца и только сейчас поняла, насколько ошибалась, думая, что мужчина расслаблен. Видимость, что отец создал, дабы усыпить мое восприятие происходящего, а еще рассеянное внимание, отголосок вчерашнего баловства и неспособность сконцентрироваться могли бы сейчас сыграть со мной злую шутку. Для отца хватило бы одного резкого слова или дерзкого взгляда, и все, пиши пропало. В руках точно появился бы дедовский ремень. И думаю, что обещание, которое он дал матери – не трогать меня – было бы забыто мгновенно. Хорошо, что я вовремя осознала все.

«Поэтому, Вика, закрой свой рот и слушай. Если не хочешь, чтобы на твоем теле, а точнее, на пятой точке появились синяки».

Рука у отца, как и дедовский ремень, ох какие тяжелые.

– Значит так, – локти мужчины уперлись в столешницу, а я сразу подметила, что это тоже недопустимо. – Хватит ломать комедию, мне уже давно нужно быть на работе, – этот тон, не терпящий возражений и подавляющий человека, к которому он обращен. – Это был первый и последний раз.

Я кротко кивнула, боясь лишним движением спровоцировать отца.

– Еще раз выкинешь такое, поедешь в клинику для наркоманов. Все понятно?

Я снова кивнула, а перед глазами тут же пронеслись картинки с этой самой клиникой, и жуткий страх сковал мышцы живота. Неужели он и правда сможет отдать меня? Украдкой взглянула на мужчину. Твердый, холодный, решительный взгляд серых глаз говорил о том, что да, свое обещание он точно выполнит. У меня от напряжения свело скулы.

– Твои летние каникулы…

«Нет, нет, нет…»

– …отменяются.

«Не-е-е-е-ет. За что же ты так со мной?» – хотелось кричать ему в лицо так громко, насколько хватит голоса. Я же сдала с отличием все экзамены и планировала эту поездку, а точнее, экскурсию чуть ли не с начала года.

– Я поняла, – убитым голосом проговорила я, пререкаться не имело смысла.

– И еще. Покупка машины для тебя…

Сердце пропустило удар. Мог бы и не говорить, я все и так прекрасно поняла.

– …откладывается до лучших времен, – он все же решил добить меня, сказав это вслух.

Я и не настаивала на том, чтобы мне купили машину, но родители в середине зимы сами предложили купить мне автомобиль, и я, конечно же, загорелась, потому как реально понимала, что времени на дорогу уходит уйма.

– Я поняла, – опустила я голову ниже.

– Ты подорвала наше доверие к себе, – голос отца все еще звучал ровно, – и пока… – он сделал паузу, – все останется как есть. Хотя…

Внутри после этого слова вспыхнула маленькая искорка надежды, и я даже осмелилась поднять глаза. Отец смотрел на мать, ее губы тронула загадочная улыбка.

– Ты давно не была у бабушки.

Вспыхнувшая искра тут же погасла и превратилась в пепел.

– Поэтому едешь к Лизавете Федоровне на все лето.

Я снова опустила глаза в стол, от обиды на глаза навернулись слезы.

– А что, Вика, прямо как в детстве, – сказал он с издевкой в голосе. – Ну, что ты, дочка, не грусти, – он встал из-за стола и, проходя мимо, погладил меня по голове и поцеловал в макушку, придерживая руками мою голову и надавливая чуть сильнее, чем нужно было, – и смотри, никаких шалостей. Узнаю, тогда точно накажу.

От его тихого угрожающего шепота на затылке зашевелись волосы. Отец отпустил мою голову, и я взглянула на мать. Никакой реакции. Она скользнула по мне быстрым взглядом и тоже встала из-за стола.

– Бабушке я позвонила, – сообщила она, не глядя на меня, – так что она ждет тебя.

Легким поцелуем мазнув по щеке, мать направилась за отцом. Послышался звук закрывшейся двери, и я, наконец-то, дала волю слезам.