Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Страница 8

После этого эпизода мне вдруг стало очень интересно, как часто во время сессии другие психотерапевты убегают от клиента в свои фантазии и о чем они в этот момент думают. Составляют списки покупок? Грезят приятными воспоминаниями об отпуске? Планируют будущие авантюры? Погружаются в сексуальные фантазии? Я бы поставил на то, что большинство моих коллег хотя бы на время абстрагируются от сессии примерно от 30 до 50 % случаев (в зависимости от конкретного клиента и темы разговора). Тому может быть сразу несколько причин.

1. Скука. Мы устаем от обыденности и рутины. В конце концов, мы уже не раз слышали эту историю. Клиент рассказывает ее уже в который раз.

2. Чувство опасности. То, о чем говорит клиент, подозрительно созвучно с нашими переживаниями. Его слова заставляют нас вспомнить о личных проблемах или пробуждают воспоминания о прошлом, которое мы предпочли бы не ворошить.

3. Личная жизнь. У каждого из нас в жизни регулярно случается немало событий, которые перетягивают на себя все внимание. Иногда бывает очень сложно сосредоточиться на том, что происходит в кабинете, если мы сами чем-то расстроены. Может быть, нас выбило из колеи недопонимание в личных отношениях, из-за которого мы чувствуем замешательство и злость. Может быть, мы никак не можем выкинуть из головы планы о том, что хотим и как хотим сделать. Может быть, мы переживаем личную травму, переходный период или кризис.

4. Лень. Постоянная концентрация во время сессии требует немало усилий, и иногда нам просто лень их прикладывать. Это так просто — позволить своему разуму витать в облаках, переключиться на мысли о чем-то личном, отпустить фокус внимания. А иногда мы приходим на работу настолько обессиленными и уставшими, что нам просто не до клиента.

Во время встреч с Фрэнсис меня практически не было в кабинете. По сути, от меня оставалась телесная оболочка, которая время от времени кивала, а сам я в это время мысленно гонял на спортивных машинах, взбирался на отвесные скалы и раздевал привлекательных женщин. Я вспоминал былые ошибки и перебирал в голове все то, что мне следовало сказать или сделать иначе в работе с другими клиентами. Внимательно изучал потолок, стараясь сосчитать все точки на побелке. Перебирал пальцами правой руки по подлокотнику кресла, играя на воображаемом фортепьяно.

Это понятно и объяснимо? Не спорю. Вполне простительно? Согласен. Однако я считаю, что в лучших интересах моих клиентов и учеников мне стоит навсегда запомнить этот хрестоматийный пример крайне посредственно проделанной работы и никогда больше не идти на поводу у собственной лени.

1. Обычно причиной терапевтической катастрофы становится вовсе не какая-нибудь из ряда вон выходящая глупость или бестактность. Чаще всего для этого достаточно обычной безобидной халатности.

2. Напряженная саморефлексия и самокритика, несомненно, весьма полезны для непрерывного профессионального роста и самосовершенствования, но у них есть и негативный побочный эффект в виде неспособности простить себе неизбежные ошибки, неудачи, огрехи и недостатки.

3. Психотерапия — занятное действо, где оба участника процесса с завидной регулярностью на время мысленно покидают кабинет в силу различных причин — будь то скука, чувство опасности, случайно задетая “больная мозоль”, неприятная ассоциация или обычный поток сознания. Так уж устроена человеческая психика.

Психотерапевты выбрали себе едва ли не самый ментально утомительный способ зарабатывать на жизнь, составить конкуренцию которому может, пожалуй, разве что работа авиадиспетчера. Однако в отличие от других требовательных и напряженных профессий, сама суть карьеры терапевта вынуждает нас очень многое принимать на свой счет. Впрочем, мы живем в реальном мире, и у нас не остается иного выбора, кроме как смириться и принять тот факт, что как бы прилежно мы ни учились, как бы тщательно ни готовились, сколько бы опыта ни имели за плечами, как бы усердно ни концентрировались и как бы часто ни ходили к супервизору, мы все равно никогда и близко не сможем дать нашим клиентам все то, что они от нас хотят и чего на самом деле заслуживают. Более того, у нас никогда не получится соответствовать собственным стандартам совершенства. Иногда у нас будут самые настоящие терапевтические успехи, иногда — терапевтические катастрофы. Но тут такое дело: самое главное — отличить одно от другого.

С тех пор как мы взялись за этот проект, чувство надвигающейся терапевтической катастрофы не покидало меня в преддверии каждой сессии, которую я проводил. И это при том, что я имею за плечами более 25 лет опыта работы и по-прежнему принимаю от 40 до 70 клиентов в неделю.

Каждый день я прихожу на работу пораньше, открываю свое расписание на предстоящий день и внимательно изучаю список клиентов, прислушиваясь к собственным ощущениям и реакциям по поводу каждого из них. Я провожу пальцем по строчкам с именами людей, встречи с которыми жду с приятным нетерпением, думая о том, с чем они придут ко мне сегодня и кому из них я смогу по-настоящему помочь. А потом мой взгляд падает на имена клиентов, от одной мысли о которых меня бросает в холодный пот, и я понимаю, что так дело не пойдет. Мне нужно как-то изменить свое отношение к этим людям, или наша сессия действительно может закончиться катастрофой.

Пожалуй, я все же наберусь смелости и начну эту главу с едва ли не самой провокационной и рискованной темы, которая только может быть. Я хочу рассказать читателю о потаенном аспекте моей личности, в существовании которого я, будучи психотерапевтом, никогда не признавался публично. Раз уж так сложилось, что я зарабатываю на жизнь языком, бесконечно болтая о том о сем со своими клиентами, студентами и подопечными в супервизии, мне мало что удается скрывать о себе от окружающих. Впрочем, если во мне и есть нечто такое, что я предпочитаю не афишировать, так это целый “букет” проблем, связанных с комплексом неполноценности. Я слишком часто думаю о том, а соответствую ли я собственным ожиданиям.

Когда я рассказываю об этом Джеффри, он всегда удивляется. Он уверяет меня, что еще никогда не встречал человека, который умел бы столь спокойно и уверенно держаться на публике, как это делаю я. Что ж, факт остается фактом: последние десять лет жизни я потратил на то, чтобы создать серию из более сотни обучающих видеороликов с участием лучших психотерапевтов планеты, но в глубине души по-прежнему терзаюсь сомнениями и никак не могу поверить в то, что я действительно заслуживаю оказаться в их числе.

Обстоятельства сложились так, что в сферу психотерапии я вошел “с черного хода”. По первому образованию я школьный учитель, но за всю жизнь не преподавал ни дня. Я переучился на школьного психолога для учеников младших классов и оказался в крайне забавной ситуации, когда мой супервизор знал о практической стороне психотерапии не многим больше, чем я. Это был замечательный специалист, который прекрасно разбирался в преподавании и научных исследованиях, однако никогда прежде он не работал ни с кем вживую. Поступив в докторантуру (мы с Джеффри Коттлером защищались у одного научного руководителя), я надеялся, что смогу пройти полноценную супервизию, но вместо этого по иронии судьбы сам стал супервизором. Я словно перескочил сразу несколько ступеней карьерной лестницы, так никогда толком и не получив адекватной обратной связи о своей работе. Да, я работаю на этом поприще уже много лет. Да, я написал об этом не одну научную статью и успел обзавестись немалым практическим опытом, но я по-прежнему ловил себя на мысли, что сам не вполне понимал, что делаю.

Я точно знаю, что в моей карьере однозначно были люди, которым я навредил своими словами и действиями, о чем я до сих пор сожалею. Когда я оглядываюсь назад, меня утешает лишь мысль о том, что сейчас в тех ситуациях я наверняка поступил бы иначе. С тех пор много чего изменилось. Ощутимо выросла и преобразилась теоретическая база знаний в отрасли. Я снова вернулся в университет, чтобы получить второе образование и наконец-то научиться правильно заниматься психотерапией. Мне показалось, что раз одной докторской степени недостаточно, чтобы я чувствовал себя компетентным, значит, лучший выход из ситуации — получить еще одну.