Тест на отцовство (СИ) - Страница 8

Боже! Мне было бы гораздо проще выносить его негодующие крики и оскорбления, чем это гробовую тишину, пропитанную немым укором. Лучше б он вспылил и обозвал меня сукой! Все легче, чем терпеть эту отвратительную тишину!

— Я… Я думал, у нас с тобой все серьезно, Софи, — наконец выдавливает Мирон.

При этом он выглядит каким-то опустошенным и потерянным. Будто его обокрали и оставили ни с чем.

— Да, так и есть! — с жаром подтверждаю я. — У нас все серьезно, просто… Просто я ошиблась. Совершила глупость, о которой очень-очень жалею.

— Кто он? — вдруг спрашивает Мирон.

Признаться честно, такого вопроса я никак не ожидала. Думала, он будет обвинять меня в неверности, недоумевать, как я умудрилась залететь на контрацептивах или, в крайнем случае, не обронив ни слова, уйдет. Поэтому внезапный вопрос Мирона застиг меня врасплох.

— Кто он? В смысле…

— В смысле кто тот мужчина, с которым ты переспала? — жестко уточняет он, пресекая мою попытку прикинуться дурочкой на корню.

— Разве это важно? — лепечу я, окончательно растерявшись.

— Для меня — да, — цедит Мирон сквозь стиснутые зубы.

Мне на помощь приходит официант, принесший заказанные нами блюда. Благодаря его появлению я получаю небольшую временную фору, дающую возможность хоть бы пару секунд обдумать свой ответ.

— Мирон, — натужно улыбаюсь я, когда мы вновь остаемся наедине. — Я пониманию твое негодование, но не думаю, что произнесенное вслух имя что-то изменит. В случившимся виновата я и только я.

— Насколько мне известно, для того, что заняться сексом, нужно двое, — не уступает он.

— Да, но…

— Софи, сказать, что я разочарован, не сказать ничего, — голос Мирона звучит твердо. Кажется, он взял себя в руки. — Я думал, мы, как взрослые люди, способны решать возникающие проблемы путем обсуждения! А ты поступила, как маленькая эгоистичная девочка! Если тебя что-то во мне не устраивает, почему ты не сказала об этом прямо?

— Ми-мирон, — я аж заикаться от волнения начинаю. — Бог с тобой! Меня все устраивает! Моя интрижка не имеет никакого отношения к тебе, ответственность исключительно на мне…

— Ложь! — он впервые за время нашего знакомства повышает голос. — Если женщину все устраивает, она не прыгает в койку к другим мужикам!

— Я просто…

— Это из-за замужества, да? Выходит, ты врала, когда говорила, что тебе это не нужно?

— Что? — выпучиваю глаза. — Нет, конечно!

— Хотя, знаешь, — он медленно ведет головой из стороны в сторону. — Сейчас это все уже неважно.

— В смысле неважно? — страх подступает к горлу, и я судорожно хватаюсь за лежащую на столе ладонь Мирона. — Ты… Ты что, меня бросаешь?

Черт возьми, только не это! Я только с виду все такая самодостаточная и независимая… А на деле — очень боюсь остаться одна!

— Нет, София, — он высвобождает руку из тисков моих пальцев. — Это ты решила закончить наши отношения. Вот таким вот гадким способом.

— Мирон, пожалуйста, извини! — вновь повторяю я, чувствуя, как глаза начинает щипать от слез. — Давай… Давай все обсудим? Прошу…

— Обсуждать надо было раньше, — так и не притронувшись к еде, он встает на ноги и, достав из бумажника пятитысячную купюру, небрежно кидает ее на стол. — Сейчас уже поздно.

Ну, и кто сказал, что лучше горькая правда, чем сладкая ложь? Наверное, тот, кто ни черта не разбирается в человеческих отношениях! И зачем я только призналась Мирону в том, что не знаю, кто отец моего ребенка?! Могла бы просто сообщить о беременности, тактично умолчав о непроясненном вопросе отцовства. Ведь тысячи женщин так делают, и ничего! Никто не умер, знаете ли!

Нет, все-таки не хватает во мне женской хитрости! Слишком я совестливая, слишком честная. Вот умеют же другие бабы? Не одного и не двух мужиков за нос водят, и живут припеваючи. А я что? Один-единственный раз оступилась и тут же вляпалась по самое не хочу. И залетела, и стабильные отношения профукала… В общем, изменять — это явно не мое. Никогда больше этим грешить не буду!

Заталкиваю в рот уже какую по счету ложку мороженого и апатично принимаюсь жевать. От холода и сладости уже сводит зубы, но я все равно продолжаю нагружать желудок пломбиром. Надо же хоть как-то поддерживать иллюзию жизнедеятельности?

За два дня, минувшие с момента нашего разговора с Мироном, я так и не нашла в себе силы выйти из дома. Обложилась вкусняшками, поставила перед собой ноутбук и законсервировалась в спальне.

К счастью, на работе я сама себе босс, так что отчитываться, почему не хожу в офис, ни перед кем не нужно. Достаточно черкануть смску помощнице о том, что в ближайшие несколько дней все возникающие вопросы буду решать удаленно.

Признаться честно, реакция Мирона, которая в целом казалась вполне оправданной, сильно меня задела. До этой ссоры я и не подозревала, как сильно нуждаюсь в нем и его поддержке.

Знаете, когда человек постоянно находится рядом, мы привыкаем к его присутствию. Начинаем воспринимать близость как должное. Но стоит ему исчезнуть с нашего горизонта, как боль от потери становится поистине нестерпимой. Хочется выть и лезть на стенку от безысходности. Ведь не зря же говорят: что имеем — не храним, потерявши — плачем.

Да, возможно, наши с Мироном отношения во многом не были идеальными. Я слишком сконцентрирована на карьере, а он слишком любит свободу. Но, с другой стороны, ведь люди умудряются выстроить гармоничный быт и с куда более серьезными проблемами в анамнезе? Взять хотя бы алкоголиков, которые завязывают с выпивкой ради семьи. Или праздных гуляк, которые остепеняются для того, чтобы сберечь покой своей женщины. Люди борются за свою любовь, каждый как может. Так почему же мы с Мироном так быстро опустили руки?

Нет, я понимаю, я сама все испортила. Предала его, нанесла сокрушительный удар по доверию. Но ведь все равно существует шанс, что отец моего ребенка именно он. Неужели это ничего для него не значит?

Ближе к концу дня, вконец обожравшись мороженым, я все-таки нахожу в себе силы встать с кровати и направиться в душ. Вовсе не потому, что хочется, а потому что на вечер у меня запланирована встреча со вторым предполагаемым отцом моего ребенка — Максимом Багировым.

Разумеется, во время телефонного разговора я предпочла умолчать о цели нашего внезапного рандеву, прикрывшись рабочими делами. Солгала, что нам якобы надо обсудить новое решение по дизайну, которое на самом деле еще не готово. В общем, затолкала себя в пучину лжи по самый пояс, не отставив не единого пути к отступлению.

Я слукавлю, если скажу, что не подумывала о том, чтобы сохранить свою беременность в тайне от Багирова. В конце концов, он мне не муж и даже не парень. Вряд ли любовник, с которым нас связывает лишь одна единственная ночь, имеет право претендовать на подробности моей личной жизни.

Именно это я методично внушала себе несколько дней подряд, но в итоге пришла к прискорбному выводу, что от кого-кого, а от Багирова мне свое интересное положение скрыть не удастся.

Во-первых, после того казуса с вывалившимися из сумочки тестами он наверняка начнет наблюдать за мной пристальней прежнего и в числе первых заметит округлившийся живот. В теории можно было бы послать его к черту, заявив, что моя беременность — не его ума дело, но здесь-то и вылезает пренеприятное «во-вторых»: Багиров — крупнейший клиент фирмы, и конфликт с ним никак не входит в мои планы.

Короче говоря, подумав и трезво взвесив все «за» и «против», я приняла единственно верное с точки зрения разума решение — откровенно поведать Максиму о том, в какую запутанную ситуацию угодила. На упреки и обвинения у него нет морального права, поэтому диалог должен получиться не таким напряженным, как в случае с Мироном. Багирову-то я не изменяла, верно?

Вылезаю из душа и, обмотавшись полотенцем, шествую в спальню, то и дело мысленно себя подбадривая. Конечно, в личном плане я Максиму ничего не должна, но все же боевой настрой мне не помешает, а то нервы в последнее время, знаете ли, ни к черту!