То осень, то весна... - Страница 1

Темное и пыльное помещение регистратуры, затерянное в глубине больницы, вряд ли было приятным местом для работы, но девушка, снующая взад и вперед между рядами полок и привычными движениями расставляющая по нужным местам папки с историями болезни, напевала при этом попурри из популярных мелодий и казалась вполне довольной своей жизнью. Она была высока, с прекрасной фигурой и шевелюрой рыжевато-коричневых волос, сиявших в свете люминесцентных ламп. Ее блузка, юбка и кофта на пуговицах явно не претендовали на моду, хотя и сидели хорошо.

Держа в руках охапку папок, она подошла к столу и, все еще продолжая петь, положила их на него. Она пела достаточно громко, поскольку, кроме нее, в регистратуре, находящейся далеко от палат с больными, никого не было.

— О, что за прекрасное утро… — вывела она, слегка фальшивя, и, заметив, что входная дверь открылась, замолчала.

Дверь находилась довольно далеко от стола, и у девушки было достаточно времени, чтобы как следует рассмотреть направляющегося к ней мужчину. Он двигался неторопливо, был высок, атлетически сложен и одет в прекрасно сшитый костюм. Его светлые волосы на висках уже тронула седина, лицо с тяжелыми веками отличалось мужественной красотой. Девушка никогда раньше не видела его, но, по правде сказать, она редко бывала в других частях больницы. Когда он подошел поближе, она приветливо спросила:

— Доброе утро, вам что-нибудь нужно?

Он тихо пробормотал ответное приветствие и положил на стол папку.

— Да, мне выдали не ту историю болезни, что я просил, — перепутали пациентку с ее однофамилицей. — Он назвал полное имя интересующей его больной.

— О, извините, одну минуту. — Девушка взяла отвергнутую папку и, пройдя по узкому промежутку между полками, заменила ее на нужную, и вернулась обратно к столу.

— Вот она. Надеюсь, это не доставило вам лишних неприятностей?

— Доставило, — сухо произнес он, и девушка слегка покраснела. — Вы работаете здесь одна?

— Я? Нет. Моя напарница отпросилась, чтобы сходить к зубному врачу.

— И вы всегда поете на работе?

— А почему нет? Знаете, тут так тихо, темно и пыльно, что если не петь, то хочется кричать.

— Почему бы тогда вам не поискать себе другую работу? — Он прислонился к стене, очевидно никуда не спеша.

Она непонимающе посмотрела на него.

— Нас, я хочу сказать, клерков и тому подобных, как собак нерезаных. Если уж нам удается получить работу, мы держимся за нее.

— Пока не выйдете замуж? — продолжил он своим спокойным голосом.

— Пожалуй, да.

Мужчина взял свою папку.

— Благодарю вас.

Она улыбнулась ему. Он ей понравился, этот новый врач. Он, очевидно, хирург, потому что пациентка, про которую он спрашивал, лежала в хирургическом отделении.

Мужчина кивнул ей на прощание, девушка смотрела ему вслед. Вряд ли она увидит его еще. А жаль, мелькнула у нее мысль, пока она складывала в аккуратную стопку папки, приготовленные для отделения амбулаторного лечения.

Явившаяся за ними сиделка была в плохом настроении. Медсестре, доложила она, взбрело что-то в голову, и что ни возьми, все не по ней. А приемная захламлена до потолка.

— У меня сегодня вечером свидание, — простонала она. — Но если мы будем так копаться, то провозимся до следующего утра.

— Может быть, у сестры сегодня тоже свидание.

— У нее? Да она старуха. Ей, я думаю, лет сорок.

Сиделка упорхнула, и почти тотчас на ее месте появилась высокая худая девушка с удлиненным лицом.

— Привет, Оливия. — У нее была милая улыбка. — Как дела? Мне нужна история Лейси Каттер. Никак не могу ее найти. Наверняка Дебби ее куда-нибудь засунула. Она, может быть, и выглядит как фея с рождественской елки, но нельзя сказать, что вкладывает в работу душу.

Оливия подошла к ближайшей полке и начала копаться в стоящих на ней папках.

— Она очень милая и такая молоденькая… А-а, вот ты где…

— Можно подумать, что ты ее бабушка. Ей, наверное, лет девятнадцать.

— Моей напарнице двадцать, а мне уже двадцать семь, почти двадцать восемь.

— Пора тебе устроиться. Как у тебя с твоим приятелем?

— Спасибо, прекрасно. Хотя нам придется немного подождать.

— Да, не везет. Кстати, в хирургии новенький консультант, откуда-то из Голландии. Прибыл помочь разобраться с внутренностями миссис Браун. Он вроде бы большой спец по чему-то там, и наш мистер Дженкс пригласил его посоветоваться. — Она направилась к двери. — Он душка.

Оливия про себя согласилась с этим, хотя и не позволила своим мыслям возвратиться к нему. У нее было чем заняться и о чем подумать. К примеру, о Родни. Она и Родни были друзьями долгие годы, еще до того, как умер ее отец, ничего не оставив матери. Тогда им пришлось переехать из Дорсета в Лондон, к бабушке, в ее маленький домик на окраине Ислингтона.

Это случилось четыре года назад, и Оливии почти сразу же удалось подыскать себе работу, что позволило ей вносить свою лепту в скромный бюджет семьи. Жалованье было не слишком велико, но, не имея возможности получить дорогостоящее образование, Оливия была рада и такой работе. Разумеется, спустя пару месяцев она поняла, что тут у нее нет никаких перспектив, и испытывала страстное желание научиться чему-либо, что дало бы ей возможность применить свои способности. Но это было невозможно. Даже располагая заработанными Оливией деньгами, мать с трудом сводила концы с концами, и дочь не хотела добавлять лишние заботы.

Конечно, если бы бабушка проявила больше понимания, все могло быть по-другому, но миссис Фицгиббон, предложив им свое гостеприимство, сочла, что исполнила свой долг, и не видела причин отказываться от привычного стаканчика шерри, дорогого чая и еженедельного визита к парикмахеру, причем непременно на такси. Она отказалась от ежедневных услуг приходящей уборщицы, заявив, что ее дочь вполне в состоянии поддерживать дом в порядке, однако милостиво позволила этой женщине приходить раз в неделю, чтобы помочь с тяжелой домашней работой.

Ситуация была далеко не идеальной, и Оливия не видела выхода. Не менее призрачной была и перспектива ее свадьбы с Родни — подающим надежды молодым бизнесменом с фондовой биржи, который не уставал время от времени повторять, что, когда он обставит квартиру и купит себе новый автомобиль, они поженятся. Вот уже четыре года, подумала Оливия, жуя сандвич и запивая его бледным, чуть теплым чаем из фляжки, и все одно и то же. Всегда находится какая-нибудь причина для отсрочки. Да и как она может выйти за него и оставить мать? Та окончательно превратится в бабушкину прислугу.

Рабочий день подошел к концу. Оливия надела плащ, повязала косынкой свои великолепные волосы, закрыла дверь и отнесла ключ в комнату швейцара. Выйдя на улицу, она постояла немного, вдыхая прохладный вечерний воздух, и пошла к автобусной остановке.

Дорога в госпиталь и обратно была утомительной, автобусы в это время дня были переполнены. Оливия, стиснутая между полной матроной с сумкой, из которой выпирали острые углы каких-то предметов, и сопящим низеньким и тощим мужчиной, погрузилась в мечты о более приятной жизни.

Пора бы надеть что-нибудь новенькое, выходя на свидание с Родни. Неплохо бы получить от кого-нибудь наследство или отыскать клад в садике перед домом ее бабушки. А вдруг ее пригласят поужинать в один из лучших отелей, в «Савой» например, и она, одетая соответствующим образом, насладится изысканной пищей и будет всю ночь танцевать. С внезапным удивлением Оливия обнаружила, что в качестве партнера она представляет себе не Родни, а мужчину, спросившего, почему она поет на работе. Так не годится, решила она и нахмурилась так свирепо, что тощий мужчина отпрянул от нее.

Улица, на которой стоял дом ее бабушки, вполне подходила под старинное определение «приличная». Крохотные садики перед фасадами домов все на одно лицо: кусты лавра, полоска травы и две ступеньки у парадной двери, за которой находилась вторая, поменьше, ведущая в жилые помещения. Все окна занавешены, и, не считая формальных приветствий и прощаний, никто друг с другом не общался.