Тишина — страшный звук (СИ) - Страница 17

Он потёр глаза и старался вспомнить, что случилось прошлой ночью. Он помнил клуб, как его раздражала музыка там и как кто-то подкатывал к нему, заказав ему больше напитков, чем он мог выпить, и он оказался достаточно глуп для того, чтобы выпить всё.

Но что потом?

Смутно вспоминалась уборная и поцелуи незнакомца, но больше он ничего вспомнить не мог. Он всё же остановился или был слишком пьян, чтобы запомнить это?

Блядь. Вот почему он всегда останавливался до того, как чересчур наберётся, он терпеть не мог провалы в памяти.

И где, чёрт возьми, он теперь находился? Не могло быть, чтобы он ушёл домой к тому парню, это просто сразу же отпадает. Он же, во имя всего святого, Билл Каулитц, он не ходит домой к кому попало.

Но он не видел этой комнаты раньше, и ничего не могло хотя бы намекнуть ему о его местоположении.

Он снова осмотрелся и понял, что был одет только в футболку и боксёры. Отлично. Ну, в конце концов, на нём хотя бы была одежда, это уже что-то. Хотя футболка была и не его, он видел её впервые, и она была блядски огромной, он запросто мог бы сделать из неё палатку.

Он обнаружил свою одежду на краю постели и, медленно дотянувшись до неё, он стал натягивать свои джинсы, морщась от того, что комната снова начала кружиться. Ебаное похмелье.

Его брови взметнулись вверх, как только кто-то постучал в дверь, и эти звуки были равноценны отбойному молотку для его головы, но он всё же издал звук согласия, позволяя человеку войти.

Он уставился на дверь, как только она открылась, и протяжно простонал, когда увидел стоящую на пороге женщину с обеспокоенным лицом. Какого чёрта тут произошло?

— Вот дерьмо, — проворчал он, снова потирая глаза. Это должно быть ночным кошмаром, не может, блядь, быть.

— Тебе тоже доброго утра, — проговорила Симона и вошла внутрь, и первое, что Билл заметил, был поднос в её руках, который она поставила на комод и прошла к кровати. — Как себя чувствуешь?

— Ну, как будто меня сбил поезд, — Билл нахмурился и принял чашку кофе из её рук. — Что я тут делаю?

— Я думала, это ты мне объяснишь, — холодно ответила Симона, скрещивая руки на груди. — Ты стоял ночью прямо перед нашим домом пьяный до неприличия.

— Блядь… Простите, — извинился Билл. — Я понятия не имел, как вообще добрался сюда… Я собирался домой. Наверное.

Домой. Конечно, он думал пойти туда, но не мог из-за своего отца. Он нахмурил брови, пытаясь сосредоточиться на потоке своих мыслей.

— И вместо этого ты решил пойти сюда?

— Нет, — пробубнил он и сделал небольшой глоток кофе, надеясь, что он хотя бы немного его взбодрит. — Я собирался домой, но потом понял, что не могу туда пойти, поэтому решил вернуться к квартире Густава… Но я, видимо, был слишком пьяным, я ведь даже не знал, где шёл.

Симона кивнула, но всё же недоверчиво смотрела на него.

— Билл, — она вздохнула. — Я не уверена, что хочу и дальше видеть тебя рядом с Томом… Я знаю, что ты ему очень нравишься, но…

— Нет! — Выпалил он, уставившись на неё с ужасом в глазах, он не мог даже думать о том, что потеряет контакт с Томом, он бы не вынес, если бы никогда больше не смог поговорить с ним. Он нужен ему. — Нет, пожалуйста, дайте мне объяснить.

— А что тут объяснять? — Симона нахмурилась, стоя со всё ещё скрещенными руками, и смотрела на него сверху вниз. — Ты оказался совершенно пьяным у нашего дома. Ты не знаешь даже, что делал, и если бы я не помогла тебе, ты бы, наверное, так и остался на улице. Ты, правда, думаешь, что мне хочется, чтобы мой сын проводил время с таким, как ты?

Билл опустил взгляд, чувствуя стыд за своё поведение прошлой ночью. Конечно, она была права. Никто бы не хотел, чтобы их ребёнок был в компании кого-то, как он. Он чертовски облажался и даже не заслуживал, чтобы в его жизни были такие хорошие люди, как Том.

— Нет… Наверное, нет, — прошелестел он и поставил чашку обратно, затем удачно поднялся с кровати, хотя комната всё ещё кружилась. — Мне только нужно одеться, и больше вы меня не увидите. Спасибо вам.

— Ты не можешь просто так уйти, — Симона вздохнула и схватила его за локоть, когда он уже почти встал на ноги, и снова усадила его. — Ты же можешь врезаться во что-нибудь в таком состоянии.

— Я в порядке, — пробормотал Билл. — Я пойду к Густаву, если он дома, или ещё к кому.

— Почему бы тебе просто не пойти домой?

Билл потряс головой. Нет, он не мог домой, только не в таком виде.

— Я не могу, — проговорил он и откинулся на постель, закрыв ладонями лицо, надеясь, что хотя бы это заставит всё вокруг не кружиться в его голове. — Там мой отец.

— Оу, — голос Симоны внезапно смягчился, она произнесла это почти понимающе и присела на кровать рядом с Биллом. — Вы оба не очень ладите друг с другом, так ведь?

Билл издал саркастический смешок и положительно кивнул головой, его лицо всё ещё было закрыто руками.

— Он ненавидит практически всё во мне, — пробубнил он. — Он объявляется около двух раз в год и потом каждую минуту жалуется на меня. Вчера он так меня вывел, что я решил уйти, и вместо этого оказался в стельку пьяным.

Он поднял взгляд и посмотрел на Симону. Он не был таким, ему не нравилось рассказывать о своей жизни, но, может быть, если она поймёт его, то не будет препятствовать их с Томом встречам. Возможно, она даст ему ещё один шанс.

— Извините, что объявился вчера здесь, я совершенно не понимаю, как это сделал… — он посмел посмотреть ей в глаза, и как же он удивился, когда он не увидел в них презрения, которого ожидал, она действительно выглядела так, словно слушает его. — Обычно я не пью столько и помню, что делаю, в конце концов… Но… Я так устал и был так зол, что ничего не получается сделать идеально, и хотел, в каком-то смысле, забыть это.

— А на что он жалуется? — Мягко спросила Симона, и Билл моргнул от удивления.

Ей серьёзно не всё равно? Ха…

— Можно сказать, на всё, — Билл немного пожал плечом, он не чувствовал, что открывается ей чересчур быстро, но это могло заставить её понять… Тогда, может, это того и стоит. — Он не большой фанат… Хм… Всего, что касается «его сын предпочитает парней».

— Оу, вот как, — Симона произнесла это почти со злостью, и Билл подумал, что сказал что-то не то.

Вдруг она сама была против этого, он же не говорил ни ей, ни Тому, что он гей. Чаще всего люди сами догадывались об этом, глядя на него, так что ему редко приходилось объяснять.

— Ну, да, — ответил он и снова отвёл взгляд, уставившись на стену перед ним. — Возможно, он и прав. Может, мне стоило бы попробовать больше, чем то, что есть.

Он снова попытался встать, и время пошло ему на пользу, поэтому он, всё ещё пытаясь поймать равновесие, стал оглядываться в поисках своих носков и обуви.

— Он не прав, Билл, — медленно сказала Симона, и Билл остановился на месте, повернув голову на неё и чувствуя себя неловко. — Ты же не можешь выбирать, кем тебе быть, неважно, как сильно ты будешь стараться изменить это. Ему следует расширить свой кругозор, ты всё ещё его сын.

Билл натянуто улыбнулся и слегка кивнул.

— Но я для него никогда не буду таким паинькой, как его пасынки, на самом деле, я ему даже не нужен, — он попытался добавить безразличия в свой голос, но, кажется, попытка не увенчалась успехом, потому что его обычная холодность ушла вместе с его привычкой не рассказывать никому о своей жизни. — Он разговаривает со мной только потому, что ему приходится это делать.

Она нахмурилась и кивнула головой, но не ответила на его реплику, вместо этого она поднялась и посмотрела Биллу прямо в глаза.

— Можешь пообещать мне, что я больше никогда не увижу тебя пьяным? — Спросила она, и Биллу пришлось заставить себя не отворачиваться от её пристального взгляда. — Мне, конечно, всё равно, как ты проводишь выходные или что делаешь, когда ты не здесь, но я не хочу, чтобы ты оказывал дурное влияние на моего сына.

Билл сглотнул, перед тем как ответить, надеясь, что ему разрешили не уходить отсюда.