Терапевтическая катастрофа. Мастера психотерапии рассказывают о самых провальных случаях в своей кар - Страница 69

Помимо склонности становиться на сторону “жертвы”, в работе с семьями Ричард давно заметил за собой еще одну похожую тенденцию: чрезмерно идентифицировать себя с детьми.

“Почему так получилось?” — полюбопытствовали мы.

“Я сбежал из дома, когда мне было четырнадцать, — признался Дик. — С тех пор я не верю в россказни о том, что оба родителя обязательно должны участвовать в воспитании ребенка”.

Наш собеседник упомянул об этом личном моменте своей биографии настолько непринужденно и бегло, что мы чуть было не пропустили его откровение мимо ушей, позволяя нашей беседе по инерции продолжаться в чисто интеллектуальной плоскости. Впрочем, осознав, в чем именно Ричард Стюарт только что признался, мы спохватились и попросили его поподробнее рассказать о том, что побудило его сбежать из дома в столь юном возрасте.

“Скажем так, мои родители были те еще чудаки. У меня выдалось не лучшее детство: дислексия, ужасные оценки в школе и, вдобавок ко всему, чокнутые предки. Как-то раз на последнем звонке мы с одним другом решили отправиться в свободное плавание и пустились путешествовать по стране автостопом. На перекладных я добрался до штата Айдахо и следующие несколько лет прожил там в дикой глуши на краю света, ухаживая за лошадьми”, — вспоминал Ричард.

Наш собеседник попытался сменить тему и вернуться к предыдущим размышлениям. Мы не унимались и настаивали на том, чтобы Дик рассказал, что было дальше. Как он умудрился с 14 лет расти без родительской опеки, выживая только за счет собственной смекалки и хитрости? Нам стало искренне любопытно, не этот ли неординарный опыт в итоге привел к тому, что Ричард загорелся такой страстью к семейной терапии и посвятил большую часть своей карьеры работе с конфликтными парами?

Его рассказ перекликался с некоторыми деталями из наших ранних биографий.

Ричард Стюарт признался, что, пожалуй, именно эти детские переживания и опыт жизни в неблагополучной семье сделали его настолько бесчувственным к людям, привыкшим упиваться своим страданием. “Некоторые люди не умеют ничего другого, кроме как бесконечно смаковать свою боль. Впрочем, кто знает, может быть, я сужу их слишком строго, или у меня просто завышенные ожидания”, — задумчиво протянул он.

Зацепившись за последние слова, мы поинтересовались у Ричарда Стюарта, насколько его высоко поставленная планка отражается на работе с клиентами. “Разумеется, от себя я тоже требую многого. В глубине души я считаю, что мой долг — помочь каждому клиенту без исключения. В конце концов, мне же за это платят! Беда в том, что в реальном мире, к сожалению, вряд ли получится помочь всем”, — изрек Дик.

Наш собеседник снова подчеркнул, что одна из главных проблем, с которыми он сталкивается в работе с семьями, заключается в его склонности демонизировать родителей. Стюарт привык считать, что многие отцы и матери чрезмерно контролируют своих детей.

“В середине 1960-х годов я проводил одно исследование в Энн-Арбор, которое показало любопытный результат. Я окрестил это явление эффектом принцессы на горошине. Многие родители, воспитывая детей, не дают им достаточно положительного подкрепления. Они подходят к этому вопросу слишком избирательно и приучают детей вести себя так, как нравится маме и папе, а не так, как будет лучше ребенку. Я часто попадаюсь в эту ловушку и сам не замечаю, как из семейного терапевта превращаюсь в защитника детей”, — признался Ричард.

В силу жизненного опыта, который убедил Дика в том, что семейная среда далеко не всегда безопасна для подрастающего поколения, а многие родители не блещут педагогическими талантами, у Дика сформировались определенные предрассудки, и теперь ему приходится тщательно следить за собой, чтобы не начать спасать ребенка от родителей, вместо того чтобы делать свою работу. “Когда специалист начинает чрезмерно полагаться на свои внутренние рабочие модели и считать их универсальным мерилом истины, это попахивает нарциссизмом. Мне кажется, у каждого терапевта в этом плане идет беспрестанная внутренняя борьба с самим собой, и я не исключение. Мне приходится прикладывать немало усилий, чтобы не навязывать клиентам собственные взгляды и убеждения, которые сформировались у меня за много лет и лежат в основе принимаемых мною решений”, — пояснил Стюарт.

Когда мы попросили Ричарда Стюарта выбрать один пример терапевтической катастрофы и рассказать о нем в деталях, он признался, что ему непросто остановиться на каком-то конкретном случае. “Зато я могу выделить целый общий класс ситуаций, которые обычно заканчиваются для меня крайне неприятным опытом”, — заявил он. Впрочем, в ответ на нашу просьбу Дик все же решил рассказать нам историю одной пары, Бена и Элис. С самого начала Ричард с легкостью нашел общий язык с женой, в то время как попытки установить контакт с мужем оказались не такими успешными. Первая ознакомительная сессия с новыми клиентами, как это обычно бывает, прошла вполне неплохо (не зря Стюарт привык в шутку называть первые сессии с парами “конфетно-букетным периодом”), а со второй начались настоящие проблемы.

“Буквально накануне нашей встречи между ними вышел громкий скандал. Бен вернулся домой с работы, а Элис, вместо того чтобы встречать его, больше получаса говорила по телефону. Как оказалось, она пыталась утешить подругу, у которой недавно умерла мать, однако Бен этого не оценил и разозлился на супругу. Он накричал на нее и выскочил из дома, громко хлопнув дверью. Несколько часов прослонявшись на улице, он вернулся к жене изрядно пьяным и принялся нечленораздельно просить прощения. На следующий день после этой сцены они уже сидели у меня в кабинете и хмуро молчали. Прервав гробовую тишину, я поинтересовался у них, что случилось, и Элис начала рассказ об их вчерашней ссоре. Не успела она сказать и четырех предложений, как Бен взбеленился и принялся ее перебивать”, — вспоминал Ричард.

“Ты всегда делаешь все по-своему! — закричал Бен. — Неужели так трудно хоть раз меня выслушать? Все, это безнадежно! Похоже, настало время паковать чемоданы”.

“Когда вы сказали «паковать чемоданы», что вы имели в виду?” — спросил Стюарт, пытаясь сменить тему и перевести разговор в более спокойное русло. Бен продолжил бранить Элис, засыпая ее упреками, а Ричарду не оставалось ничего другого, как выступать между ними в роли арбитра. Элис разнервничалась и заявила, что чем больше она пытается спасти их отношения, тем упорнее Бен все портит.

“Бен, послушайте, — настойчиво произнес Ричард, — давайте поговорим о том, что вы имели в виду под фразой «настало время паковать чемоданы». Значит ли это, что вы хотите расстаться с супругой? Вы хотите развестись? Разъехаться? К чему это было сказано?”

“К тому, что я вообще не хочу больше иметь ничего общего с этой женщиной”, — отрезал Бен.

“Хорошо, — успокаивающим тоном сказал Стюарт, — Элис, что вы будете делать, если Бен от вас съедет? У вас двое детей, как вы будете справляться?” Женщина попыталась ответить, но не прошло из двух минут, как Бен резко вскочил с кресла, заявил, что не намерен больше это выслушивать, и вылетел из кабинета.

“В течение следующих трех-четырех дней, — продолжил Ричард, — Бен раз двадцать звонил мне на работу. Как оказалось, после той злополучной сессии Элис собрала чемоданы и выставила его за дверь. Мужчина признавался, что на самом деле любит свою жену и хочет сохранить брак. Он умолял меня «замолвить за него словечко» и попытаться убедить Элис сменить гнев на милость. Мне было больно его слушать, тем не менее я ответил, что не могу поговорить с его супругой вместо него, и вообще он четко дал понять Элис, чего на самом деле хочет”.

С тех пор Ричард Стюарт не раз задавался вопросом, что же пошло не так. “Самое интересное, что подавляющее большинство моих терапевтических катастроф случаются во время второй сессии. Если мне удается безболезненно пройти этот водораздел, до катастроф обычно не доходит. И если у меня что-то не получается, это все равно более «доброкачественный» тип неудач. К примеру, иногда пары жалуются на слишком медленный прогресс или, наоборот, настолько довольны достигнутыми изменениями, что преждевременно бросают терапию, не успев закрепить успех и полноценно консолидировать и интегрировать полученные навыки”, — рассуждал Ричард.