The Beginning of the End (СИ) - Страница 102

Синухет растерялся.

- Я вовсе не об этом хотел просить тебя! Я хотел узнать… может быть, тебе известно, как умер Менна, четвертый пророк Амона? Его знала моя жена, и смерть этого жреца опечалила ее.

Тамин несколько мгновений продолжала смотреть на брата мужа как бдительный враг; а потом расслабилась и усмехнулась.

- Вот как! Твоя жена сожалеет о Менне?

- Ты в это не веришь? - спросил Синухет.

Он вновь почувствовал себя глупо; и корил себя за поспешность.

- Менна всегда чурался женщин, и они тоже не выносили его, - сказала Тамин. - Но я верю, что тебе зачем-то нужно о нем узнать. Сядем.

Она кивнула Синухету на скамейку под стеной дома.

Они подошли к скамье и сели, оказавшись в тени. Тамин несколько мгновений молчала, опустив руки на колени, как статуя божества. А потом взглянула на брата мужа.

- Задавай свой вопрос.

Синухет мысленно вознес мольбу Осирису. А потом спросил:

- Верно ли я слышал, что подозревают, будто Менна был убит?

Тамин кивнула, пристально глядя на Синухета.

- Подозревают, - сказала она. - Но это не удивительно ни для кого, кто знал Менну… Среди жрецов Амона много тех, кто злобствует друг на друга, и ты сам понимаешь это, если ты умен.

Молодая женщина возвела глаза к небу, точно вопрошая своего ослепительного бога - как во имя его могут делаться такие вещи.

Потом Тамин продолжила:

- Смерть Менны засвидетельствовал врач из Пер-Анха*. Он не нашел признаков яда или насилия, но вид четвертого хем нечер был таков, точно он погиб в муках, - лицо было страшно, и тело все сведено… Его, наверное, трудно было распрямить парасхитам!

Тамин улыбнулась без всякой жалости.

- В доме Амона была сунут - лекарка, которая давно служила здесь. Она была посвящена в дела Менны, неведомые другим. Говорили, что она могла отравить его… Ее допрашивали…

- Она жива? - спросил Синухет. Его вдруг ужасно взволновала участь неведомой лекарки. И он хорошо себе представлял, что такое “допрашивали”.

Тамин медленно наклонила голову.

- Жива. Но ты больше не найдешь ее здесь, если она тебе нужна. Ее удалили из храма, я не знаю, чьим решением.

Жрица вновь рассматривала Синухета с подозрением.

- Мне не нравится, чего ты допытываешься! Может быть, мне рассказать мужу о нашем разговоре?

Синухет быстро встал.

- Нет! Прошу тебя, молчи, это очень важно для меня, - он понизил голос. - А Имхотепу может повредить, если он узнает… Ведь тебе и так многое приходится скрывать!

Тамин рассмеялась.

- Да, - сказала она. - Но не бойся, ты рассудил обо мне верно. Мой ларец очень трудно отомкнуть.

Жрица Амона медленно сняла свой парик, и оказалась бритоголовой. Череп у нее был округлый и изящный, но Синухета от такой перемены пробрала дрожь.

- Может быть, ты спрашиваешь ради своего рыжего сына? - неожиданно произнесла Тамин.

Синухет застыл на месте. Неужели же она знает…

- В храме Амона недавно жила одна чужестранка. Я видела ее - у нее был синий парик, и светлая кожа, и синие глаза, как у женщин либу*, - задумчиво проговорила супруга Имхотепа. - Ее скрывали как статую богини, но я знала о ней. Эта чужестранка пропала два года назад.

Синухет пошатнулся и сел обратно на скамью. Он понял, что Тамин известно почти все, - и она догадалась, кто его новая женщина!

Тамин едва ли скажет Имхотепу - но дает понять Синухету, что у нее есть власть над ним. Сам Синухет, живя в своем поместье, был бессилен против этой жрицы и против других слуг Амона в Уасете - и Тамин это прекрасно понимала.

Зачем он только сказал ей!.. Но хуже, наверное, было бы оставаться в неведении. Тамин сейчас незачем угрожать Синухету - но если возникнет угроза ее собственной семье, у нее есть оружие.

Собрав все свое хладнокровие, Синухет встал. Он отступил и поклонился хозяйке дома.

- Благодарю тебя, госпожа певица Амона, - сказал он, употребив титул Тамин. - Ты многое мне сейчас открыла.

Тамин улыбнулась. Они понимали друг друга.

- Прекрасные цветы растут в странах за морем, - сказала она. - Не правда ли? Не забудь передать мои слова госпоже Мути.

Синухет еще раз поклонился и ушел, чувствуя, как взгляд жрицы жжет его обнаженную спину. Он вернулся в дом через прихожую, где в нише стояло золотое изображение Амона. В пустом коридоре Синухет присел и утер широкой ладонью мокрый лоб.

Что за женщину выбрал себе Имхотеп!.. Но, наверное, это хорошо, что у Тамин яд на языке и в сердце. Жрецам в столице и придворным нельзя быть другими… и Имхотеп скоро уподобится своей жене, своей сестре.

Скоро Синухет не узнает своего брата.

Отогнав эти мысли, Синухет встал и пошел к жене, передать ей благодарность Тамин. По дороге он почувствовал облегчение. Конечно же, Тамин ничего не сказала Мути.

Жена Синухета была польщена тем, что Тамин так ухаживает за подаренными маками.

- Как ты думаешь, муж мой, не стоит ли мне попросить ее о месте в Городе мертвых Уасета, пока мы здесь? - предложила Мути. - Это очень важная услуга, и просьба может быть слишком скорой, я это понимаю… Но еще хуже говорить о таких вещах в письме!

Синухет кивнул.

- Да, еще хуже, - задумчиво ответил он. - Думаю, ты права - Тамин может это устроить для нас. И теперь для нас пришло время просить.

* Дома жизни.

* Ливийцев.

========== Глава 62 ==========

И сам Имхотеп, и его супруга охотно взялись походатайствовать перед “князем Запада” Уасета за места в Городе мертвых.

Синухет видел сам, как рабочие начали вырубать новые погребальные камеры. Он стоял глубоко под землей, в холоде и мраке, и брат держал его руку. Хотя между ним и Имхотепом давно уже не было той близости, что в детстве.

Смотреть, как сыплются камни, расчищая дверь в твой вечный дом, - это было страшно, невзирая на все тайное знание. А может, именно благодаря этому знанию…

- Ты уже бывал здесь? - спросил Синухет, взглянув на Имхотепа, - его легкое зеленое облачение колыхалось от тока воздуха.

- Да, и не раз, - губы жреца Осириса, стоявшего к нему в профиль, тронула улыбка. - Есть то, что я с некоторых пор возжаждал узнать, но время для этого еще не настало…

Конечно, пропуском в Хамунаптру Имхотепу послужило облачение жреца, - но Синухет все равно был удивлен, что стражи Запада впустили его брата безвозбранно. И Синухет с трудом верил, что кто-нибудь добровольно согласится вести изыскания в таком месте… разве только Имхотеп рассчитывал найти что-то исключительно ценное.

Когда братья поднялись по выщербленной каменной лестнице наверх, Мути, стоявшая вместе с Тамин в тени гигантской статуи Анубиса, бросилась к мужу, забыв обычную сдержанность.

- Как долго вас не было! На меня это место наводит ужас, - Мути побледнела, руки ее были холодны, несмотря на жару.

Имхотеп вдруг шагнул к жене брата и, схватив ее за руку, перевернул ладонью кверху и прижал палец к жилке, считая пульс. Через несколько мгновений Имхотеп сказал Синухету, что его супруга перегрелась на солнце и им пора ехать домой.

- Пора, - Синухет обнял жену за плечи и прижал к себе. А перед глазами египтянина соткался образ светловолосой наложницы; его ужасно потянуло назад, в свое поместье. Синухет крепче прижал к себе жену, пряча от нее лицо.

- Едем, - распорядился он, как старший.

Женщины сели в носилки, а Синухет, следуя примеру брата, шагал пешком. Неутомимый Имхотеп словно бы даже наслаждался прогулкой под палящим солнцем.

Перед тем, как отправиться назад в Дельту, Синухет с женой еще раз навестили сына в школе Амона.

Амон-Аха уже избегал родительской ласки, как все взрослеющие мальчики; но, прощаясь с отцом, он крепко прижался к нему, точно без слов просил защитить от всех неведомых опасностей. Синухет поцеловал сына в гладкое темя; перед его глазами встало лицо Тамин, певицы Амона, и он вновь услышал ее мелодичный предостерегающий голос…