То осень, то весна... - Страница 22

— О, мистер Пател, это просто замечательно, вы так прекрасно все оформили? Наверное, у вас ушла уйма времени.

— Да, конечно, но этот джентльмен так щедр. Заказ был просто великолепен. Счастливого вам Рождества, мисс, и, если позволите, я хочу напомнить, что, если вы захотите купить что-то необходимое, мой магазин будет открыт перед Рождеством допоздна.

— Буду иметь в виду, мистер Пател. Думаю, моя мать завтра утром захочет кое-что купить.

— Тогда до свидания, и спокойной вам ночи, мисс.

Приветливый маленький продавец ушел, а Оливия втащила корзину в гостиную и поставила ее на стол.

— Подарок мне? — спросила бабушка.

— Нет, бабушка, это мне. — Оливия прочитала поздравительную открытку, засунутую за ананас. Мистер Ван дер Эйслер весьма неразборчивым почерком желал ей счастливого праздника. Открытка была подписана инициалами X. Вд. Э. В одном ее углу были изображены красные розы, но Оливия не думала, что это имело какой-то особый смысл.

— Как это великодушно с его стороны, — заметила миссис Хардинг, которая выглядела польщенной, и не только потому, что эти фрукты очень украсят их праздничный стол. Ее красавица-дочь заслуживала такого симпатичного и очаровательного поклонника, как мистер Ван дер Эйслер. Разумеется, в этом жесте ничего такого нет, думала она, ведь существует еще мать Нел, женщина очень красивая и обаятельная, хотя, с другой стороны, Нел сказала кое-что… Впрочем, дети вечно преувеличивают.

Подошло Рождество, они обменялись маленькими подарками, приготовили цыплят, лакомились фруктами и на следующий день неохотно разложили стол для бриджа — вечером должны были прийти приятельницы бабушки. Оливия, которая в бридже понимала так же мало, как и ее мать, вздохнула с облегчением, когда гости ушли, и она смогла наконец вымыть чашки, стаканы и тарелки.

Гости съели все, что стояло на столе, а Оливия была голодна. Она решила сделать себе бутерброд с сыром. Мать и бабушка ушли спать, поэтому ей некуда было спешить. В отношении следующего дня у нее не было каких-либо особых планов. Разве что она напишет объявление, чтобы послать его в газету. Оливия вынула конфету из коробки, которую бабушка шикарным жестом пускала по гостям, и пошла спать.

Она готовила утренний чай, когда зазвонил телефон. Было еще темно и очень холодно, а телефон стоял в холле. Оливия поплотнее запахнула халат. Вероятно, ошиблись номером, подумала она, и поэтому ее ответ прозвучал несколько резко.

— Я вас разбудил? — спросил мистер Ван дер Эйслер.

— Нет, я готовила чай, но вообще-то для звонка немного рановато.

— Оливия, мне нужна ваша помощь. Нел убежала из дома. Я нашел ее, и она теперь со мной, но я в течение ближайших нескольких дней должен быть в больнице. Нел хочет вернуться к леди Бреннон, но это нужно как-то организовать. Мой мажордом, Бронгер, прилетит сегодня утром в Лондон, чтобы взять вас с собой и доставить в Амстердам, если вы не против. У него будут билеты и деньги. Кстати, у вас есть паспорт? Отлично. Он появится в середине дня. Вы сможете сделать это для меня? И для Нел? Она все время спрашивает о вас.

— Конечно, я приеду. Что мне брать с собой? На сколько дней рассчитывать?

— Дней на десять. Возьмите теплые вещи. И спасибо, Оливия.

Она вернулась на кухню. Вода в чайнике весело бурлила. Оливия села пить чай. Без сомнения, она сумасшедшая. Стоило ему попросить, и она, даже не подумав, согласилась на такой безрассудный поступок. И все же она поедет. Оливия мысленно прикинула, что может взять из верхней одежды, подумала о деньгах и отнесла чашку чая матери.

— Я слышала, что звонил телефон, — сказала та с вопросительной интонацией в голосе.

Оливия все объяснила.

— Ты думаешь, что я сошла с ума? — спросила она.

— Конечно, нет, дорогая. Не думаю, чтобы мистер Ван дер Эйслер был похож на человека, который стал бы тратить время на телефонные звонки в семь часов утра, если у него не было на это веской причины. Ты поступила совершенно правильно, что согласилась. Бедная малютка!..

Оливия присела на краешек кровати.

— Только мне жаль, что я покидаю тебя, мама. Мы столько собирались сделать…

— Да, знаю, дорогая. Но ты же уезжаешь не навсегда.

— Конечно. — Оливия нервно теребила одеяло. — Мама, мне нельзя ехать. Понимаешь, я люблю его.

— Понимаю, дорогая. — В голосе матери не было удивления.

Оливия разгладила смятое одеяло.

— Конечно, это глупо. Я думаю, что он женится на Рите — матери Нел. Она вдова его умершего друга, и Нел так привязана к нему. Кроме того, она красива и образованна.

— Тем не менее, ты любишь его, Оливия, и должна делать то, что подсказывает тебе твое сердце.

Оливия улыбнулась.

— Бабушке это не понравится.

— Бабушка тут совершенно ни при чем, дорогая. Иди оденься и собери вещи. Я приготовлю завтрак. Принеси бабушке чашку чая и не говори ни слова…

К тому времени, когда бабушка вышла из своей комнаты, Оливия была уже одета. Она отыскала паспорт, положила в сумочку деньги, а ее зимнее пальто лежало наготове.

Бабушка посмотрела на приодетую Оливию.

— Почему ты надела эту юбку? — спросила старая леди. — Ты же знаешь, что нам не на что покупать тебе новую одежду.

Оливия подала ей чашку кофе.

— Я отправляюсь в Голландию, бабушка. Меня попросили на пару недель присмотреть за Нел.

— А где ты возьмешь денег на такую поездку?

— Меня должны отвезти.

Как бы в подтверждение ее слов зазвонил колокольчик входной двери, и Оливия пошла открывать. На ступенях стоял коренастый, плотный, щеголевато одетый человек с седыми волосами и очень синими глазами.

— Мисс Хардинг? Я Бронгер, мажордом мистера Ван дер Эйслера. Должен отвезти вас в его дом в Амстердаме. — Он крепко пожал ей руку.

— О, входите, пожалуйста. Мы как раз пьем кофе. Нам надо отправляться немедленно, или мы успеем выпить чашечку?

— С удовольствием, мисс. — Он говорил по-английски свободно, но с сильным акцентом. — Но мы должны выйти не позднее чем через полчаса.

Оливия помогла ему снять теплую куртку.

— А как мы поедем?

— За нами прибудет машина. Все организовано. Мы приземлимся в Шипхоле и оттуда поедем в Амстердам. Я оставил машину в аэропорту.

— Познакомьтесь с моей матерью и бабушкой.

Слегка поклонившись, он обменялся с ними рукопожатиями, сел за стол и выпил кофе, вежливо ответив на вопросы миссис Фицгиббон, но не сказав при этом ничего конкретного. Весьма сдержанный человек, подумала Оливия. Он ей понравился. Прибыла машина, и они отъехали.

— Вам незачем беспокоиться насчет дороги, — сказал Бронгер. — Все организовано.

— Но у вас было так мало времени, — сказала Оливия. — Не понимаю, как вам удалось все устроить за несколько часов.

Он улыбнулся и ничего не ответил, и некоторое время спустя Оливия спросила вновь:

— Могу я спросить о Нел? Она ведь сейчас у мистера Ван дер Эйслера, правда? Неужели она не хочет вернуться домой? — Она помолчала. — Вероятно, я не должна спрашивать…

— Мистер Ван дер Эйслер доверяет мне, мисс. Нел отказалась возвращаться домой, почему, я точно не знаю. Когда она ушла из дома, то оставила записку и, к счастью, через несколько часов ее нашли. Она очень расстроена и желает видеть вас. Это был самый лучший план, который мистер Ван дер Эйслер смог осуществить за такой короткий срок. К сожалению, в следующие несколько дней у него очень напряженный график работы, который он не может изменить. Очень мило с вашей стороны, что сразу согласились приехать, мисс.

— Ну что ж, надеюсь, я смогу чем-нибудь помочь. Мистер Ван дер Эйслер сказал по телефону, что, как только он сможет это устроить, Нел вернется к бабушке.

Бронгер кивнул седой головой.

— С ней Нел чувствует себя счастливой. Она похожа на отца.

Они подъехали к аэропорту, следующие полчаса ушли на посадку, а на борту они не разговаривали. Оливии было о чем подумать, а Бронгер закрыл глаза и задремал. Он, должно быть, очень рано встал.