Тигр, светло горящий - Страница 5
– Джем, открой-ка пошире это окно, – сказала мать у него за спиной. – Не нравится мне запах, оставшийся здесь от прежних жильцов.
Джем распахнул створки окна, и в этот момент Магги подняла голову и увидела его. Они уставились друг на друга, словно в гляделки играли. В конечном счете Джем отошел в глубину комнаты.
Когда пожитки Келлавеев были в целости и сохранности перенесены в дом, все семейство вышло на улицу, чтобы попрощаться с мистером Смартом. Тот не собирался оставаться на ночь, торопясь назад в Дорсетшир. Он уже насмотрелся на красоты Лондона и предвкушал, как целую неделю будет первым рассказчиком в пабе. К тому же Смарт был совершенно уверен, что ночью дьявол вселяется в местных жителей. Но об этом он предпочел умолчать.
Им было тяжело прощаться с последним звеном, связывающим их с Пидл-Вэлли, и они, как могли, задерживали мистера Смарта, задавая кучу необязательных вопросов, давая всевозможные советы. Джем держался сбоку от телеги, а мужчины обсуждали, на каком постоялом дворе лучше остановиться. Анна Келлавей послала Мейси наверх, чтобы та принесла яблок для лошади.
Наконец мистер Смарт тронулся отдома № 12 Геркулес-комплекса со словами:
– Ну, желаю удачи, и благослови вас Бог.
Вполголоса он пробормотал себе под нос:
– И помоги вам тоже.
Мейси взмахнула платочком, хотя Смарт и не смотрел в ее сторону. Когда телега в конце дороги повернула направо и влилась в общее движение. Джем почувствовал, как что-то екнуло у него внутри. Он пнул оставшуюся на дороге лошадиную кучу и, чувствуя пристальный взгляд Магги, все же не поднял глаз.
Несколько мгновений спустя он ощутил слабую перемену в уличных звуках. На улице по-прежнему стоял шум, создаваемый лошадьми, повозками, телегами, частыми криками продавцов рыбы, метелок и спичек, чистильщиков обуви и кастрюльников. Но вдруг показалось, будто на мгновение все смолкло и всеобщее внимание переместилось куда-то за пределы Геркулес-комплекса. Даже мисс Пелхам почувствовала это – она погрузилась в молчание, а вслед за ней и Магги, переставшая глазеть на Джема. Джем поднял глаза и проследил за направлением ее взгляда.
Мимо шел человек. Он был среднего роста, коренастый, с бледным широким лицом, мощными надбровьями и серыми глазами навыкате. Одет он был просто – белая рубаха, черные штаны, чулки и чуть старомодный черный плащ. Но вот его красная шапка… Таких Джем никогда не видел: острая верхушка свесилась набок, поля выгнуты, а с одной стороны прикреплена красно-бело-синяя розетка. Шапка была шерстяная, и в эту необычную мартовскую жару из-под нее по лбу стекал пот. Мужчина держал голову чуть неловко, словно шляпа была новой или драгоценной и ему нужно было ее беречь. А может, потому что знал: все глаза будут устремлены на его головной убор.
Человек свернул с дороги, открыл соседнюю калитку, прошествовал быстрым шагом по тропинке в дом и, не оглядываясь, поспешил закрыть за собой дверь. Когда он исчез, улица словно стряхнула с себя оцепенение, как собака, поднявшаяся после сна, и уличная активность возобновилась с еще большей силой.
– Видите – вот почему я немедленно должна поговорить с мистером Астлеем, – заявила мисс Пелхам Джону Фоксу. – Хватит с меня и того, что я живу по соседству с… революционером, а тут еще меня вынуждают принять бог знает кого из Дорсетшира. Нет, это уж слишком!
Тут заговорила Магги:
– Дорсетшир не то что Париж, мадам. Я уверена, что дорсетширцы даже не знают, что такое bonnet rouge[11], ведь правда. Джем, Мейси?
Они отрицательно покачали головами. И хотя Джем был благодарен Магги за то, что она ответила за них обоих, он жалел, что потер нос, как бы признавая свое невежество.
– Ты… ахты, маленькая плутовка! – воскликнула мисс Пелхам, впервые обратив внимание на Магги. – Я не желаю тебя здесь видеть. Ты такая же дрянь, как и твой отец. Не смей соваться к моим квартирантам.
Отец Магги когда-то продал мисс Пелхам кружева, фламандские, по его словам, но они через несколько дней растрепались и выяснилось, что их связала одна старуха из Кеннингтона. Арендаторша очень боялась, что соседи узнают, как Дик Баттерфилд обвел ее вокруг пальца, и потому не засудила его, но если только представлялся случай, то неизменно ругала соседа.
Магги рассмеялась – ей привычно было слушать ругань в адрес отца.
– Я передам ваш привет отцу, – с ухмылкой сказала она, после чего повернулась к Джему и Мейси. – Ну, пока. Еще встретимся.
– Пока, – ответил Джем, глядя ей вслед.
Она побежала по улице и исчезла в проулке между двумя домами.
– Скажите, пожалуйста, сэр, – обратилась Мейси к Джону Фоксу, который в этот момент отправлял цирковых ребят назад в амфитеатр, – что такое bonnet rouge?
Джон Фокс помедлил.
– Это красная шапка, вроде той, что вы только что видели на вашем соседе, мисс. Они носят такие шапки в знак поддержки Французской революции.
– Ой, мы об этом слышали, правда. Джем? Они там выпустили всех из этой их Бастилии, да?
– Верно, мисс. К нам это особого отношения не имеет, но некоторые хотят показать, как они к этому относятся.
– И кто же этот наш сосед? Он что – француз?
– Нет, мисс. Это Уильям Блейк – он родился и вырос в Лондоне.
– Вы, дети, к нему не суйтесь, – вставила мисс Пелхам. – Это плохое знакомство.
– Почему? – спросила Мейси.
– Он печатает памфлеты со всякой радикальной чепухой, вот почему. Он смутьян, вот кто он такой. И я не хочу видеть в моем доме никаких bonnet rouges. Вы меня поняли?
Глава пятая
Магги пришла к Келлавеям неделю спустя – дождалась момента, когда они, по ее разумению, должны были уже обосноваться на новом месте. Она несколько раз проходила мимо Геркулес-комплекса и все время поднимала голову, чтобы заглянуть в их окно, которое они быстро научились держать закрытым, чтобы не пускать внутрь пыль с улицы. Два раза она замечала у окна Анну Келлавей, которая стояла, сложив руки на груди и глядя вниз на улицу. Увидев Магги, она хмурилась и отступала в глубь комнаты.
На сей раз никто из окна не смотрел. Магги уже собралась было бросить туда камушек, чтобы привлечь внимание, но тут открылась дверь и из нее вышла Мейси со щеткой, тряпкой и кастрюлей в руках. Она открыла калитку и, оглянувшись, вытряхнула на улицу кастрюлю, полную деревянной стружки. Увидев Магги, девушка замерла, а потом хихикнула.
– Привет, Магги! Ничего, что я выкинула это на дорогу? Я смотрю, другие выкидывают и чего похуже.
Магги фыркнула.
– Ты можешь кидать что хочешь в канаву. Но зачем ты выкидываешь стружку? Все ее жгут.
– Ой, у нас этой стружки девать некуда. Я выкидываю большую часть того, что собираю. К тому же она сыровата и плохо горит.
– А вы не продаете излишков?
Мейси посмотрела на нее недоуменно.
– Да нет, вроде не продаем.
– Нужно продавать, обязательно. Стружка всем нужна, чтобы растапливать печь. Вполне можешь заработать пенни, а то и два. Вот что я тебе скажу: я могу продавать ее за тебя, и ты из каждого шиллинга будешь получать шесть пенсов.
Мейси смешалась еще больше, словно Магги говорила слишком быстро и ее было трудно понять.
– Ты, наверно, не умеешь продавать, а? – спросила Магги. – Это вот так нужно делать.
Она указала на продавца картофеля, который выкрикивал: «А вот хорошая картошка. Кому хорошая картошка?»
Его голос соперничал с криками другого торговца: «Задержись немножко – смотри, какая ложка!»
– Видишь? Все чего-нибудь продают.
Мейси покачала головой, и рюшики ее суконной шапочки запрыгали вокруг лица.
– Мы там, у себя дома, такими вещами не занимались.
– Вот оно что. У вас там, значит, каждый своим занимается?
– В основном. К этому нужно привыкнуть. Но мистер Астлей сводил папу и Джема на лесопилку у реки, так что они смогут начать делать стулья, какие ему нужны.
– А можно зайти посмотреть?