Тигр, светло горящий - Страница 17

Поэтому она не стала острить, а запела в ответ:

Она услышала смешок Джема.

– Я никогда не говорил, что деревня лучше города, – сказал он. – И я вовсе не думаю, что они так уж непохожи, что они противоположности.

– А разве нет?

– Не думаю, – повторил Джем. – В Ламбетеесть полянки, где можно найти те же цветы, что и в Пидл-Вэлли, – первоцвет, чистотел, лютик. И потом, я никогда не понимал противоположностей.

– Это просто, – послышался обволакивающий голос Магги. – Это что-то совершенно отличное от другого. Вот, например, противоположность совершенно темной комнате – это ярко освещенная комната.

– Но комната-то никуда не девается. Она остается такой же в обоих случаях.

– А ты не бери комнату. Возьми что-нибудь другое. Вот черное и белое. Или вот если ты не промокший, то какой?

– Сухой, – сказал Джем, подумав секунду.

– Вот именно. Если ты не парень, то ты…

– Девчонка. Я…

– Если ты не хороший, то…

– Я знаю, но…

– И если ты не попадешь в рай, то будешь…

– В аду. Постой! Я все это знаю. Я просто думаю…

По мосту прогрохотал экипаж, заглушив его слова.

– Об этом трудно говорить вот так, – сказал Джем, когда звук экипажа стих.

– Как «так» – на противоположных сторонах дороги?

В каменной нише Джема зазвенел смех Магги.

– Тогда иди ко мне.

Джем бросился через дорогу, а Магги вышла из своего убежища.

– Ну вот, – провозгласила она, – теперь мы – парень и девчонка на одной стороне дороги.

Джем нахмурился.

– Но это никакая не противоположность. – Он сделал движение рукой в сторону ниши, в которой только что стоял. – Это просто другая сторона. Это не значит «отличающаяся». Эта сторона дороги, та сторона дороги – они обе часть одной дороги.

– Но они, мой мальчик, делают дорогу дорогой, – сказала одна из фигур, направляющаяся в их сторону с Вестминстерского берега реки. Когда силуэты оказались в пятне света. Джем узнал широкий лоб мистера Блейка и большие глаза, взгляд которых даже в темноте казался пронзительным.

– Здравствуйте, мистер Блейк, миссис Блейк, – поприветствовала Магги.

– Здравствуй, моя дорогая, – ответила миссис Блейк.

Кэтрин Блейк оказалась чуть пониже своего мужа, но такой же коренастой. У нее были маленькие, глубоко посаженные глаза, широкий нос и большие румяные щеки. Широкие, чуть помятые поля ее старого чепца выглядели так, словно попали под дождь, а потом кто-то на них уселся. На лице миссис Блейк застыла терпеливая улыбка, а сама она казалась усталой, словно вышла из дома не по доброй воле, а сделала одолжение мужу, отправившись с ним на вечернюю прогулку. Джем видел такое же выражение на других лицах – обычно на женских, редко улыбающихся, дожидающихся, когда их мужья допьют последнюю кружку в пабе или закончат разговор на дороге о стоимости семян.

– Вы видите, – продолжил мистер Блейк, даже не поприветствовав их, потому что был занят своей мыслью, – что эта сторона освещенная, а та сторона – темная…

– Ну вот, это и есть противоположности, – прервала его Магги. – Темное и светлое. Именно об этом мы с Джемом и говорили, правда. Джем?

Лицо мистера Блейка прояснилось.

– А, антитезы. И что же ты об этом говорила, моя девочка?

– Дело в том, что Джем этого не понимает, а я пыталась объяснить…

– Да нет, я понимаю, – прервал ее Джем. – Конечно, добро противоположно злу, а девушка противоположна парню. Но…

Он замолчал. Ему показалось странным, что он разговаривает о таких вещах со взрослым человеком. Он бы ни за что не стал говорить об этом со своими родителями, или на улицах Пидлтрентхайда, или в пабе. Там разговор шел о том, будут ли заморозки ночью, и кто следующий поедет в Дорчестер, и какое поле или посадки ячменя готовы к жатве. После его переезда в Лондон что-то в нем изменилось.

– И что дальше, мой мальчик?

Мистер Блейк ждал от него продолжения. Это тоже было в новинку для Джема – взрослый, казалось, интересовался его мыслями.

– Я вот как думаю, – медленно начал он, осторожно подбирая слова, словно ступая по каменистой горной тропе. – Ведь у противоположностей есть такая странность: и в сухом, и в мокром имеется влага, а парень и девчонка – оба люди, ад и рай – это места, куда люди отправляются после смерти. У них у всех есть что-то общее. Так что они не совсем уж разные, как об этом думают люди. Если у тебя есть одно, то это не значит, что другого быть не может.

Джем почувствовал, как заболела голова – уж слишком трудно было находить нужные слова.

Но мистер Блейк в ответ понятливо кивнул, словно ему все было ясно и он сам обо всем этом думал.

– Ты прав, мой мальчик. Я сейчас приведу тебе пример. Что будет противоположностью неведению?

– Ну, это легко, – сказала Магги. – Знание.

– Именно, моя девочка. Опыт.

Магги засияла.

– А теперь скажи мне: ты неведающая или опытная?

Улыбка так неожиданно исчезла с лица Магги, словно мистер Блейк этим вопросом ударил ее[30]. Вместо улыбки появилось испуганное, вороватое выражение – такое Джем видел в день их первой встречи, когда она говорила о тропе Головореза. Она нахмурилась, глядя на какого-то прохожего, и не ответила.

– Видишь, ответить на этот вопрос не так-то просто, правда, моя девочка? Вот тогда тебе другой вопрос. Если неведение – этот берег реки, – мистер Блейк показал в сторону Вестминстерского аббатства, – а опыт – этот берег, – он показал на амфитеатр Астлея, – то что же тогда мы имеем посередине?

Магги открыла рот, но быстрый ответ не пришел ей в голову.

– Подумай об этом, мое дитя, а ответ дашь мне как-нибудь в другой раз.

– А не могли бы вы ответить нам на кое-что еще, мистер Блейк? – спросила Магги, быстро придя в себя. – Почему вы нарисовали статую голой? Нутам, в аббатстве.

– Магги, – прошептал Джем, смущенный тем, что она выдала их.

Миссис Блейк перевела взгляд с Магги на Джема, потом – на своего мужа. На ее лице появилось недоуменное выражение.

Мистера Блейка это откровение, казалось, ничуть не обеспокоило, и к вопросу он отнесся вполне серьезно.

– Видишь ли, моя девочка, я рисовал вовсе не статую. Мне невыносимо копировать с натуры, хотя я и делал это в течение нескольких лет в аббатстве, когда был учеником. Это упражнение многому меня научило, и одним из таких уроков был вот какой: если ты объял что-то снаружи, то тебе более нет нужды там оставаться – ты можешь проникнуть вглубь. Вот почему я не рисую с натуры – это слишком скучно и ограничивает воображение. Нет, сегодня я рисовал то, что меня попросили.

– Кто попросил?

– Мой брат Роберт.

– Он тоже там был?

Магги не помнила, чтобы кто-то был рядом с мистером Блейком.

– О да, он там был. Ну, Кейт, если ты готова, идем?

– Готова, если готов ты, мистер Блейк.

– Да, но…

Магги искала какие-нибудь слова, чтобы задержать Блейков.

– А вы знали об эхе в нишах, сэр? – вставил Джем.

Он тоже хотел задержать мистера Блейка. Было в нем что-то необычное: в его взрослости, разбавленной детскостью, в его внимании, то сосредоточенном, то рассеянном.

– Что это за эхо, мой мальчик?

– Если вы стоите в противоположных нишах лицом к стене, то можно слышать друг друга, – объяснила Магги.

– И сейчас можно? – Мистер Блейк повернулся к жене. – Ты об этом знала, Кейт?

– Нет, не знала, мистер Блейк.

– Хотите попробовать? – гнула свое Магги.