Тигр Раджастхана - Страница 6

Раненый тигр, взревев, бросился на ближайшего к ному слона. Тот испугался и повернул, готовый обратиться в бегство. Но стоило ему показать свой бок, как тигр прыгнул и, цепляясь когтями, вскарабкался на спину слона, где в широком хоудахе сидел Мохаммед Хан. Ударом передней лапы он размозжил ему голову и издох, придавив несчастного своим телом.

В этих ужасных обстоятельствах, чувствуя тигра за своей спиной, махоут [10] вел себя с изумительным хладнокровием. Он оставался на своем месте и твердой рукой управлял слоном. Как только тело тигра обмякло, он заставил слона подогнуть колени, чтобы можно было снять оба трупа — человека и животного. Пуля охотника прошла через сердце- тигра, но за те тридцать секунд, которые ему еще оставалось прожить, зверь успел вскочить на слона и убить Мохаммеда.

Спустя некоторое время, я повстречался с тигром примерно такого же нрава в Тигаре (Гвалиор). Охота была устроена для махараджи. Часов в одиннадцать утра загонщики подняли большого тигра–самца и погнали прямо на махан махараджи. Зверь быстро передвигался в густых зарослях и стрелять было трудно. Пуля махараджи лишь оцарапала тигру лапу, не нанеся ему в сущности никакого вреда. Рассвирепев, зверь отступил в густой кустарник, но не покинул поле боя и грозно зарычал. Я скомандовал загонщикам:

— Ни шагу вперед!

В облаве участвовали два слона. На одном из них сидел я, а на другом по моей просьбе устроился мой приятель капитан Султан Хуссейн, опытнейший охотник из свиты махараджи. Намереваясь добить раненого зверя, — тогда я, конечно, не представлял себе, что махараджа фактически промахнулся — мы въехали в кустарник.

Тигра не было видно, однако, он нас, конечно, заметил, и, как только слоны приблизились, хищник с громким ревом ринулся в атаку. Едва его полосатая шкура мелькнула в густых зарослях, как оба слона повернули и помчались прочь.

Тигр быстро настиг ближайшего слона — того, на котором сидел Хуссейн. Стрелять из винтовки со спины несущегося слона невозможно: тот, кто это испытал:, легко мне поверит. Хуссейн не смог остановить своего преследователя — тот прыгнул и вцепился клыками в репицу слонового хвоста. Не скажу точно, что заставило остановиться слона — боль или страх, но так или иначе тигр попытался принудить гигантское животное подогнуть колени. Однако Хуссейн с величайшим присутствием духа повернулся в седле и, приставив дуло винтовки прямо ко лбу тигра, нажал на спусковой крючок. Тигр замертво рухнул на землю.

В этих краях Индии принято, чтобы охотничьего слона сопровождал пеший погонщик — сатмар с копьем. С нами ехало два таких сатмара; каждый следовал за своим слоном. Едва ли не самое страшное на охоте, когда тигр атакует пешего, плохо вооруженного человека. Страшный рев, треск ветвей, да и сам вид тигра, преследующего слона, настолько потряс обоих сатмаров, что они потеряли сознание от страха. Нашли мы их спустя некоторое время после того, как с тигром было уже покончено.

Тигр был превосходен. Он достигал десяти футов восьми дюймов в длину. Получив первую легкую рану, вверь мог без малейшего труда ускользнуть в густой кустарник, но решил остаться и отомстить людям.

Из всех тигров, которых я когда‑либо встречал, этот был, пожалуй, самым легкомысленным. Он вел себя настолько странно, будто сознательно решил пренебречь всеми предосторожностями, к которым обычно прибегают дикие звери, когда им угрожает опасность. Он прямо‑таки приносил свою жизнь в жертву новичку–охотнику, прежде наблюдавшему тигров лишь в зоопарке. При этом тигр мог спокойно уйти от охотника.

Моим начальником на государственной службе в ту пору был европейский чиновник, стрелок неважный и на тигров никогда не охотившийся. Но он жаждал убить хотя бы одного зверя, прежде чем подать в отставку и покинуть страну, славящуюся полосатыми хищниками. И вот, когда пришло сообщение, что в окрестностях появился тигр, ставший грозой деревень, он решил вместе со мной отправиться на охоту, чтобы прикончить этого разбойника.

Тигр находился на ровном плоскогорье. На двенадцать миль в длину и две в ширину раскинулось оно среди низких холмов. Хищник повадился по ночам подкарауливать у дороги воловьи упряжки. Он хватал вола пожирнее, вырывал его прямо из ярма и тащил куда‑нибудь в сторону, чтобы не торопясь сожрать. Крики крестьян не могли заставить его расстаться с добычей. Троих местных жителей, пытавшихся помешать ему, он просто свалил наземь и жестоко покалечил.

Я сразу же распорядился соорудить на большом баньяне [11] махай близ того места, где тигр в последний раз зарезал животное. В качестве приманки был куплен буйвол. Мой спутник в свое время подвергся серьезной операции и, к сожалению, особым здоровьем не отличался. Он плохо переносил жару. Лесное же плато располагалось довольно высоко, поэтому мы заблаговременно вышли в путь и добрались до махана за полтора часа до захода солнца. Буйвола привязали к столбу в двадцати пяти футах от баньяна. Тут же неподалеку поставили большой глиняный котел с водой, чтобы тигр мог спокойно утолить жажду после пиршества.

Поскольку, видимо, предстояло ночное бдение, мы постарались устроиться поудобнее на нашей крохотной платформочке. Я предупредил своего компаньона, что, зарядив винтовку и поставив ее на предохранитель, он должен замереть, пока не придет время спустить курок. Я подробно разъяснил, что момент, когда тигр почти под нами будет терзать буйвола, наиболее подходит для первого выстрела.

Обычно, если приманкой служит буйвол, события разворачиваются приблизительно в такой последовательности: после короткой борьбы тигр хватает животное за глотку, пригибает к земле и не разжимает челюстей до тех пор, пока не убедится, что буйвол испустил дух. Вот тут‑то, пока тигр занят своим делом, и настает идеальный момент для выстрела. Хрипы и мычание умирающего буйвола заглушают легкий шорох, производимый охотником, поднимающим винтовку. Курить или разговаривать в таких случаях, разумеется, нельзя.

Мы принялись ждать, храня глубокое молчание. Спустя некоторое время на небе показалась полная луна во всем своем великолепии. Ночь была удивительно тихой, ясной и спокойной.

Сразу же как только лунный свет озарил окрестность, я с удивлением заметил тигра, спокойно двигающегося по направлению к нам по открытому пространству. Тут и там чернели кусты. Тигру, пожелай он этого, было где укрыться, но он, очевидно, не намеревался сколько‑нибудь затруднять себя и выбрал наиболее прямой и легкий путь. Самое удивительное то, что он даже не стал подкрадываться к буйволу, как это обычно делают тигры и пантеры. Зверь просто подошел к забившемуся в ужасе животному и крепко вцепился ему в глотку. Затем повалил буйвола на землю и принялся душить. Все это происходило так близко от нас и при таком ярком лунном свете, что я разглядел, как у тигра сверкали глаза и топорщились усы.

Я подал своему напарнику знак — пора стрелять. Вместо этого чиновник повернулся ко мне и громко прошептал, что он, пожалуй, повременит, покуда тигр не увлечется едой так, что забудет обо всем вокруг. Я сделал знак молчать. Судя по движениям головы, хищник услышал наши голоса, однако, спокойно расправившись с буйволом, медленно встал, огляделся и направился к котлу с водой. Придерживая котел двумя огромными лапами, он опустил голову и принялся лакать. Нагнувшись к уху моего соседа, я в отчаянии умолял его выстрелить, доказывая — ошибочно, как выяснилось позже — что это последняя возможность покончить с тигром. Чиновник начал уверять меня, что ему советовали стрелять только тогда, когда тигр занят едой.

Зверь продолжал жадно нить воду. И тут на моего напарника напал кашель. Тщетно пытался он подавить его — кашель внезапно нарушил ночную тишину. Это, уже было слишком. Даже наш удивительный тигр не выдержал. Он встал, уставился прямо на махан и пошел прочь все той же ленивой походкой, какой пришел, время от времени останавливаясь, чтобы потереться о стволы деревьев.