Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Страница 72

“Боже правый!” — только и смогла вымолвить Мишель по ту сторону зеркала, сгорая от стыда перед коллегой, которому предстояло разгребать последствия ее выходки. Мы с пониманием засмеялись. Это действительно был исключительно забавный пример, тем не менее история Мишель Вейнер-Дэвис не могла не напомнить нам о похожих проколах. Пожалуй, единственная разница заключалась в том, что нам, в отличие от Мишель, не так часто приходится работать в комнате с фальшивым зеркалом под пристальными взглядами коллег.

Возвращаясь к своему рассказу, Вейнер-Дэвис поспешила пояснить: “Судя по всему, я напортачила со своими записями, потому что подобный ответ стал для меня полнейшей неожиданностью”. Эта история напомнила нашей собеседнице далекие времена, когда она была молодым и неопытным новичком на поприще психотерапии. “Я была настолько очарована техниками и методами, что временами не замечала ничего вокруг. Стратегии и модели, которые меня учили применять, занимали все мои мысли. Я была настолько влюблена в них, что часто не слышала ни слова из того, что говорят клиенты. Иногда я не слышала даже то, что говорила сама”, — призналась она.

По словам Вейнер-Дэвис, начинающим терапевтам важно соблюдать баланс и, с одной стороны, в работе с людьми придерживаться четко выверенной, структурированной концептуальной модели, а с другой — не допускать перегибов и не позволять модели целиком и полностью затмевать собой живого человека в кресле напротив, которому специалист стремится помочь. “Когда психотерапевт по уши влюблен в собственные приемы и техники, он забывает слушать клиента и наблюдать за его поведением, а это уже чревато проблемами”, — подчеркнула Мишель.

Эта мысль напомнила Вейнер-Дэвис о втором, куда более поучительном случае, о котором она хотела нам рассказать. Поскольку та самая злополучная сессия носила демонстрационный характер и снималась на видео, Мишель до сих пор часто показывает эту запись на своих семинарах и лекциях, чтобы дать аудитории пример работы с неподатливыми парами. “Раньше я всегда включала студентам эту запись в качестве демонстрации применения моей любимой техники, которая якобы помогла переломить ситуацию и вывести пару на желаемый результат. Только недавно меня осенило, что на самом деле техника совершенно ни при чем. Все изменилось не тогда, когда я применила некий хитрый прием или метод, а когда я наконец удосужилась выслушать того парня! Теперь я включаю эту запись на лекциях в качестве классического примера того, что бывает, когда терапевт слишком полагается на техники и забывает слушать клиента”.

Нам не терпелось услышать историю профессионального взросления Мишель, которая в итоге привела ее от привычки полагаться исключительно на техники и приемы к понимаю ценности крепких и доверительных отношений с человеком, которому эти техники призваны помочь. Мы уже не раз поражались тому, как наши интервью помогают раскрывать личность знаменитых мастеров психотерапии с совершенно неожиданной стороны, о существовании которой сложно догадаться, читая их статьи и книги. Вторая история, которую решила поведать наша собеседница, стала яркой иллюстрацией этой потаенной грани ее терапевтического таланта, во многом противоречащей тому образу, который можно составить, знакомясь с обширным багажом ее научных работ.

“Пожалуй, я нарушу хронологию и начну свой рассказ не с описания самого случая, а с тех уроков, которые мне удалось из него вынести. Здесь мне хотелось бы сделать небольшое лирическое отступление. В детстве родители отдали меня в музыкальную школу на фортепиано. Мой преподаватель любил повторять: «Мишель, на фортепиано нужно играть с чувством. Пусть мелодия звучит то громче, то тише. Не бойся жать на педали. Вложи в эту музыку душу». К чему это я?” — Вейнер-Дэвис выдержала драматическую паузу, а мы заранее улыбнулись, предчувствуя начало великолепной метафоры.

“Я тогда задумалась о том, что невозможно сыграть пьесу с душой, предварительно не выучив ноты. Признаюсь, в те времена я часто отлынивала и толком не училась играть, так что, садясь за инструмент, думала только о том, как правильно прочитать нотную запись и куда поставить пальцы. Тут было не до души или чувств. Если бы я уделяла больше времени занятиям и заранее отточила технику игры на инструменте, возможно, у меня что-то и получилось бы”, — продолжила наша собеседница.

По словам Мишель, нечто похожее происходит в кабинете терапевта. Только выучив ноты, запомнив правильное положение пальцев на клавишах и привыкнув к инструменту, можно начинать играть, вкладывая в свою музыку душу. “Именно поэтому более опытные специалисты часто называют психотерапию не столько наукой, сколько настоящим искусством”, — сказала она.

Именно по этой причине Вейнер-Дэвис разочаровалась в семинарах и лекциях, куда слушатели приходят ради того, чтобы получить готовую “формулу терапии”. Со временем она поняла, что самыми удачными решениями психотерапевты обязаны не столько приемам и техникам, столько своей эмпатии и чутью, так как именно вложенная душа отличает виртуозное исполнение мэтра от обычной игры по разученным нотам.

Чтобы дойти до такого уровня мастерства, необходимы годы упорных тренировок. Мишель призналась, что, если бы у нее за плечами не было многолетнего опыта, позволившего в совершенстве отточить все приемы и методы, она просто не смогла бы настолько искусно импровизировать. “Я ни в коем случае не хочу недооценивать важность технической стороны вопроса, но я рада, что мне удалось перейти от моделей и стратегий к чему-то большему. Такой подход открывает широкое пространство для маневра и приносит куда больше профессионального удовлетворения. К тому же я уверена, что это благоприятно сказывается на качестве моей работы”, — добавила Мишель. Стало ясно, что для Вейнер-Дэвис техничность и импровизация не являются взаимоисключающими понятиями, а, наоборот, гармонично дополняют друг друга, сплетаясь в едином непрерывном процессе развития.

Но вернемся к нашему случаю. Мишель Вейнер-Дэвис досталась примечательная пара: жена была педагогом-дефектологом, а муж работал в администрации школы. “Когда женщина начинала рассказывать об их браке, возникало странное ощущение, что она не выдержит и вот-вот пойдет клеить фотографию своего супруга на доску почета. Она по-детски радовалась каждой малейшей подвижке и была настроена до того позитивно, что временами перегибала палку. Мужчина же был ее полной противоположностью. Возможно, отчасти сказалась его работа в школе, передо мной был типичный строгий завуч, вечно всем недовольный. Стоило ей сказать что-то хорошее, как он спешил опровергнуть ее слова. Поскольку в те времена я была новичком в сфере терапии, ориентированной на решение, я была уверена, что моя главная задача заключается в том, чтобы акцентировать внимание клиентов на позитивных сторонах ситуации, и такое поведение ставило меня в тупик”, — вспоминала Мишель.

“Но вы были счастливы в браке. Что в ваших отношениях было тогда, чего нет сейчас?” — вопрошала Вейнер-Дэвис. Вместо того чтобы ответить, как полагается, и вспомнить, как ему было хорошо с женой раньше, завуч заартачился и пустился в жалобы о том, как ему плохо сейчас. Решив, что ее, должно быть, неверно поняли, Мишель предприняла еще одну попытку.

“Да, я понимаю, что сейчас ваши отношения складываются не так, как вам хотелось бы. Однако в прошлом все было по-другому, не так ли? У вас же был такой период, когда вам было хорошо друг с другом?” — Мишель вопросительно кивнула и посмотрела на мужа. Да, так лучше. В этот раз ее вопрос был сформулирован предельно четко. “Ну, да, — протянул супруг, — раньше у нас до такого, конечно, не доходило, но. Как несложно догадаться, после “но” последовала очередная возмущенная тирада, плавно переходящая в бесконечный перечень всего, что его не устраивало в браке. Мишель собрала волю в кулак и попробовала достучаться до завуча в третий раз. Ситуация повторилась.