Террористка Иванова - Страница 4
— Ну, ты теперь покойник, майор, — проговорил Муравьев. — Точно тебе говорю.
— Я тебя предупреждал, тварь, — повторил Александр, опуская револьвер.
И в эту секунду Муравьев резко выбросил вперед ногу — удар пришелся Александру в живот, и он опрокинулся на спину, острая боль согнула его пополам. А Муравьев стал остервенело бить Александра ногами, не давая подняться. Один удар пришелся по руке с револьвером, и оружие отлетело к стене. Александр закрывал руками голову, повернулся на бок и тоже смог ударить ногой Муравьева в бедро. Муравьев отпрыгнул в сторону, крикнул, обернувшись:
— Скорей! Где ты там!
По коридору уже бежал к дверям охранник Заур. В эту секунду Александр дотянулся до револьвера и выстрелил второй раз, прямо в Муравьева. Пуля ударила его в бок, отбросила назад, и Муравьев с грохотом упал на спину, раскинув руки. Заур бросился к хозяину, стал приподнимать его за плечи. На белой рубашке растекалось кровавое пятно.
— Вот так вот… — пробормотал Александр, поднимаясь и рукой с револьвером утирая пот со лба. — У нас ногами бить западло считается…
В глубине квартиры замелькали фигуры, раздался женский крик. Александр повернулся и медленно пошел вниз по лестнице. Револьвер он по-прежнему держал в руке…
…Полина посмотрела на часы и еще раз затянулась сигаретой, продолжая смотреть на фотографию Александра. Вокруг скамейки уже валялись штук шесть свежих окурков. Полина поднялась, подошла к фотографии на щите, поцеловала изображение мужа, провела пальцами по его глазам, с трудом улыбнулась и сказала тихо:
— Ну, прощай, Сашенька. Может, увидимся скоро…
Уходя от могилы мужа, она еще раз на ходу оглянулась — могила издали казалась совсем маленькой, и фотографии почти не видно.
— Жаль, ты опять без Витьки приехала, — говорил Иван Витальевич, споласкивая под краном чайные чашки и ставя их на стол. — С весны мальчишку не видел!
— Витька и так любитель школу прогуливать… — рассеянно ответила Полина, глядя на экран телевизора. Шел знаменитый в прошлом французский фильм «Плата за страх». Водители, герои фильма, стояли в большом кабинете босса, который говорил, прохаживаясь перед шеренгой шоферов:
— Каждый из вас повезет ящики с нитроглицерином. Только мощный взрыв может справиться с бушующим пожаром нефти. Вы знаете, что такое нитроглицерин?
— Немного знаем, — ответил один из водителей, которого играл Ив Монтан.
— Хочу продемонстрировать. — Босс взял со стола бутылку с мутной жидкостью, отвинтил пробку и осторожно наклонил бутылку над полом. Из горлышка медленно выкатилась большая тягучая капля, полетела к полу. И в ту же секунду грянул громкий короткий взрыв. Несколько паркетин полетели в разные стороны, в полу образовалось небольшое углубление. Водители в страхе попятились в стороны.
— Это нитроглицерин. Взрывается при любом сотрясении, даже самом слабом. Почему мы посылаем несколько машин с нитроглицерином? Потому что доедут не все, я уверен. Может быть, только один и доедет — сплошное бездорожье и джунгли… Повторяю — даже малейшее сотрясение машины, и нитроглицерин взорвется. От вас останутся в лучшем случае клочки одежды. Подумайте — сейчас еще можно отказаться…
— Могла бы вечером с ним приехать, после школы. Как он, ничего? Привыкает без отцовской руки-то? — слышался откуда-то издалека голос свекра Ивана Витальевича.
— А где вы креветки покупали, Иван Витальевич? — спросила Полина, не ответив на вопрос, отвлеклась от телевизора, обмакнула горячую креветку в блюдце с соусом. — И майонез у вас какой-то особенный…
На столе стояло большое блюдо, на нем горой — крупные красные креветки. Еще самовар, стеклянные вазочки с вареньем, печеньем и сахаром. Полина со свекром сидели в большой комнате деревенского деревянного дома. За окном был виден садовый участок, заросший кустами смородины и крыжовника, среди которых росли яблони.
— Вкусный, правда? — улыбнулся Иван Витальевич, бородатый, крепкий, плечистый, в футболке и с трубкой в зубах. — Покупаю в маркете и кое-что добавляю — горчички немного, перца, уксуса немножко — соус получается — мечта пирата. А креветки королевские называются — большие какие, правда?
— Дорогие, наверное, — жуя креветку, сказала Полина и хитро прищурилась. — Откуда бабульки, Иван Витальевич?
— Откуда они могут быть? Пенсия, — вновь улыбнулся Иван Витальевич. — Комбинирую, экономлю… на консультациях подрабатываю.
— Вы всегда были молодцом, Иван Витальевич, — тоже улыбнулась Полина. — Как Сашу первый раз в Чечню послали, вы сразу под это дело дачный участок получили… молодец, не растерялись — повернули ситуацию себе на пользу.
— Обидеть, что ли, меня хочешь? Зря. Во-первых, не обижусь…
— А во-вторых?
— А во-вторых, мне этот участок давно обещали.
— Но дали-то, только когда Саша в Чечню поехал, — усмехнулась Полина.
— Ты похудела, Поля, — вдруг серьезно, с сочувствием сказал Иван Витальевич. — Сильно похудела.
— А вы думали, от моей жизни толстеют?
— Я понимаю, Поля… я понимаю… — вздохнул Иван Витальевич, и вдруг трубка задрожала у него в руке. Он встал и отошел к окну, стал смотреть в сад. — Я и сам как во сне живу… Вроде с ума сходить стал — все кажется, сейчас Сашка придет… и жить незачем, а жить надо, Поля.
— А зачем, Иван Витальевич? — спросила Полина. — Сами же говорите — жить незачем. Зачем же — надо? — Полина салфеткой утерла губы, достала из сумочки пачку сигарет, щелкнула зажигалкой, повторила с жесткой, недоброй улыбкой: — Ну зачем, Иван Витальевич?
— Не надо так, Поля. — Он повернулся к ней лицом. — Ты не имеешь права так говорить. Я никогда так не говорил, хотя… наверное, мог бы! И право на это имею. А ты не имеешь.
— Я свои права лучше вас знаю, — с холодком ответила Полина, затягиваясь сигаретой. — Так что лучше не капайте мне на мозги, Иван Витальевич. Давайте напрямки, а? Я вас спросила — зачем, а вы и не знаете, что ответить.
— А Витька? — после паузы спросил Иван Витальевич. — Ты Витьку вырастить должна или нет?
— Выращу, не переживайте. А не я — так сам вырастет. Вы поможете. Или не поможете? Ну, вот если со мной что случится — неужели вы Витьку одного бросите?
— А что такого с тобой может случиться?
— Ну, мало ли! — махнула рукой Полина. — Жизнь, как говорят, полна неожиданностей. Кто мог подумать, что с Сашей так все обернется? В Чечне уцелел, а в тюрьме умер…
— Мне не нравится этот разговор, Полина, — нахмурился Иван Витальевич.
— Можно подумать, мне этот разговор нравится. Но не всегда же только на приятные темы разговаривать приходится.
Он встал, снял с плиты чайник и стал наливать кипяток в самовар. Поставил на стол чайные чашки, блюдца, положил ложки. И вдруг спросил, посмотрев на Полину в упор:
— Что ты задумала?
— Ну, что я могу задумать? — опять улыбнулась Полина. — Что вы опять на мозги капаете?
— Я тебя, слава богу, знаю. От тебя ведь чего хочешь ждать можно. — Он налил в чашку темно-кирпичного чая, поставил на блюдце и подвинул к Полине. — Ешь печенье. Больше ничего вкусного нету.
— Все деньги на креветки истратили? — понимающе усмехнулась Полина.
— Хотел тебе приятный сюрприз сделать.
— Ох, Иван Витальевич… романтик вы наш! — Полина рассмеялась. — Рудимент советской формации. Вымершая порода динозавров.
— Полагаю, моя дорогая, это не так уж плохо, — усмехнулся Иван Витальевич. — Чем с утра до ночи прибыли считать… или убытки…
— Ладно, Иван Витальевич, оставим это. Я вот тоже… правда не знаю, живу я или смерти жду? Мама умерла, отец погиб, муж тоже… Кончала филологический — работаю приемщицей в химчистке. Вопрос — зачем филологический кончила? Или другой вопрос — зачем приемщицей работаю? Жизнь ответов на эти вопросы не дает. Когда Саша был жив… ну, хоть в тюрьме был, но живой, — я еще крепилась, надеялась на что-то… на какую-то справедливость. Идиотка! А Саша умер и — все. Без дураков говорю, не знаю, чего живу? Так меня вся эта подлая несправедливость сжигает, так она меня мучает, что… ай, да ладно, забыли про это! — Полина достала еще одну сигарету, прикурила, отвернувшись, стала смотреть в окно.