Терроризм. Война без правил - Страница 19
«Судейкин был выдающаяся из общего уровня личность, он нес жандармскую службу не по обязанности, а по убеждению, по охоте. Война с нигилистами была для него нечто вроде охоты со всеми сопровождающими ее впечатлениями. Борьба в искусстве и ловкости, риск, удовольствие от удачи – все это играло большое значение в поисках Судейкина и поисках, сопровождающихся за последнее время чрезмерным успехом».
(А. А. Половцев, член Государственного совета)
Да и внешне Судейкин был ничего себе мужчина.
«…Господин импозантной наружности. Большого роста, атлетически сложенный, широкоплечий, с выей крупного вола, красивым лицом, быстрыми черными глазами, весьма развязными манерами выправленного фельдфебеля – все это вместе роднило его с хорошо упитанным и выхоленным жеребцом».
(П. С. Ивановская, революционерка)
Что удивляться, что карьера Судейкина была весьма успешной? Так, работая в жандармском управлении Киева, он в 1879 году раскрыл местную организацию «Народной воли». Именно раскрыл, а не арестовал отдельных членов, как это обычно тогда делали. Неудивительно, что Судейкин в 1881 году оказался в столице и возглавил Санкт-Петербургское охранное отделение. Кроме того, он стал доверенным лицом министра внутренних дел Д. А. Толстого и директора департамента государственной полиции В. К. Плеве. В 1882 году Судейкин занял пост инспектора тайной полиции. Эта должность была создана специально под него – Судейкин являлся первым и последним инспектором.
Методы у Судейкина были своеобразные. Он был убежденным сторонником провокации.
Но тут необходимо, как говорят ученые, определиться с терминами, потому что слово «провокация» будет встречаться на протяжении всей книги.
В революционной и либеральной среде «провокатором» называли любого агента полиции, внедрившегося в ряды оппозиции.
Да и вообще – это слово имеет явно негативный смысл. Но если присмотреться…
Этот термин пришел из военного дела. В чем суть провокации? В том, чтобы, обманув противника, подвигнуть того на неправильные действия. В качестве примера можно привести тактический прием, известный с незапамятных времен, – ложное бегство. Это когда воины изображали паническое отступление. Противники, ломая боевые порядки, азартно бросались их преследовать и нарывались на какой-нибудь засадный полк или на засевших стрелков…
Другой типичный пример провокации – разведка боем. Бойцы изображают атаку для того, чтобы выявить замаскированные огневые точки врага.
Война, как известно – двигатель прогресса. Поэтому провокация распространилась и на другие области человеческой деятельности. На бизнес, политику и, разумеется, на игры спецслужб. Интересно, что о провокации обычно говорят те, кто на нее поддались. Противоположная сторона предпочитает употреблять термины «военная хитрость», «удачная оперативная работа» и так далее.
Из этого следует, что агент спецслужб, внедренный к экстремистам и сливающий информацию, провокатором не является. Информатор (или, если хотите, стукач) – он и есть информатор. Не более.
Но вернемся к Судейкину. Он-то как раз был сторонником полицейской провокации как метода борьбы с революционерами. Вот что писал подполковник о том, чем, по его мнению, должен заниматься агент полиции:
«Полицейский агент должен быть готов выполнять две главные функции. Первая – информационная: проникать на все собрания революционеров, выявлять их конспиративные квартиры, стремиться быть полностью в курсе деятельности революционных организаций и отдельных революционеров и систематически правдиво информировать обо всем этом охранное отделение. Вторая – активная: проникнув в революционные организации, подстрекать к осуществлению крайних мер, желательно откровенно анархистского порядка, как-то бунт, когда бы разбивались и разграблялись магазины и торговые склады, поджигались дома жителей, открывалась беспорядочная стрельба по представителям полиции, бросались бомбы, и т. п.».
Логика очевидна. Террористы, совершая подобные акции, «раскрываются»: вылезают из подполья, совершают бессмысленные действия – и ловят на этом себе смертные приговоры.
Конечно, провоцировать террористов гораздо удобнее, чем заниматься следовательской работой, которую к тому же толком никто и не умел делать. Так проще – расставил сети и лови… К тому же беспредельные действия не добавляют популярности террористам.
Так-то оно так. Да только провокация – штука опасная. Вспомним про ложное отступление. Ведь много раз случалось, что бегущие не могли вовремя остановиться… А терроризм – куда более сложное явление, тенденции его развития предсказать очень трудно. Так что подобные размашистые провокаторские действия могли привести к чему угодно.
Однако Судейкину не было никакого дела до возможных последствий. Его интересовал сам процесс. Более того – со временем подполковник стал играть уже в собственную игру…
Дело в том, что Судейкин считал себя обойденным, и обойденным в карьерном плане. Хотя, если честно, в 32 года он занимал очень высокую должность. Особенно для государства с устоявшейся бюрократической структурой – тут выскочек сильно не любят. Но Судейкин смотрел на мир так, как он смотрел.
«Нужно заметить, что отношения выскочки-сыщика к верхним правительственным сферам, вообще, не отличались особенным дружелюбием. Он и пугал их и внушал им отвращение. Судейкин – плебей; он происхождения дворянского, но из семьи бедной, совершенно захудалой. Образование получил самое скудное, а воспитание и того хуже. Его невежество, не прикрытое никаким светским лоском, его казарменные манеры, самый, наконец, род службы, на которой он прославился, все шокировало верхние сферы и заставляло их с отвращением отталкивать от себя мысль, что этот человек может когда-нибудь сделаться “особой”. А, между тем, перспектива казалась неизбежной. В сравнении с массой наших государственных людей, Судейкин производил впечатление блестящего таланта».
(Л. Тихомиров)
Некоторые основания к такому взгляду на мир имелись. Так, должность начальника Охранного отделения – полковничья, а Судейкин так и оставался подполковником. Его явно тормозили, чтобы не слишком много о себе мнил. Такое положение дел обидно любому, кто носит погоны, – будь он военный или полицейский. А в Российской империи, где существовал Табель о рангах, определявший социальный статус[21], – было обидно вдвойне.
Так или иначе, у Судейкина развился комплекс «меня не ценят». В этом нет ничего необычного. Я думаю, каждый сталкивался с подобными людьми. Другое дело, что обычно такие персонажи ограничиваются жалобами на жизнь после пары рюмок. Но не тем человеком был подполковник. Если не ценят – так заставим. Оценят, куда они денутся…
Уже вербуя Дегаева, Судейкин говорил ему следующие слова:
«Правительство, с одной стороны, будет запугано удачными покушениями, которые я помогу вам устроить, а с другой – я сумею кого следует убедить в своей необходимости и представлю вас, как своего помощника, Государю, там уже вы сами будете действовать».
Конечно, это можно списать на оперативные игры – вроде тех, которые велись с Гольденбергом. Но… С другими арестованными террористами Судейкин разговаривал еще более весело.
Народоволец М. Р. Попов вспоминал его слова: «Я, господа, не идеалист и на все смотрю с точки зрения выгоды. Располагай русская революционная партия такими же средствами для вознаграждения, я так же верно служил бы ей».
Уже интересно? Дело в том, что Судейкин задумал грандиозную провокацию. Только она была направлена не против революционеров. Она, по замыслу подполковника, должна была послужить его личной карьере.
План подполковника был следующий. Он громит существующее террористическое подполье, а на его обломках создает новое, подконтрольное. Причем подконтрольное не власти, а именно ему. Дальше Судейкин под благовидным предлогом должен был уйти в тень.