Тили-тили тесто (СИ) - Страница 3

Её настроение не омрачало даже то, что за последний месяц Стаса она видела всего несколько раз. На последнем звонке и на экзаменах. Сегодня на вручение аттестатов он пришел с опозданием и ушел, как только получил корочку. Поговорить с ним не получилось, и Вика понятия не имела, придет ли он на бал.

У подъезда она дождалась подружек – они договорились, что Катя и Лена зайдут за ней и, весело переговариваясь, они направились в школу через парк, нарочно, конечно же. Потому как очень хотелось похвастать новыми платьями.

Стас сидел на лавочке в самом конце парка. Увидев её, он встал и, кивнув девчонкам, отозвал в сторонку.

– А ты чего так одет? Неужели собираешься идти на выпускной в джинсах? – удивилась Вика. – Смело.

– Нет, – Стас нахмурился, будто что-то обдумывая. – Я через два часа уезжаю.

– На сборы? Неужели тренер не даст тебе поблажку? Дмитрий Ефимович ведь...

– Меня взяли в ЦСКА, Вика. Я уезжаю в Москву, насовсем.

– О... Ну это прекрасная новость, – Вика призвала все свои силы и улыбнулась. – Ты об этом мечтал столько, сколько я тебя знаю.

– Я пришёл попрощаться, в общем... – казалось, Стасу очень неприятен этот разговор, потому что с каждым словом он хмурился всё сильнее. – Сборы на всё лето, пока предсезон, потом отработка в команде, а затем и чемпионат СССР стартует. Я понятия не имею, когда меня отпустят навестить родителей. В ЦСКА очень строгие правила. Клуб-то армейский.

– Мамуля сказала, что к осени нам проведут телефон, – Вика с надеждой заглянула Стасу в глаза. – Я тебе напишу номер в письме. У нас индекс поменяли, не забудь, последние цифры – семь ноль...

Стас перебил её, схватив за плечи, затянул за пушистые ивушки.

– Ты что ... – Вика ахнула, когда он без разрешения начал целовать её, а его руки принялись бесстыдно поглаживать ниже спины.

– Да расслабься ты! – прошипел Стас, задирая подол её платья. – Что ты трясешься от каждого поцелуя, как ребенок, ей-богу!

– Немедленно прекрати это делать! – Вика не понимала, откуда силы взялись, но смогла выкрутиться из его рук, отскочив, словно от огня.

– Да я ничего и не сделал, – нехорошо усмехнулся Стас. – Пытался, да, но без толку. Никакого удовольствия, одно расстройство. Начиталась своих книжек, да? "Умри, но не давай поцелуя без любви".

– Причем здесь книжки? Я люблю тебя, и ты отлично это знаешь, – Вика расправила платье и принялась укреплять съехавшую на глаз жемчужную нить. – У меня нет никаких проблем с поцелуями. Мне не нравится твое неуважение. Здесь полно народа, нас могут увидеть.

– Это у тебя-то нет проблем с поцелуями, моралистка? – улыбка Стаса стала прямо издевательской. – Да ты краснеешь как рак каждый раз, когда я целую тебя! Трясешься, так тебе стыдно, а говоришь...

– Ты дурак, Стас, – Вика вдруг почувствовала, как на неё накатывает огромная волна раздражения. – Краснею я потому, что уродилась блондинкой с очень светлой кожей, и когда кровь приливает к лицу, это заметно. А трясет меня потому, что мне нравится до темноты в глазах, когда ты меня целуешь и, как я полагаю, кровь к лицу приливает поэтому тоже.

– Нравится? – Стас надвинулся на неё, нахмурившись, словно туча. – Тогда почему ты всегда останавливаешь меня?

– Странный вопрос, – нитка тем временем укрепляться совсем не хотела, и Вика вытащила её из волос. – Мы с тобой год назад обсуждали это, решили, что подадим заявление сразу после школы и тогда...

– Это ты так решила! – сверкнул глазами Стас. – Сейчас я спрашиваю: ты хочешь пойти ко мне домой, прямо сейчас? Родители ушли в ночь, у них дежурство в больнице. Вся квартира в нашем распоряжении. Я уеду завтра.

Вика отступила назад, прижимаясь спиной к шершавому ивовому стволу:

– Уже нет.

– Уже?

– Я хотела, честно. Сама собиралась тебе предложить. Думала об этом, представляла, как всё случится, как раз сегодня, после выпускного.

– И что же изменилось?

– Я... ты... Мы изменились Стас. Я перестала тебе доверять, а ты перестал меня любить. И я так не хочу.

– Да что ты заладила со своей любовью! Для того, чтобы приятно провести время в постели, не нужна никакая любовь. И жениться совсем не обязательно.

– Ух, как уверенно ты об этом говоришь, – Вика прищурилась, – неужто попробовал?

– Не твоё дело!

– Вот здесь ты прав, не моё. Я пошла на бал, а ты проваливай в свою Москву. И не пиши мне!

– Я и не собирался. Больно нужно.

– Скатертью дорога, – Вика швырнула в него жемчугом, развернулась и, выбравшись из ивушек, поспешила в школу.

Ей надо на бал. Необходимо хоть немного радости, пока она ещё помнит, как надо смеяться. Потому что завтра она начнёт новую жизнь, без Стаса и без своего разбитого вдребезги сердца.

***

Стас поднял с травы брошенные Викой бусы. Разглядывая неровные речные жемчужинки, он вспомнил, как обрадовалась Вика, когда он подарил их ей на шестнадцатилетие. На тот момент он уже полгода играл в основном составе клуба и получал очень приличную ставку. Вика обняла его, расцеловала и сказала, что очень любит. И каждая бусинка будет ей напоминать о нём, когда он будет уезжать на игры.

Этой осенью, на семнадцатилетие Вики, Стас собирался подарить ей перстень. Дома, в ящике стола, уже хранилась необходимая сумма. Ему оставалось только узнать размер её пальца. Но... видно, пора смириться, что между ними всё кончено. Слишком разных вещей они хотят от жизни. И Вика, хоть ей скоро и семнадцать, всё равно осталась наивной, как маленькая девочка. Она ведь не поняла, совершенно не поняла, почему он так на неё набросился. Не осознавала, что выглядела ... как конфетка. Вкусная и желанная. Он хотел её развернуть, смять и выбросить этот голубой фантик, он хотел... Стас даже не мог выразить словами, чего хотел. И это совершенно точно не напоминало то, что он проделывал с веселыми куколками в Москве. Там всё было очень быстро, без лишних слов и эмоций. А Вика его будоражила. Навевая совсем уж неприличные мысли...

Стас нервно сглотнул... Как-то раз он гостил в Ленинграде у друга, родители парня были дипломатами, и дома имелся видак. Вечером приятель предложил посмотреть "одну кассетку". Стас ожидал чего угодно, но там было такое... Название картины он не запомнил, а вот некоторые сцены прочно засели в его памяти, и Стас часто по ночам мечтал, как бы он с Викой...

– Нет, это просто какое-то безумие! – он тряхнул головой, отгоняя навязчивые образы.

– Ты это мне?

Стас огляделся. Он сам не заметил, как примостился на лавочке, а рядом с ним уселся пожилой мужчина характерной внешности.

– Чего вылупился, глазастый? Цыгана никогда не видел?

Стас покрутил в руке Викины бусы и для надежности засунул их в карман.

Мужик захохотал, звонко шлепнув себя по коленкам.

– Думаешь, я тебя обворовать собираюсь? Да кабы я хотел, забрал бы бусины, пока ты тут сверлил взглядом асфальт.

– Ну и чего ва... тебе? – грубо спросил Стас, стараясь избегать внимательного взгляда жгучих глаз. Он помнил, что цыганам нельзя смотреть в глаза, говорят, они умеют заболтать до смерти.

– Да вот, решил, что тебе помочь надо. Хочешь, будущее поведаю? Всю правду расскажу...

Стас недоверчиво хмыкнул:

– А разве у вас этим не женщины занимаются?

Цыган кивнул:

– Женщины у нас работящие, всем занимаются, даже тем, чего не умеют.

– То есть, они врут?

– Бывает, – опять согласился мужчина, – но чаще люди сами хотят слышать ложь.

– Так ты можешь мне рассказать будущее? Бесплатно? – Стас понял, что попал-таки под власть черных глаз незнакомца.

– Э, нет! – покрутил головой цыган, прищелкнув языком. – Достань денежку, а я всё честно скажу.

Стас покопался в кармане и протянул мужику рубль. Тот обрадовался:

– Ох, и щедрый ты, как я погляжу! Ну, за это я тоже буду щедрым. Слушай внимательно, – цыган перешёл на таинственный шепот: – Двадцать первого июня, ровно через тридцать лет, ты в это самое время будешь просить прощения.