Тихий Дон. Книга первая - Страница 216

дубову домовыну их мать!.. Будэ! И у германцив, и у хранцузив - у всих заступэ власть робоча и хлеборобська. За шо ж мы тоди будемо брухаться? Граныци - геть! Чорну злобу - геть! Одна по всьому свиту будэ червона жизнь. Эх! - Гаранжа вздохнул и, покусывая кончики усов, блистая единственным глазом, мечтательно улыбнулся. - Я б, Грыцько, кровь свою руду по капли выцидыв бы, шоб дожить до такого... Полымя мэни сердцевину лиже...

Они проговорили до рассвета. В серых сумерках забылся Григорий беспокойным сном.

Утром его разбудили голоса и плач. Иван Врублевский, лежа на кровати вниз лицом, всхлипывал, сморкался; вокруг него стояли фельдшерица, Ян Варейкис и Косых.

- Чего он хлюпает? - высунув голову из-под одеяла, хрипнул Бурдин.

- Глаз разбил. Начал из стакана вынать и кокнул его об пол, - скорее с злорадством, чем с сожалением, ответил Косых.

Какой-то обрусевший немец, торговец искусственными глазами, движимый патриотическими побуждениями, выдавал свой товар солдатам бесплатно. Накануне Врублевскому подобрали и вставили стеклянный глаз, тончайшей работы, такой же голубой и красивый, как и настоящий. Настолько художественно он был сделан, что даже при внимательном изучении нельзя было отличить подлинный глаз от искусственного. Врублевский радовался и смеялся, как ребенок.

- Приду домой, - говорил он, по-владимирски окая, - любую девку обману. Женюсь, а потом признаюсь, что глаз-то стеклянный.

- Омманет, язви его! - хохотал Бурдин, постоянно напевавший о Дуне и таракане, который прогрыз Дуне сарафан.

И вот несчастная случайность - и красавец парень вернется в родную деревню кривым уродом.

- Новый дадут, не реви, - утешал Григорий.

Врублевский поднял опухшее от слез лицо с красной мокрой дыркой вместо глаза.

- Не дадут. Глаз - он триста рублей стоит. Не дадут.

- Глаз был так глаз! Каждая жилка на ем прорисована, - восторгался Косых.

После утреннего чая Врублевский поехал с фельдшерицей в магазин к немцу, и тот вновь подобрал глаз.

- Немцы-то, они лучше русских! - неистовствовал в восторге Врублевский. - У русского купца - хрен выпросишь, а этот и слова не сказал.

Минул сентябрь. Время скупо отсчитывало дни. Тянулись они нескончаемо длинные, набитые мертвящей скукой. По утрам в девять пили чай. Каждому больному на тарелочке подавали два чахлых прозрачных ломтика французской булки и кусочек сливочного масла, величиной с мизинец, после обеда больные расходились голодные. Вечером пили чай, для разнообразия запивая его холодной водой. Состав больных менялся. Из "военной палаты" (так окрестили больные палату, где лежали раненые солдаты) первым выписался сибиряк Косых, за ним последовал латыш Варейкис. В последних числах октября выписали Григория.

Красивый, с подстриженной бородкой, хозяин больницы доктор Снегирев на испытании признал зрение Григория удовлетворительным. В темной комнате Григорию показывали на известном расстоянии освещенные большие буквы и цифры. Его выписали и направили в госпитальОригинальный текст книги читать онлайн бесплатно в онлайн-библиотеке Knigger.com