Тириос (СИ) - Страница 16

«Сегодня после полуночи. Зал откровений».

Вот уж воистину откровения. Кто попытался убить целый народ. И ради чего.

Дьюрин вошел в зал за пять минут до назначенного времени. Приходить раньше – выказать себя просителем или слабым. Позже – проявлять неуважение к арану эльфов. Пять минут – дань уважения. И только.

- Ты выбрал интересное место, узбад.

Алькариэн, неслышно вошедший через другую дверь, легкой тенью прошел мимо и встал у окна. И что-то в нем было теперь другим. Может, линия плеч стала уже не столь идеальной. Или тень на его лице была слишком явной?

- Что случилось, Дьюрин?

- Семена алии, аран, – дварф поднял взгляд на эльфа, отложив в сторону настоящую книгу. Бумажную книгу в толстом кожаном переплете. Трактат о лекарствах и ядах, написанный около тысячи лет назад. – Эта трава никогда не выращивалась в наших садах, аран. Мы не сеем. Мы мастера и воины. То, что убивает мой народ – состав из семян алии. Мы обследовали систему водоснабжения и глубинные воды, которые насосные станции подают на Тириос и Эред-Кибил. Та, что идет на Тириос – чистая. Но та, которая поступает в подгорное королевство – отравлена. Концентрация не слишком высокая. Состав не убивает мужчин. Он уничтожает наших женщин и наше будущее.

- Это плохая шутка, дварф, – спина Алькариэна закаменела, а в голосе явно зазвучал лед. – Наши народы слишком тесно связаны, чтобы эти связи рушить. Нам друг без друга не обойтись, и я в состоянии это признать.

- Это не шутка, эльф, – дернул щекой узбад. – Это результат тестов и исследований. Мы всегда соблюдали наши договоренности, Алькариэн. Никогда ни один дварф не нарушал их. Мы отдавали все на благо Тириоса. Наши мастерские и наши сокровища, спасенные из погибших городов – в распоряжении эльфов. Все, чего я хочу знать: чем провинился мой народ перед тобой, аран? Чем мы заслужили такую смерть?

- Алия не растет в питомниках и теплицах, Дьюрин, – глухо произнес эльф. – Ей нужны леса, которых здесь нет. Ты еще слишком молод, чтобы помнить Великую войну, но я помню твоего деда. И деда его деда. Мы знали, что нам не выжить друг без друга и сейчас ничего не изменилось. И что бы ты не думал, я понимаю, какую роль играют дварфы и ваша работа в жизни Тириоса. Вас не заменить, а, значит, в твоих обвинениях нет смысла.

- Тогда откуда она взялась? – медовые глаза дварфа яростно полыхнули. В отличие от своих шумных подданных Дьюрин не кричал. Говорил он негромко, но его голос был подобен крику. Отчаянному, болезненному крику. – Откуда взялась проклятущая эльфийская дрянь? Ты ведь понимаешь, как все это выглядит в свете того, что ты запросил за помощь моему народу, Алькариэн? Отдай орихалкон, добытый в шахте, и мои ученые, может быть, найдут время разобраться с вами. Понимаешь?

- Понимаю, – Алькариэн повернулся к нему, глядя странно, тяжело. – Для тебя и твоего народа орихалкон – лишь камень, достаточно твердый и способный запоминать, для нас же это… гораздо больше. Ты можешь мне не верить, но помощь бы пришла. Как пришли лекарства. Я не знаю, откуда взялась аллия в вашей воде, но я хочу поговорить с тем, кто сказал тебе об этом. Ученый, не так ли? Ты веришь ему?

- У меня нет оснований ему не верить, – ответил тот. – Это человек... полукровка. И мне все равно где и как он обучался. Я готов отдать добытый орихалкон, если вы сумеете спасти тех, кто может погибнуть в самом скором времени.

- Я хочу поговорить с ним, – Алькариэн смотрел требовательно. – Я должен знать. Я не отдавал такого приказа, и если это правда, виновный должен быть найден и наказан. Приведи его ко мне, Дьюрин, и мы продолжим этот разговор. А пока, если ты не против, я отправлю команду, чтобы они проверили его слова.

- Я не господин ему, – покачал головой дварф. – И не указываю. Он предложил помощь, я ее принял. Я передам ему твою просьбу. И если он пожелает, он сам явится к тебе.

- Тогда скажи, где я могу его найти. Если это нужно – я дам обещание, что не трону его.

- Ни ты, ни кто бы то ни было по твоему приказу. Если он виновен перед моим народом, то только у дварфов есть право наказать его, – упрямо тряхнул головой Дьюрин.

- Я признаю твое право, узбад, – Алькариэн кивнул, соглашаясь. – Пусть мой народ и не вызывает у вас любви, но геноцид – не то обвинение, которое можно нам предъявить. И искать справедливости – уже мое право.

- Помни, ты дал слово, аран, – прищурился дварф. – Я не люблю когда гостей Эред-Кибил... убивают.

- Если он сказал правду, мне нет смысла в его смерти. Если нет… ты сам его убьешь, – Алькариэн выдохнул и потер лоб. – Вина? У меня был не очень легкий день.

Это было странно. Даже слишком. Никогда раньше аран не показывал свою слабость.

- Не стоит, – покачал головой Дьюрин. – Я не пью вино. К тому же для меня день еще не завершен. Вернее уже начался.

Алькариэн как-то странно дернулся, резко отнял руку от лица, распрямляя плечи.

- Тогда займемся делом. Ученые прибудут к завтрашнему утру. Только один вопрос: что он попросил в уплату?

- Один осколок. Размером с ноготь мизинца. Много меньше, чем просил ты.

- Он ученый и один, а я должен думать не только о себе, – Алькариэн снова отвернулся к окну. – Мы все решили. Я буду ждать от тебя новостей.

- Доброй ночи, аран, – Дьюрин поднялся из кресла, одернув куртку. Уже подойдя к двери небольшого зала, он обернулся к эльфу. – Тот мальчик, который был с тобой на последнем совете Триумвирата. Что с ним?

- Жив и здоров, если ты об этом. Помогает моему брату и, кажется, они неплохо ладят, – Алькариэн пожал плечами. – Откуда такой интерес к эльфийскому полукровке?

- Ученый, который помогал нам, похож на него. Может быть только немногим моложе, – дварф, скопировав жест эльфа, пожал могучими плечами и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

В палаты, отведенные ученому, Дьюрин постучался глубоко за полночь. Порядком измотанный, несколько раздраженный и слегка злой. Но в целом вполне уверенный. Если эльф сказал что помощь придет утром, значит так и будет. И с утра рассадник эльфийской проницательности ступит под сень дварфийских парадных залов.

Приложив ладонь к сканеру, он назвал себя. Эль мог бы спать в это время, но что-то подсказывало, что он будет бодрствовать. Собственно именно для такого случая дварф и припас пакет лучшего высокогорного кофе. Единственная естественная плантация, западнее Тириоса. И стоило это удовольствие безумных денег.

- Ты добился помощи, – Эль, сидевший за столом, поднялся ему навстречу. Он не задавал вопрос, он констатировал факт. – Эльфы согласились. Это их работа?

Дьюрин поставил перед ним пакет и кивнул.

- Аран просит о встрече с тобой. Я сказал, что не могу решать это сам, и спрошу тебя. И с условием, что Алькариэн ни сам, ни посредством приказа кому бы то ни было не причинит тебе зла.

- Нет!! – Эль вскинулся, побледнел, сжав кулаки так, что побелели костяшки. Несколько секунд тело было сковано нечеловеческим напряжением, а потом Эль опустил ресницы, шепнул что-то и обмяк. – В этом нет необходимости, – глухо произнес он. – Я отвечаю за свои слова.

- Как пожелаешь, – устало прикрыл глаза дварф, присаживаясь за стол напротив собеседника. – Я сообщу ему о твоем решении. Ответа он ждет утром, так что... если не хочешь с ним видеться – твое право. Ты волен остаться, волен уйти. Принуждать ни к чему не буду. Он был неприятно удивлен. И еще клянется, что это не его работа.

- И чем он это обосновал? Ты ведь поверил ему. Почему? – облегчение на лице Эля было слишком очевидно.

- После последней войны эльфов нас осталось слишком мало, чтобы выжить. Нам пришлось объединиться. Мы прожили в мире тысячу лет. Без нас эльфы и люди не шагнут дальше. Мы – это технологии и изобретения. Высокоточная электроника, эльфы – медицина и магия. Люди – сельское хозяйство и рабочая сила. Я прочел все договоренности и поправки к ним. Так что единственный вопрос, который я задал: чем дварфы заслужили такую смерть. И он согласился помочь… У меня есть к тебе вопрос, – Дьюрин задумчиво вертел пакет с кофе, а потом поднялся и подошел к автомату, установленному в углу вместе с другой техникой, так же созданной дварфами. Спустя пару минут по палатам разнесся удивительный аромат. Терпкая бодрящая горечь. – Зачем эльфам орихалкон?