Тереза - Страница 10
Визит Клары заставил себя долго ждать. Лишь в конце февраля, когда снег уже начал таять и сквозь открытое пополудни окно в комнату Терезы стал залетать первый весенний ветерок, приятельница явилась. Но вместо того, чтобы поведать о своих любовных похождениях, как было обещано, она объявила, что помолвлена с одним инженером, что ее болтовня при той встрече была лишь ребячливым хвастовством, вызванным нерешительностью жениха, и что она рассчитывает на то, что Тереза никогда и никому не проболтается. Потом Клара стала расхваливать своего жениха и тихое счастье, ожидающее ее в маленькой горной деревушке, куда его переводят руководителем строительства на железной дороге. Просидев меньше четверти часа, она на прощанье наскоро обняла Терезу, так и не пригласив ее на свадьбу.
В эти обманчивые предвесенние дни Тереза без особого сожаления почувствовала, что ее нежность к Максу мало-помалу начала улетучиваться, а пустота и безысходность ее существования становятся все более тягостными. В лечебнице, где содержался ее отец, она не появлялась уже несколько месяцев. Удобным предлогом для столь небрежного отношения послужило замечание младшего ординатора по поводу ее последнего визита: мол, отец не получает ни малейшего удовольствия от ее посещений, а вот для нее образ отца будет меняться только в худшую сторону и воспоминание о нем, которое должно остаться утешительным и уважительным, превратится в мучительное и жуткое и станет преследовать ее всю оставшуюся жизнь. Однако неожиданно пришло извещение из лечебницы о том, что состояние подполковника заметно улучшилось — при этом заболевании такое иногда случается — и что он выразил желание вновь повидаться с дочерью. Тереза придала этому известию куда большее значение, чем оно имело, вообразив, что, может быть, от слов или даже от самого голоса отца на нее снизойдет утешение, просветление или хотя бы успокоение. И вот в один из пасмурных дней, когда дул фен, она пешком отправилась в лечебницу по полевой дороге, размытой грязными ручейками талой воды, в тяжелом, однако не безнадежном настроении.
Войдя в крохотную, похожую на тюремную камеру комнатку отца, она застала его сидящим за столом, заваленным картами и книгами, каким частенько видела его в прежние времена, и он обернулся к дочери, бросив на нее прежний взгляд, в котором светились разум и даже радость жизни. Но едва этот взгляд остановился на Терезе — узнал он ее или нет, этого она так и не поняла, — как его лицо страшно исказилось, пальцы судорожно сжались, и он вдруг схватил один из толстых томов, словно хотел швырнуть его в голову дочери. Санитар бросился к нему и отнял книгу. В ту же секунду в комнату вошел врач, младший ординатор; обменявшись быстрым взглядом с Терезой, он сказал:
— Это ваша дочь, господин подполковник. Вы хотели ее видеть. И вот она здесь. Вы наверняка собирались ей что-то сказать. Да успокойтесь же, — добавил он, поскольку санитар никак не мог справиться с разбушевавшимся безумцем.
Подполковник высвободил и поднял вверх правую руку, повелительным жестом указав дочери на дверь. А поскольку Тереза не тотчас подчинилась, в его взгляде появилось такое грозное выражение, что врач, приобняв Терезу за плечи, постарался побыстрее выставить ее из комнаты. Санитар немедленно запер за ней дверь.
— Странно, — сказал Терезе доктор уже в коридоре, — мы, врачи, тоже то и дело обманываемся. Нынче утром, когда я сообщил ему о вашем предстоящем визите, мне показалось, что он весьма обрадовался. Не следовало давать ему книги и карты.
У ворот он пожал Терезе руку иначе, чем обычно, и заметил:
— Вероятно, вам все же следует в ближайшие дни еще раз попытаться увидеть отца. Я с ним побеседую. И главное, позабочусь о том, чтобы ему не давали опасных книг. Это чтение, по-видимому, бередит в нем много всего. Черкните мне одно-два слова, фройляйн, и сообщите, когда вы хотите прийти. Я буду ждать вас у входа.
Он как-то странно поглядел на нее и еще раз крепко пожал ей руку, так что Терезе показалось, будто ему важен был вовсе не ее визит к отцу. Она кивнула и решила, что никогда больше сюда не придет.
Тереза медленно побрела к городу. Он все знает, думала она, потому и выгнал меня. Что же со мной будет? И внезапно ей пришла в голову мысль, осветившая мрак, царивший в ее душе, словно блеск молнии: раз Макс собирается уйти в отставку, чтобы заняться делом своего деда, фабриканта, о чем он в последнее время не раз заводил речь, он мог бы — а по сути, даже должен — жениться на ней. Один из его приятелей лишь несколько недель назад бросил службу, чтобы жениться на девице сомнительной репутации. А ведь Макс познакомился с Терезой, когда она была порядочной девушкой, и, как говорится в таких случаях, ее совратил. Впервые то, что произошло между ними, было названо своими словами, и все в ней возмутилось. Разве она не дочь старшего офицера? И вообще из хорошей, хотя и обедневшей семьи? Разве ее матушка не происходила из древнего дворянского рода? Макс просто обязан назвать ее своей женой.
Во время следующего свидания с Максом, не дожидаясь подходящего случая, она отважилась на некий намек. Макс сперва ничего не понял — или не захотел понять, и Тереза улыбкой и поцелуем развеяла его плохое настроение. На следующий раз она выразилась яснее, возникла размолвка, а потом спор и ссора. Тереза, не испытывавшая уже подлинной нежности к Максу, но все еще влюбленная в него, прекратила свои попытки так же внезапно, как и начала, и предоставила событиям идти своим чередом.
Близилась весна, театральный сезон заканчивался. Тереза вряд ли заметила бы, что Макс в последнее время частенько из-за служебных обязанностей не мог принимать ее у себя, не заметила бы также, что один раз ему пришлось на несколько дней уехать, также якобы по служебным делам, — но как-то вечером, когда за столом в трактире было произнесено имя некой весьма популярной в городе актрисы, один из приятелей улыбнулся Максу, а тот недовольным жестом словно отмахнулся от этой предательской улыбки. При следующем посещении театра от внимания Терезы, уже кое-что заподозрившей, не могло ускользнуть, что эта молодая дама, по окончании акта вышедшая на поклоны вместе с другими актерами, остановила свой взгляд на Максе, сидевшем в первом ряду, и тот ответил ей легким кивком. Тереза под каким-то предлогом предоставила матери возвращаться домой в одиночестве и подстерегла лейтенанта, который был этим весьма задет. Ее предложение проводить его до дома он отклонил по той причине, что условился о встрече с приятелями. После этого Макс вдруг стал очень любезным, в свою очередь предложил Терезе проводить ее домой, взял под руку и действительно довел до входной двери, выражая досаду на свой уговор с приятелями с таким искренним пылом, что Тереза на этот раз успокоилась.
Она рывком распахнула дверь своей комнаты и очень удивилась, увидев мать, стоявшую на коленях перед комодом и рывшуюся в его нижнем ящике. Когда Тереза вошла, мать вся съежилась от страха и пробормотала:
— Я хотела только посмотреть… Привести твои вещи в порядок. Ведь у тебя вечно нет времени.
— Среди ночи приводить мои вещи в порядок? Что ты такое несешь?
— Не сердись, дитя мое, я в самом деле не имела в виду ничего плохого. — И смущенно добавила: — Можешь проверить, все ли на месте.
Она вышла, а Тереза тотчас присела перед открытым ящиком. После того как она сожгла почти все письма Альфреда, пришло еще три или четыре, уже не содержавшие оскорблений, как прежние, и выдержанные скорее в немного сентиментальных и грустных тонах, — словно гроза, мало-помалу затихающая вдали. Некоторых из этих писем не хватало, не было на месте и нескольких коротких записок, которые обычно оставлял ей Макс. Чего мать хотела? Уж не собиралась ли ее шантажировать? Может, ею двигало обычное любопытство? Или неблаговидное желание погреть стареющее сердце картиной чужих любовных похождений? Как бы то ни было, Тереза поняла, что не сможет больше жить с матерью под одной крышей. Она не могла взять в толк, почему так быстро отказалась от своего плана женить на себе Макса, и решила завтра же высказать ему свое требование. Это решение, которое могло переменить ее жизнь или, во всяком случае, внести ясность, настолько успокоило Терезу, что она крепко уснула от усталости и на следующее утро нашла в себе силы приветливо поздороваться с матерью, избежав каких-либо намеков на ночной инцидент. Поскольку, помимо всего прочего, на дворе стоял чудесный мартовский день, игравший уже всеми красками весны, а может, и потому, что завтра было Вербное воскресенье и на следующий день труппа должна была разъехаться, Тереза с добрым предчувствием ожидала назначенной на сегодняшний вечер встречи с Максом.