Тест на отцовство (СИ) - Страница 5

— Это вы мне скажите, как такое возможно, — отзываюсь я, цокая языком. — Полгода все было замечательно, и тут как гром среди ясного неба.

— Ну, к сожалению, ни один контрацептив не дает стопроцентной гарантии, — вздыхает она. — Но хорошая новость в том, что наличие ВМС не оказывает отрицательного влияния ни на беременность, ни на роды.

— Эм… Ясно, — отвечаю я. — Только я не планирую оставлять беременность.

Лицо женщины удивленно вытягивается, и ей требуется несколько секунд, чтобы вновь придать ему профессионально-серьезное выражение. Если она сейчас что-нибудь вякнет про мой возраст, клянусь, я закидаю клинику отрицательными отзывами. Подобные комментарии в свой адрес я еще готова стерпеть от близких людей, но нравоучения от посторонних выслушивать не намерена.

— Понимаю, — кивает она.

— Думаю, это логично, учитывая то, что я была на контрацептивах.

Не хочу обороняться, это ведь моя жизнь! Но недоуменный взгляд врачихи не оставляет мне выбора.

— Ну, в принципе да, — снова кивок.

Да что ж она как китайский болванчик?

— Так запишете на аборт?

— Конечно. Только сначала нужно извлечь спираль, — она выходит из-за стола. — Пройдемте, пожалуйста, обратно в смотровую.

Избавившись от злополучной спирали, я чувствую облегчение. Не физическое, а, скорее, моральное. Часть пути позади, осталось еще немного — и история с нелепым залетом останется в прошлом.

Заполнив все нужные бумаги в регистратуре, я опускаюсь в пластиковое кресло, ожидая, когда меня пригласят в другой кабинет. Там мне должны выдать ту самую волшебную таблетку, которая, собственно, и решит мою проблему.

Чтобы скоротать время, достаю из сумки телефон и принимаюсь листать новостную ленту. Погружаюсь в чтение статьи о вымирающих видах животных, когда внезапно мое внимание привлекают усевшиеся напротив мама с дочкой.

— Детка, посиди тут смирно, хорошо? Я врачу только вот эту бумажку отдам и сразу же вернусь, — швыряясь в сумке, произносит женщина.

— Хорошо, мамочка, — с улыбкой отзывается ребенок. — Я буду тебя ждать.

Когда родительница скрывается в кабинете, девочка осторожно расправляет складки на своей юбочке, а затем складывает крошечные ладошки на коленях. Всем своим видом она напоминает модель с обложки каталога детской одежды — такая же миленькая и ладная.

Спустя пару минут возвращается ее мать. Ласково погладив дочурку по голове, она присаживается рядом и извлекает из сумки яркий чупа-чупс:

— Это тебе, крошка.

Радость, отразившуюся на лице ребенка, трудно подделать. Она так и искрится в ее больших синих глазках, так и растягивает рот в счастливой улыбке.

— Спасибо, мамочка! — подскочив на месте, девочка крепко обнимает родительницу. — Ты у меня лучшая!

Эта вроде бы совершенно обыденная сцена по непонятным причинам вызывает во мне широкую гамму чувств. От банального умиления до внезапно нахлынувшей тоски, что у меня, в отличие от этой женщины, нет такой маленькой сладенькой девочки, которую можно было бы баловать конфетами.

Поймите правильно, я далеко не первый раз в жизни вижу детей. Но раньше они казались мне какими-то чересчур шумными, визгливыми, а порой и вовсе невоспитанными. Глядя на них, я не ощущала ни малейшего желания обзавестись своими собственными. А вот с этой синеглазой девочкой все как-то иначе: смотришь на нее — и в душе прямо ландыши распускаются.

— София Орловская? — соседняя дверь распахивается, и на пороге появляется медсестра.

— Это я, — легонько приподнимаю руку, привлекая к себе внимание.

— Пройдемте, пожалуйста, в кабинет.

Опускаюсь на стул напротив немолодой женщины-врача, которая принимается неспешно и довольно подробно описывать мне предстоящую процедуру. Однако, сколько я ни вслушиваюсь в ее слова, сосредоточиться на них никак не получается. Мысли против воли то и дело возвращаются к той трогательной сценке, где девочка в порыве благодарности сообщает маме, что она лучшая.

Интересно, я когда-нибудь услышу такую фразу в свой адрес? Наверное, чертовски приятно осознавать, что человечек, которого ты произвел на свет, любит тебя всей душой. Чистой и светлой любовью.

Кстати говоря, та женщина, мать синеглазой девочки, на вид была чуть старше меня. Лет на пять, может быть. А это значит, что она родила свою принцессу, будучи примерно в моем возрасте.

— Ориентировочно через две недели вам нужно будет прийти на повторное УЗИ, чтобы оценить содержимое полости матки, — как ни в чем не бывало вещает врач. — К тому моменту в ней должны отсутствовать остатки плодного яйца и сгустки крови.

Перевожу взгляд на стену, на которой висит макет, демонстрирующий ступени развития плода в утробе матери, и до меня вдруг доходит, насколько непоправимую вещь я собираюсь совершить. Прямо сейчас у меня в животе растет маленькая частичка жизни, крошечный набор генов — моих и одного из тех мужчин, с которыми я была близка накануне.

Пройдет время — и этот пока что невнятный комочек превратится в маленького человека. У него сформируются ручки и ножки, он станет посасывать пальчик и тереть глазки. Он будет развиваться и жить в моей утробе до тех пор, пока не будет готов появиться на свет. А потом…. Потом случится настоящее чудо!

Ребенок родится, адресует мне первую улыбку, назовет мамой… Разве могу я добровольно отказаться от такого счастья, когда оно уже так близко? Разве имею я право перекрывать кислород жизни, которая так отчаянно цепляется за свой шанс?

Я забеременела со спиралью, а значит, этот ребенок априори особенный! Еще будучи зиготой, он умудрился проявить свою настойчивость и целеустремленность. А ведь именно эти качества я больше всего ценю в людях!

Да, я не знаю, кто отец моего ребенка, но, по большому счету, что это меняет? Самое главное, что это мой малыш. Моя плоть и кровь. Остальное — лишь маловажные детали.

Новая, непривычная мысль подобна удару обухом по голове — дезориентирует и жутко волнует. Сердцебиение учащается, ладони потеют, а слова, которые уже давно пора произнести, застревают в горле.

— Вот, держите, — врач кладет передо мной таблетку. — Воду можете налить в кулере.

Смотрю на светло-серый блистер и понимаю, что в этот момент решается моя дальнейшая судьба.

— Эм… Вы знаете, я… Я передумала, — страшась собственной решимости, выпаливаю я.

— Передумали? — переспрашивает она, однако удивленной совсем не выглядит.

— Да… Да! — рывком встаю со стула. — Вы меня извините, ладно? И денег за процедуру можно не возвращать… Я пойду, до свидания!

— До свидания, — бросает мне в спину врач, и в ее голосе я отчетливо слышу усмешку.

Должно быть, беременная, передумавшая идти на аборт, — здесь нередкий случай. Наверняка я такая не первая и уж точно не последняя.

Вылетаю в коридор и, прижавшись спиной к стене, пытаюсь унять чересчур разошедшееся сердце. Вот это да! Неужели я только что решилась? Решилась стать мамой?

В каком-то странном необъяснимом порыве прикладываю руки к животу, а потом тут же смеюсь над своим сентиментальным жестом. Ну какая глупость! Жизнь внутри меня еще настолько мала, что я при всем желании вряд ли ее почувствую. Однако мысль о крошечном эмбрионе невероятно греет душу и теснит грудь приятным волнением.

Боже! Сколько всего мне теперь предстоит сделать!

— Ах, дочка! — мама хватается за сердце и потрясено хлопает глазами. — Это же такая большая радость!

Реакция родительницы вполне предсказуема. Последние лет пять она только и делает, что талдычит мне о семье, детях и материнском счастье, которое я непременно должна испытать.

Раньше эти темы вызывали у меня стойкое неприятие, сопровождающееся раздражением, однако теперь придется привыкать: кажется, подобные разговоры будут сопровождать меня на протяжение всех девяти месяцев беременности.

— Дай я тебя обниму, Сонечка! — она заключает меня в крепкие объятья. — Наконец-то это чудо свершилось! А то я уж было начала думать, что так и умрешь старой девой!