Терапия - Страница 16
Старший кондуктор только что объявил, что мы приближаемся к Регби. «Следующая станция — платформа Регби». В последнее время они взяли моду употреблять это длинное нескладное словосочетание: «следующая станция — платформа», видимо, чтобы отличать запланированные остановки на станциях от незапланированных в чистом поле, и, вероятно, заботясь о том, как бы пассажиры, сбитые с толку смесью запаха булочек с беконом и помидорами и вони перегретой тормозной смазки в вагонах с неисправными кондиционерами, не вышли по ошибке из поезда где попало и не погибли.
Четверг, вечер.Домой вернулся около 7.30. Поезд в итоге опоздал всего на двенадцать минут. Мой автомобиль, не тронутый ни ворами, ни вандалами, как преданный пес ожидал меня там, где я его оставил. Я разбудил его, нажав на кнопку дистанционного управления на кольце с ключами, и машина, подмигнув мне огоньками поворотников, приветствовал троекратным пиканьем. С мягким щелчком разблокировались двери. Дистанционное управление приводит меня в безграничный, совершенно детский восторг. Ворота нашего гаража открываются таким же образом, и мне нравится посылать им сигнал, чтобы въехать внутрь без задержки, едва я сворачиваю на нашу улицу. Когда сегодня вечером ворота распахнулись, я увидел, что машины Салли нет. Войдя в дом, я нашел на кухне записку, где говорилось, что она поехала в клуб поплавать в бассейне и посидеть в сауне. Я почувствовал ужасное разочарование, потому что мне не терпелось рассказать ей о проблеме с Дебби Рэдклифф и о ссоре из-за выброшенных строк сценария. Не то чтобы она умирала от желания слушать про то и про другое. Аu contraire.
По-моему опыту, есть два типа писательских жен. Первый — это сочетание няньки, секретаря и президента фан-клуба. Такая жена читает рукопись, как только она написана, и всегда ее хвалит; смотрит программы мужа и смеется каждой остроте; она морщится, читая плохие отзывы, и, как и он, от души радуется хорошим; она чутко следит за его настроением и за производительностью труда и периодически приносит ему в кабинет то чай, то кофе, передвигаясь на цыпочках, чтобы не спугнуть вдохновения; она отвечает на телефонные звонки и письма, оберегая его от скучных и невыгодных приглашений, просьб и предложений; она ведет записи запланированных встреч и загодя о них напоминает, отвозит мужа на станцию или в аэропорт и встречает, когда он возвращается, и устраивает вечеринки с коктейлями и званые ужины для его друзей по профессии и покровителей. Другой тип — это Салли, которая ничего из вышеперечисленного не делает, у нее своя карьера, которую она считает не менее важной, чем карьера супруга, если не более.
Вообще-то Салли — единственная известная мне представительница второго типа, других встречать не доводилось, хотя, наверное, где-то они все же есть.
Поэтому я вовсе и не надеялся ни на сочувствие, ни на толковый совет, когда вернулся домой, просто рассчитывал хоть частично сбросить гнетущий груз. По пути со станции я окончательно пришел к выводу, что допустил ошибку, так легко согласившись убрать из сценария слова об аборте, и начал терзаться сомнениями, возобновлять ли с Олли и Хэлом разговор на эту тему, позвонив им домой, — я понимал, что позиции у меня очень слабые, поскольку утром я уже пошел на это сокращение. Пытаясь отказаться от этого решения, я ничего в итоге не достигну, скорее всего, уже слишком поздно снова менять сценарий, и лишь вызову всеобщее неудовольствие. Скорее всего, но необязательно.Сегодня днем актеры репетировали уже урезанную версию, но, если потребуется, смогут восстановить пропущенные реплики на завтрашней репетиции.
Я бродил по пустому дому, не находя себе места, несколько раз хватался за телефонную трубку и бросал ее, не набрав номера. Сделал себе сандвич — ветчина из холодильника была такая холодная, что показалась безвкусной, — и выпил жестянку пива, от которого раздуло желудок. Я наугад включил телевизор и на Би-би-си-1 попал на ситком-соперник, показавшийся мне гораздо занятнее и острее «Соседей». Через десять минут я выключил его, пошел в кабинет и сел за компьютер.
Я чувствую, как самоуважение вытекает из меня, словно вода из дырявого ведра. Презираю себя за то, что дал слабину и согласился на сокращение, и за свои колебания тоже. Заболело колено, как у ревматика на плохую погоду. Я ощущаю, что на горизонте замаячил шторм, слышу, как поднимается приливная волна отчаяния, готовая меня накрыть.
Слава богу. Только что приехала Салли. Я услышал, как захлопнулась за ней дверь и она весело позвала меня из холла.
Пятница, утро, 19 фев.Сегодня утром мне по почте пришла просьба от «Майнда». По-моему, в первый раз. Должно быть, они взяли мой адрес у какой-нибудь благотворительной организации. В конверте лежало письмо и голубой шарик Письмо начиналось с инструкции: « Пожалуйста, надуйте шарик, прежде чем читать дальше, но не завязывайте его».Поэтому я надул шарик, и на нем обозначился белый профиль мужчины, немного, между прочим, похожего на меня, с толстой шеей и без волос; а внутри черепа, одно над другим, как мысли, были написаны слова: ОСИРОТЕВШИЙ, БЕЗРАБОТНЫЙ, ДЕНЬГИ, РАЗДЕЛЬНОЕ ПРОЖИВАНИЕ, ЗАКЛАДНАЯ, РАЗВЕДЕННЫЙ, ЗДОРОВЬЕ. «Для Вас, — гласило письмо, — слова на шарике это всего лишь слова. Но то, что они обозначают, приводит к нервному срыву».
В этот момент позвонили в дверь. Салли уехала на работу, поэтому пришлось самому идти открывать дверь. Я продолжал зажимать отверстие шарика большим и указательным пальцами, чтобы не выходил воздух, несколько суеверно ощущая необходимость повиноваться инструкциям в письме, как герой какой-то сказки.
Пришел молочник, желавший, чтобы ему заплатили. Он посмотрел на шарик и усмехнулся.
— Вечеринка? — спросил он.
Было полдесятого утра.
— У вас день рождения, да? — поинтересовался он. — Поздравляю.
— Его только что прислали по почте, — объяснил я, неуклюже взмахивая шариком. — Сколько мы вам должны? — Одной рукой я выудил из бумажника десятифунтовую банкноту.
— Отличная вчера была серия, — сказал молочник, отсчитывая мне сдачу. — Как папаша Дэвис спрятал по всему дому сигареты, прежде чем бросить курить… очень смешно.
— Спасибо, рад, что вам понравилось, — ответил я.
Все местные торговцы знают, что я пишу сценарии для «Соседей». Могу, так сказать, с порога своего дома проводить опрос аудитории.
Я отнес шарик назад в кабинет и взял письмо от «Майнда». «Подобно тому, как растягиваются слова на шарике, растут проблемы людей, когда на них усиливается давление», — говорилось в нем.
Я снова посмотрел на слова, написанные внутри головы. Я не осиротел (во всяком случае, это случилось довольно давно — мама умерла четыре года назад, а папа — семь), я не безработный, у меня много денег, я не разошелся с Салли и закладную могу оплатить хоть завтра, если захочу, но мои бухгалтеры с целью снижения налогов пока не советуют. Единственное, что может привести меня к нервному срыву, — это проблема здоровья, хотя я подозреваю, что «Майнд» имел в виду нечто более смертельное, чем Патологию Неизвестного Происхождения.
Я пробежал текст письма: «Самоубийство., психоз… заведения по реабилитации бывших преступников и наркоманов., служба помощи…» После заключительной просьбы о деньгах следовал PS: « Теперь Вы можете выпустить из шарика воздух. И когда Вы это сделаете, пожалуйста, подумайте, как быстро можно облегчить проблемы другого человека с помощью времени, заботы и особого понимания благодаря Вашему сегодняшнему дару».Я отпустил шарик, и он за две секунды облетел комнату, прежде чем удариться об оконное стекло и упасть на пол. Я взял свою благотворительную чековую книжку и послал «Майнду» 36 фунтов, чтобы на одно утро обеспечить какого-нибудь душевнобольного медицинской сестрой, прошедшей специальную подготовку.
Мне и самому сегодня такое не помешало бы.
Вчера вечером, вернувшись домой, Салли принялась готовить себе на кухне горячий шоколад, я пил скотч, и мы разговаривали. Или, скорее, я говорил, а она слушала, довольно рассеянно. После сауны она пребывала в томно-эйфорическом состоянии, и ей было труднее, чем обычно, сосредоточиться на моих профессиональных проблемах. Когда я объявил, что строчки про аборт были вырезаны из сценария, она сказала: «О, отлично», и хотя тут же по выражению моего лица поняла, что подала неверную реплику, все равно по своему обыкновению принялась защищать ее, говоря, что «Соседи» — это слишком веселый сериал, чтобы соответствовать столь серьезной теме, — в точности аргументы Олли. Потом, когда я сказал, что будущее сериала под угрозой из-за намерения Дебби уйти по окончании текущего блока, Салли заметила: