«Тигры» на Красной площади. Вся наша СМЕРТЬ - игра - Страница 42

Не по правилам было то, что третий этаж был… Окна были выбиты. Майора Дэвис это насторожило. А еще больше насторожило, когда из одного окна по охранникам ударила короткая очередь. Никого не зацепила — стрелок был неумел, видимо… Дэвис вспомнила все, чему ее когда-то учили. Вспомнила в доли секунды, и четкий алгоритм моментально всплыл в голове.

Террористы из-за периметра исключаются. Никаких попыток прощупывания обороны не было. Никаких грузовиков за последние сутки не проходило через КПП. Ни один сканер не заметил наличие оружия в автомобилях персонала, никаких…

Очередной научник сошел с ума. Самая гадская и самая факенщитовая ситуация. Это только в голливудских фильмах ученые сходят с ума сразу. Отнюдь. Болезнь может крыться в человеке годами. Человек сходит с ума постепенно. Сегодня он принес на службу патрон. Завтра — второй. Послезавтра затворную раму. И так постепенно… Постепенно он начинает ненавидеть более удачливого коллегу, вьюжистого начальника, не дающую секретаршу… Постепенно. Все происходит постепенно. И самый лояльный, самый безобидный очкарик, годами лелеющий своё безумие, вдруг превращается в Терминатора, выпуская безумный и гениальный дух злобы на волю. Нет, это не ее работа и не работа охраны, слегка раскормившейся на флоридской синекуре. Тут нужны профессионалы… Но пока они не прибыли, майору Дэвис придется отвечать за все произошедшее и за все происходящее. Потому действовать по инструкции и немедленно известить начальство, снимая ответственность с себя. Кажется, премии мы все равно все лишились? Сейчас главное — не допустить лишения звания…

Не подозревая о мыслях начальника охраны базы АНБ, старший сержант со смешным позывным Раббит осторожно выглянул в пустой оконный проем. Так и есть. Охрана, после его очереди, немедленно заняла все естественные и неестественные укрытия. Еще одну очередь! И длинную, в половину магазина. Главное, чтобы янкеры не догадались, что работает профи. Время. Командиру нужно время.

Командир же, майор Измайлов, в этот момент тихо бил по щекам хнычущего во все глаза какого-то — ВНЕЗАПНО! — живого лаборанта. Из всех повреждений на лаборанте был только могучий фингал, медленно расплывавшийся по левой стороне физиономии.

Лаборант, а может, и какой-нибудь другой сотрудник, внезапно заговорил на…

— На немецком, черт побери! — изумилась Римма.

— Не чертыхайся, — недовольно сказал Прохоров.

— Заткнись, — парировала девчонка.

— Сама…

— Молчать! — взъярился Измайлов. Причем так, что лаборант перестал хныкать, а Мутабор икать. — Переводи.

— Ну я так… — пожала плечами Римма. — Как смогу…

— Хоть как смоги… Шпрехен, ганс. А если можешь, спикай.

И пленный лаборант начал говорить, нервно дрожа и переводя взгляд то с одного, то с другого сурового лица. И начал говорить…

Римма кое-как переводила, если честно. Но даже из такого перевода было понятно.

Лаборант сидел и шлифовал какой-то код, как вдруг в коридоре раздались выстрелы, потом чего-то громыхнуло… Коллеги по офису выскочили в коридор, но тут же упали, сраженные пулями.

— Этот тоже было кинулся к выходу, но вдруг увидел немецкого солдата…

— Кого? — не понял Измайлов.

— Дойчен зольдат, — подтвердил лаборант, нервно кивнув.

— Какой еще дойчен зольдат?

— Каких в кино показывают, — перевела Римма, внимательно вслушиваясь в сбивчивую речь пленного. Или освобожденного?

— Так, дальше что?

А дальше… А дальше лаборант отправил его в Москву…

— Куда? — одновременно выдохнули бойцы.

— Я ему предлагал в Берлин, но он предпочел в Москву, — ответил лаборант и захлопал белесыми ресницами.

— А ну покажь…

Чудо в белом халате, измазанном в густой крови, медленно приподнялось. Виновато улыбнулось и махнуло рукой:

— Ком, ком!

Нажав несколько кнопок на устройстве, встроенном в стене…

— На домофон похоже, — булькнул Мутабор, постепенно приходя в себя.

Нажав несколько кнопок, американский немец посмотрел в открывшийся глазок. Одна из стенных панелей вдруг отодвинулась.

— Черная-черная комната, — прокомментировал Прохоров.

Действительно. В комнате не было света. Только три монитора, полукругом окружавшие того самого немца, неподвижно сидевшего в кресле. К телу его были прикреплены какие-то проводки и шланги, на голове, как влитой, сидел шлем с пластиковым забралом. Другой шлем — времен еще Первой мировой войны — валялся в углу, словно ночной горшок. Немец время от времени дергался. И танк на экране повторял его движения.

— А давай его шлепнем, — прошептал Лисицын.

Лаборант криво улыбнулся, а за ним, также криво, улыбнулась и Римма:

— Нет. Он останется там. И если он останется там и там выживет… Он вернется оттуда. Мы проводили эксперименты. Начальство набрало каких-то мексиканцев, мы их телепортировали на полигон, а тела остались здесь. Потом тела уничтожали, но мексиканцы вернулись. Единственный способ уничтожить ЭТО — убить и там и здесь.

— Одновременно?

— Пока ОНО не вернулось.

— То есть можно его захерачить здесь, а потом там?

— Возможно. Мы еще не проверяли, у нас партия мексиканцев кончилась.

Вместо ответа Измайлов выстрелил сидящему в кресле немцу в затылок:

— Сейчас проверим.

Красные брызги потекли по монитору. Мутабора опять бы вырвало, но было уже нечем.

А глаза майора Измайлова были опять пусты и ледяны.

Работа такая…

— Ты! — кивнул он Лисицыну. — Тело убери и кресло промой. Потом останешься здесь и будешь пленного контролировать.

— Но я…

— Это приказ.

Лисицын кивнул.

— Ты! — Прохоров напрягся. — Бери автомат этого урода и к Раббиту. Он — старший.

Прохоров кивнул, соглашаясь.

— Ты! Со мной пойдешь.

Римма изумилась, но ничего сказать не успела.

— Так надо, девочка.

— А я? — выдавил из себя Мутабор.

— А ты у нас геймер? Чемпион чемпионата по чемпионам? Туда пойдешь, — показал подбородком Измайлов на центральный экран.

— А я то чо? — поднял руки Митёк. — Хватит, я уже навоевался!

Измайлов сделал шаг вперед и обнял Митька за шею. Одной рукой. Другой — сунул автомат в живот. И начал шептать бывшему дизайнеру в ухо:

— Вот там люди погибают. Совсем погибают. Напрочь погибают. И ты единственный, кто эту суку остановить сможет…

— Да там же юниты, — попытался отдернуться Мутабор.

— Слышь, геймер, юниты-хуюниты… Это не важно, ДНК у них или двоичный код. Там — наши. И там — «Тигр» на Красной площади. Не пойдешь — пристрелю. Ясненько?

Мутабор обреченно кивнул. Как это… «Куда ни кинь, всюду клин»? Ну… Там у него хоть шансы есть, а тут…

— А Римма? А Раббит? У них же игровой рейтинг больше, — вдруг вспомнил о партнерах по танчикам Митёк, усаживаясь в кое-как оттертое кресло. — Они же лучше меня!

— Они? — оглянулся майор Измайлов. — Пожалуй, да… Они — лучше во всех отношениях. Поэтому я тебя ёбну первым, если что. А их буду прикрывать.

— Чо? — не понял Митёк.

— Через плечо, дизайнЁр, — ударил на последний слог спецназер и скрылся.

Пузатый полицай Лисицын из поганого отдела «Э» постучал рукояткой пистолета по шлемаку Мутабора:

— Работаем, парень. И если схалявишь, за тобой Римма придет. Понял?

Пришлось работать…

Мутабор осторожно двинул свой танк за Василием Блаженным в сторону ГУМа. Все-таки, надо было «ИС-3» выбирать, но проклятая спешка не дала сориентироваться как следует. Блин… Эти менты… То есть полицаи, конечно… И не заметишь, как на них работать станешь. Хотя… Хотя можно же сейчас остановить машину, выскочить и свалить нафиг. Вон, под мост и там уже краями — домой, домой, в Пензу. Что этого «Тигра» местные завалят. Еще полчаса-час — прилетят какие-нибудь «Черные акулы» и накроют немца. Проблем-то? При чем тут Митёк? Ну и разнесет в хлам половину Кремля этот немец. И что? Можно подумать — никто не мечтал этот Кремль взорвать к чертовой матери? Чтоб этим правительствам жилось плохо. Да сейчас половина России этому «Тигру» аплодирует. Включая силовиков. А вечером — все будут аплодировать. Это же национальный русский спорт — ненавидеть правительство изо всех сил. Кто больше ненавидит — тот и чемпион.