Теплый пепел надежд - Страница 7
Если бы на месте Тамары была другая женщина, она бы отказалась от этой безумной затеи, но рыжая соседка отогнала безнадежные мысли прочь, решив биться до конца — девчонка должна победить на маскараде.
Тамара была темпераментным, увлекающимся человеком, и упрямым.
Она заметила, что девчонка в шоке, и завопила:
— Ничего-о-о! Мы им покажем! Ты будешь на маскараде первой!
Сонечка вскочила, содрала парик и убежала.
Тамара хотела было удержать ее, но передумала и только кинула вдогонку:
— Не забудь про диету!
Сонечка очнулась в закутке за гаражами. На плечах висела Тамаркина шаль, на лице — макияж… Она со злостью смазала его рукой и отодрала ресницы.
И стала думать о себе. Думы ее были темнее дождевой тучи. Но долго темно не бывает. Постепенно Сонечка успокаивалась, обдумывая ситуацию, и вдруг решила, что на маскарад пойдет. В Тамарином наряде и в маске!
Вот так! Назло! Кому? Неизвестно.
Когда Сонечка пришла отдать соседке шаль и ресницы, та встретила ее жестким вопросом:
— Что, трусишь? Не пойдешь на маскарад?
— Пойду, чего мне трусить? — с вызовом ответила Соня.
Тамара подумала, что девчонка еще и нахальная, но в данном случае это неплохо, и порадовалась за подопечную.
Дома мать крутилась вокруг Сонечки: как да что? Понравилось ли ей у Тамарки? Что они там делали?
Сонечка отвечала сухо и односложно. Чтобы разговорить дочь, Капитолина приготовила вареники с картошкой — Сонечка так их любит, — поставила на стол вместе со сметаной…
И превратилась в соляной столб, когда дочка заявила, что ничего не хочет, кроме чая. Капитолина возражать не посмела, налила чаю, в который Соня даже сахару не положила!
Наверное, закормила ее Тамарка всякими разносолами! Капитолина впервые пожалела, что послала дочку к соседке! Та веселая, богатая, говорунья, украдет она у Капитолины ее единственное счастье — Сонечку…
Дочка ушла в ванную, и там сразу же что-то грохнуло. У Капитолины сердце зашлось: зеркало упало! Не иначе! Она так боялась этой приметы! Берегла зеркала, хотя не любила их — больно скоро они бились.
— Чего там, дочка?
— Зеркало разбилось, — ответила Соня.
Холодным потом окатило Капитолину. Теперь ничего хорошего не жди. И все это будет связано с Тамаркой, провидчески подумала она. Как бы отвлечь Сонечку от этой рыжей ведьмы? Но понимала, что ничего она не сделает, если дочка захочет знаться с соседкой!
Стала дочка в одночасье взрослой, да еще с характером, а была такая покладистая, добрая…
Закончилась эта суббота тихим вечером, за чаем. На самом же деле приближалась буря, колючая, душная, как в пустыне.
Сонечка перестала есть. Что за еда — сухарики да чай, яблоко или яйцо.
Мать с ума сходила, боялась, доведет себя девочка до болезни…
Сонечке же ничего не говорила, а пожаловалась Тамарке. К ней Капитолина теперь ходила работать по дому — прибрать там, сготовить, а главное — за кофе посидеть, пока Тамарка байки травит, вот и вся работа. Платила Тамарка хорошо — сто пятьдесят долларов в месяц.
Тамарка, холодно отнесясь к ее жалобам, выговорила, что нечего девушку раскармливать, как индюшку перед Рождеством, и что правильно Соня диету блюдет. Соседка видела Соню два дня назад и оказалось, что у нее отличная фигурка.
— Пусть хоть этим берет, мужики на фигурку падки, — заключила она и тем закрыла вопрос.
Капитолина поникла, поняв, что отныне над дочерью своей не властна и что руководит Соней рыжая Тамарка!
А дочка выговорила Капитолине, что та работает уборщицей у соседей и ей, Соне, совестно.
Тут Капитолина все же показала характер, обидно ей до слез стало.
— Не нравится моя работа? Найди благородную! Чтоб тебе матери родной не стыдиться! А того не знаешь, что денег у нас с гулькин нос осталось! Скоро с голоду бы подохли!
Сонечка в ответ закричала, что не надо было уезжать, там все свои и помогли бы, и работа нашлась бы не подтирочная…
Это слово окончательно добило Капитолину, и она, заплакав, сказала, что сейчас пойдет к Тамарке и откажется от работы, но пусть тогда Соня не бегает к той, как собачонка.
Сонечка совсем разозлилась.
— А кто меня к ней загнал? Ты! И радуешься, когда я туда бегаю! Молчи уж! Кстати, Тамара меня многому учит, и я ей за это благодарна!
Капитолина замолчала — права дочка. И чтобы помириться (не любила она молчанок в доме), заискивающе произнесла:
— Ладно, дочка, не будем ссориться. Уйду я от них, куда-никуда устроюсь…
Соня тоже притихла, жалко ей стало маму. В чем она виновата? Это ей надо идти работать! Вот только паспорт получит и… А пока Тамарка благое дело сделала, что маму позвала помогать… Да еще и деньги приличные платит. Вот когда Соня работать пойдет, тогда уж извините, а сейчас терпи и не выступай.
Сонечка подошла к маме и обняла ее за голову — в черных маминых волосах проглядывали белые нити…
Мать заплакала, как ребенок, всхлипывая, а Соня и заплакала бы, да разучилась…
Раньше она любила поплакать по пустякам, и те слезы были сладкие.
Тамара назначила генеральную репетицию.
Соня пришла к ней с утра, и Тамара учила ее, как ходить в длинном одеянии (платье сидело на Сонечке как влитое, фигурка у нее стала идеальная), как обращаться с веером (и веер нашелся, китайский, разрисованный)…
Примерили и маску, которую Тамара довольно ловко сварганила из куска бархата. Сделали пробный макияж, и Сонечка посмотрела в зеркало.
Две прошедшие недели она этого не делала. В ванной специально разбила зеркало. Еще одно, в шифоньере, с внутренней стороны, Соня оставила, открывая шкаф так, чтобы зеркала не видеть…
И вот снова перед нею в зеркале взрослая чужая девица, фальшивая и неживая, как манекен в бутике на Садовой. Но рыдать и убегать Сонечка не стала, а сжавшись в комок, вытерпела.
Тамара с жалостью опять подумала, что никуда не денешься: ни замазать, ни скрыть уродство не удается… Но тут же, будучи оптимисткой, порадовалась фигурке — что надо! Маска с кружевами вообще лицо скроет. А там будь что будет, подумала она и развеселилась.
Надела на Сонечку шляпу и маску, и вот тут оказалось, что эта стройная невысокая девушка должна быть необыкновенной красавицей, иначе просто не могло быть!
Длинные золотистые кудри, изящная фигурка, красивые руки с ухоженными розовыми ногтями… Ну, кто устоит?..
— Ты прямо Золушка на балу! — воскликнула с восторгом Тамара, но Сонечка по-другому восприняла ее слова.
Та ведь была некрасивой замарашкой, пока не наколдовала добрая фея. Золушка стала прекрасной, и ее полюбил такой же прекрасный принц! Но Соня-то не станет прекрасной! Вот в чем разница… Все равно она пойдет на маскарад! И хоть на час или два узнает, что такое стать прекрасной!
Быть ей вечной Золушкой на чужом балу жизни.
Тамаре не понравилось, что девчонка молчит, могла бы хоть ахнуть восторженно… Интересно, о чем она думает?
Откуда было ей знать, что за какой-то месяц Сонечка стала совсем взрослой и понимающей многое из того, что Тамаре и в голову не приходило, а уж бедной матери и вовсе.
— Снимай платье, подошью, — велела Тамара. — Значит, так, говорить будешь мало, не своим голосом. Лучше записочки пиши. Думаю, сотню этих записочек тебе пришлют, не меньше… В конце будут снимать маски и раздавать призы. Ты до этого сбеги, поняла? Утром в школе скажешь, что тебя на балу не было, послушаешь, что о тебе — Незнакомке в зеленом — станут болтать и от зависти корежиться. — Тамара хихикнула, а Сонечка подумала, что та могла бы и не предупреждать ее — она сама все знает.
— Короче, — закончила Тамара, — придешь ко мне, расскажешь, мне же интересно, как все будет! Вопросы есть?
В ответ было молчание. Тамара расстроилась: она разбивается в лепешку, а эта статуя сидит и только глазами поводит. Уходя, Сонечка пробормотала «спасибо», но такое бесцветное, что лучше бы ничего не говорила!