То, что ты есть (СИ) - Страница 16

– И что же ты сделала ради того, чтобы меня к тебе прислали? – спросила девушка, включая воду. – И кому, кстати?

– Тебе лучше и не знать.

Голос Джинни, раздававшийся из-за двери, был чуть искажен. Он казался куда грубее, но был не таким хриплым. Гермиону все не покидали мысли о том, как же так вышло, что Джинни орала так громко, так сильно, что посадила горло на такой долгий срок. Бывшая подружка раздевалась за дверью, избавляясь от белья. Гермиона не видела ни следов от палки на ее бедрах, ни синяков на руках и ключицах, она не видела ничего. Даже слез в ее глазах, ведь Джинни давно не молила о пощаде, не скулила, как побитая псина.

– Пожалуй, – согласилась девушка, с какой-то животной жадностью намыливая предплечья. – Ну так… Как ты вообще поживаешь, чем тут занимаешься? Что это за местечко такое?

– И об этом ты хочешь меня спросить? – прошептала девушка тихо.

– Да. Прости, я теперь не могу поддержать тему моды или каких-то там книг, звезд, мальчиков… У меня в голове осталось только это.

Гермиона тихо шикнула. В голосе Джинни она слышала враждебность, слышала какой-то неясный вызов. Почему? Ведь гриффиндорка позвала ее не для того, чтобы выяснять старые обиды или злиться друг на друга весь день или вечер. Гермиона закусила губу, прислонив к белой двери ухо. Вода журчала, лилась из крана бурным и сильным потоком.

– Он хочет, чтобы я присоединилась к Пожирателям, Джинни, – сказала девушка тихо, так, что гостья еле различила слова.

Подруга громко хмыкнула за дверью, мочалкой проводя по впалому животу. Жесткие щетинки срывали с ее тела струпья высохшей крови, Джинни скривилась, когда одна из недавних ран снова начала кровоточить. Вода стала розоватой, а на губах девушки зацвела неприятная улыбка. Кровь течет, покидая ее белое тело…

– Ты ждешь моего совета, да? – спросила Джинни, отложив черствое мыло. – А я не знаю, что тут можно сказать.

– Как бы поступила ты сама? – спросила Гермиона, подтягивая ноги к себе и обхватывая их тонкими руками.

Джинни выжала губку прямо над собой, чтобы вода лишний раз сбежала по ее телу вниз, счищая за собой всю липкую грязь. Девушка задумалась, глядя прямо перед собой. Впрочем, она знала, как поступила бы, будь перед ней этот выбор. Может, в крови у них, у Уизли, что-то есть такое… Мерзкое? Но если бы предательство сохранило ее жизнь и жизнь Гарри, если бы пара слов согласия подарили ей желанную свободу, Джинни и думать не стала бы.

– Ты боишься смерти? – почему-то спросила она, нахмурившись. – Я боюсь, Гермиона. А ведь она уже дышит мне в спину, я чувствую запах ее гнилых зубов, на плече чувствую ее грязную руку.

Говоря, Джинни обхватила себя так, как могла. Воду она не выключила, та текла по плечам вниз, смывая с волос засохшую грязь. Пальцы стиснули кожу, Джинни напряглась всем телом. Ей вынесен смертный приговор, ее ждет казнь, петля скоро затянется на бледной шее… И свет потухнет. Или нет? Что случается с человеком после того как он закрывает глаза в последний раз? Что происходит с ним, с его душой, если она – не выдумка религиозных фанатиков? Куда отправляется разум, кому оставляют мечты и надежды?

– Мне страшно, Гермиона, потому что я все равно почти мертва. Страшно, но я не могу… Ничего с этим сделать. А ты можешь.

– Но это же Темный…

– Похоже, что он не прочь пойти тебе навстречу, – громко перебила Джинни, выливая на голову половину упаковки шампуня с хмелем. – Это же не он решил пригласить меня к тебе на вечерок, верно?

Пальцы девушки скользили по спутанным волосам. Отрезать бы их, да не хватает решимости. Джинни же всегда носила длинные волосы, ее рыжие локоны нередко вызывали зависть однокурсниц, притягивали мальчишеские взгляды. Жалко, что не получится взойти на эшафот, сохранив гордый вид, чистое лицо и тело. Умирать – страшно, но унижаться при том – страшнее.

– Да и потом, Гермиона… Чего ради теперь бороться? – спросила Джинни. – Сопротивление то и дело сдается на милость Темного Лорда. Люди бегут к нему в руки, как бездомные псы, ищущие спасения. Люди хотят жить, люди приспосабливаются к новой жизни, Гермиона.

Джинни говорила без сожаления. Хоть и стыдилась собственных губ в эту минуту, она не могла остановиться. Ей хотелось бы замолчать, остаться в этой ванной комнате навсегда, чтобы больше не погружаться в кромешную тьму собственной тюрьмы. Девушка смыла последнюю пену с волос, отряхнула их, выпрямилась. Ей захотелось заплакать, но глаза были сухими и красными. Никаких слез.

– Я бы хотела, чтобы хотя бы… Хотя бы ты выжила, Гермиона. Чтобы ты превратила этот мир в нечто менее страшное, эту жизнь…

– Но что это будет за жизнь? – шепнула девушка в ответ, чувствуя, что к горлу ее подкатывает комок слез, скорби и сожаления.

– Долгая и интересная, полагаю, – проговорила Джинни, вытирая мокрую кожу. – Будешь помогать грязнокровкам и полукровкам так, как сможешь. Никто кроме тебя этим заниматься не будет.

– В моих руках все равно не будет власти, Джинни, – ответила ей Гермиона, отступая вглубь комнаты. – Мне не доверят ничего важного, я буду только символом. Разве это непонятно? Только иконкой для страждущих.

Подруга усмехнулась. Она слышала удаляющийся голос Гермионы, потому дверь открыла спешно. Ногой. Одним резким толчком, движением ступни. Дверь врезалась в стену, а Джинни прошла мимо, снова натянув свое грязное платье. Другого у нее не было, а просить какое-то у Гермионы девушка не решилась. Нет, подруга не пожадничала бы для нее, но вот как на это переодевание отреагируют строгие тюремщики… Предугадать не так сложно.

– В твоих руках будет столько власти, сколько ты сама пожелаешь, – ответила ей Джинни. – Темный Лорд не убил тебя, он исполнил пусть и один, но все же твой каприз, Гермиона. Тебя здесь ценят.

– В ополчении меня ценили куда выше.

– Да. Я видела многих твоих ополченцев, Гермиона, – фыркнула девушка. – На виселице. Гордых и отчаянных, смелых и безгранично тупых, Гермиона. Твоя борьба не кончится, если ты примкнешь к победившим. Просто она станет менее… Агрессивной.

Гермиона скрестила руки на груди. Она смотрела в сторону кровати, вспоминая ту ночь или то утро, проведенное с Темным Лордом рядом. Ей не было неприятно от этих воспоминаний, грудь не щемила ни боль, ни тоска. Все словно было чем-то обычным, повседневным, но… Интересным? Приятным? Не важно. От этих мыслей гриффиндорка отмахнулась быстро, заставив себя выпрямить спину и взглянуть на бывшую соратницу, на ту, что стояла плечом к плечу с Гарри Поттером. До конца.

– Ты не этого ждала от меня, других слов, – горько заметила Джинни. – Но я желаю тебе только лучшего, Гермиона. Не играй с огнем.

Карие глаза подруги изменились. Морщинки вокруг них не играли роли в столь резкой перемене. Все дело в выражении, в тенях, плавающих меж зрачков. Джинни смотрела на Гермиону и с завистью, и с сожалением. У нее не было такого выбора, не было никогда, хотя он был ей нужен. Но девушка и не хотела бы его совершать, чтобы потом размышлять над правильностью решения.

– Он не станет ждать вечно, – произнесла гостья, поправляя манжеты своего платья. – Делай выбор скорее.

– Жалко, что мне нечем тебя угостить, – произнесла Гермиона, стараясь избежать теперь этой темы. – Меня кормят редко и несытно.

– Времена такие, – шепнула Джинни. – Может, почитаем одну из твоих книжек? – спросила девушка, глянув в сторону огромной книжной полки. – Там есть что-нибудь забавное?

– Ага. Мое пребывание здесь – одна большая шутка, – шикнула Гермиона.

Джинни тихо рассмеялась. Она взяла первую попавшуюся ей книгу и бегло прочитала название. «Сказки сестер Остин», – гласили яркие золотые буквы. Джинни хорошо помнила эту книгу, мать читала ее своим рыжеглавым детишкам когда-то давно, еще в прошлой жизни. В книге рассказывалось о храброй волшебнице, что умела превращаться в толстую серую жабу, о грустном коте, что ловил крыс в замке чародея, о призраке что мечтал вернуться в мир живых, вселившись в свое истлевшее тело и распугав всех родных. Рыжеволосая гриффиндорка слабо улыбнулась, открывая знакомую книгу.