Тикуа-Хша (СИ) - Страница 2

Федор хмыкнул. На экране несколько мужчин удалялись в темноту пещеры, каждый нес на плечах два кривоватых кувшина. Старуха в одеянии из веревочек и листьев размахивала руками и швыряла вслед ушедшим комья земли.

– Вождь считается представителем божества Хакуа: в пантеоне туа этот бог занимает верховное положение. Хакуа сидит в грозовой туче над миром и посылает на землю дожди, а за спиной его стоит богиня Тикуа-Хша. Хакуа сам выбирает вождя после смерти предыдущего, для этого претенденты на сутки уходят в говорящую пещеру и получают там божественное откровение. Один из них возвращается уже вождем. С появлением вождя все племя словно рождается заново: каждый мужчина выбирает новых жен. Дети переходят из хижины в хижину вместе с матерью. При этом, по нашим наблюдениям, не сохраняется ни одна старая семья.

Из узкой расщелины в скале выходит стройный туземец, останавливается, протягивает руки к небу. Струи дождя бегут по его лицу.

Поперек изображения ползет красная полоса, картинка вздрагивает и останавливается, проскакивает ремарка "Переснять".

– Хранительницей традиций племени является титу - нечто вроде шаманки. Обычно это немолодая бездетная женщина, часто уродливая или обезображенная в результате несчастного случая. Видимо, туземцы считают, что чем страшнее их титу, тем легче ей будет отгонять злых духов от племени.

Та же старуха в живописных лохмотьях бредет навстречу камере. Видно, что она хрома, а через щеку тянется рваный белесый шрам. Один глаз закрыт. Старуха бормочет на ходу, вид у нее чрезвычайно свирепый.

– Тикуа-Хша - самая странная представительница пантеона туа. Судя по рисункам, туземцы представляют ее женщиной с разноцветными крыльями - темным и светлым. Тикуа - дух самого племени, она отвечает за создание семьи и рождение детей, за плодородие земли и, как ни странно, строительство. В противоположность этому духу созидания, Хша - дух разрушения, насильственной смерти. Туземцы верят, что Тикуа-Хша воплощается в жену вождя, которую тот выбирает после своего возвращения из говорящей пещеры.

Поразительно красивая туземка сидит на пороге хижины. Живое лицо с тонким носом, пухлыми губами, огромные темные глаза, коротко обрезанные темно-рыжие волосы. Причудливая сетка из тонких веточек украшает голову Тикуа-Хша.

Девушка улыбнулась, произнесла несколько слов - мелькнул розовый язычок. Федор поймал себя на том, что подался к экрану.

Камера отъехала, продемонстрировав яркие бусы из ягод и маленькую грудь девушки.

– Тикуа-Хша не разрешается воспитывать детей и заниматься хозяйством. Над ее детьми сразу после рождения проводят специальный обряд, после которого они считаются детьми другой, выбранной титу, женщины. Туа считают, что только вождь удерживает темное начало Хша в своей жене, поэтому после его смерти Хша может освободиться, и это принесет неисчислимые беды племени. Противопоставление Тикуа-Хша, видимо, сложилось, как аналогия видимого соперничества дня и ночи.

Сейчас Тикуа-Хша стояла за спиной вождя. Камера медленно облетала площадку, давая возможность оценить изящную фигуру девушки.

– А сейчас вы видите небольшую пещеру, которую туа называют погребальной. Здесь происходят похороны вождя - церемониальное сожжение, во время которого дух бога Хакуа, пребывавший в телесной оболочке, возвращается обратно на небо. Здесь же умерщвляется жена вождя: кровь Тикуа проливается на землю, чтобы не выпустить на свободу дух разрушения Хша.

Федор попрыгал с эпизода на эпизод, но красивую девушку больше не снимали. Просмотрев сцену, где с десяток туземцев, выпучив глаза, терлись спинами о круглую известняковую колонну, он недовольно вернулся назад.

– Тикуа-Хша - самая странная представительница...

– Вождь умер, да здравствует вождь! - провозгласил Женька, не оборачиваясь от компа. В голографическом экране медленно вращалась особенно зубастая оранжевая поверхность. Пики, окрашенные зеленым, неохотно переползали с места на место.

Александра покачала головой. В виртуал-маске ее лицо похоже было на морду чудовищного насекомого.

Туземцы уже не лежали в грязи, а сосредоточенно собирали из палок какую-то шаткую конструкцию. Уродливая старуха титу стояла поблизости - руководила.

Глаз метнулся вбок. Там, возле круглого каменного столба на коленях стояла рыжая девушка - жена… нет, уже вдова вождя. Тикуа-Хша.

Федор невольно задержал дыхание. Сама ее поза выражала полную покорность: безвольно опущенные плечи, сложенные за спиной руки. Он с минуту бесстыдно шарил взглядом по совершенному телу туземки и испытал глубокое разочарование, когда глаз вернулся к старой титу.

– Что они строят?

– Помост для сожжения.

Аборигены подняли плетеную конструкцию и отправились за хижины, где поднималась белесая скала. Глаз проследовал за титу; старуха в сопровождении двух молодых мужчин подошла к вдове и принялась сноровисто опутывать ее растительными веревками.

Девушка подняла голову: глаза ее загорелись непокорством и гневом; она что-то сказала, и Федор впервые пожалел, что весь звук идет в маску Александре. Титу не ответила. Тогда прелестная вдова оттолкнула старуху плечом, вскочила и, зайцем отпрыгнув в сторону, резво побежала в заросли.

Все произошло так внезапно, что туземцы на мгновение замешкались. Руки девушки были спутаны, но ноги свободны, и бежала она стремительно и грациозно, едва касаясь ногами ржавой травы; вздрагивали в такт круглые груди.

– Ох, и нифига себе, - восхитился Женя, оторвавшись от своих расчетов.

Двое туземцев настигли беглянку так легко, словно она не бежала, а стояла на месте. Мигом сшибли на землю, один придавил коленом поясницу. Девушка бестолково барахталась, пачкая кожу красной глиной, мужчины невозмутимо ждали. Все трое были обнажены, и это придавало сцене оттенок нереальности, словно в эротической игре.

Женька шумно вздохнул.

– Они ее убьют! - обвиняюще вскрикнул Федор.

– Тикуа-Хша умерщвляется, чтобы дух разрушения не обрел свободу, - назидательно подтвердила Александра. - Впрочем, все достаточно гуманно. Предыдущей вдове дали быстродействующий яд перед тем, как вскрыть грудную клетку.

Федора передернуло.

Бесстрастным лекторским тоном Александра продолжала:

– Туа - крайне миролюбивое племя, но ритуал, связанный с Тикуа-Хша совершенно не похож на все остальные. Брачный ритуал, выбор вождя, даже обряд плодородия - никаких поединков, никакого кровопролития, все очень иносказательно: танцы, пение, рисунки... Может быть, этот обычай унаследован от более кровожадных предков? Или... впору предположить, что он связан с реальными событиями, какой-нибудь маньячкой по имени Хша, - она усмехнулась, и Федору почудился оттенок нервозности в этом смешке.

Жертве на экране уже связали ноги. Один из мужчин перекинул ее через плечо и процессия двинулась сквозь заросли.

– Между прочим, брак между вождем и его женой заключается очень интересно: воплощения Хакуа и Тикуа-Хша целую ночь сидят напротив и смотрят друг другу в глаза. Предварительно, их накачивают наркотиком, считается, что так дух Тикуа-Хша входит в женщину, а вождь укрощает его.

Глаз показал лицо Тикуа-Хша крупным планом: в темных глазах девушки застыла мука. Федор отвернулся и быстро вышел.

Федор стащил мимикр-комбинезон и бросил в сушилку.

– Что у нас с глазами? - осведомилась Александра.

– Система с утра сбойнула, - пояснил он. - Я отключил и запустил заново.

– Три часа съемок пропали.

Он хмыкнул, подумаешь, мол.

На экране виднелась площадка у входа в погребальную пещеру. Несколько туземцев, сидя на корточках, неподвижно смотрело в темноту. Из расселины вырывались клубы черного дыма, рассеиваясь под дождем.

Повинуясь командам Александры, камера метнулась вбок, облетела площадку по кругу, поднялась повыше и зависла над скалой.

– Что-то не так? - поинтересовался Федор.