Теплый пепел надежд - Страница 60

Она села в какой-то троллейбус, просто так, чтобы остаться одной и не предпринимать никаких действий.

Глядя в окно, она стала узнавать места. И поняла, что едет прямиком к дому доктора, где провела долгие месяцы…

Зачем? Что ей надо там? Доктора нет на свете… А если бы и был? Валялась бы в ногах, умоляя вернуть ей прежнее лицо?.. Ну нет! Даже из-за Кирика. Снова стать всеми презираемой уродиной, лишиться своей новой жизни, по которой она идет царственным шагом?.. Жизнь эта стала ее жизнью, Сонечки ли, Зины — но ее! И она эту жизнь не поменяет на прежнюю никогда!

Она вышла на знакомой остановке, ноги сами вынесли ее. Прошла к дому, стоящему в глубине двора, тихого и уединенного, и села на скамейку. К ней тут же подвалил какой-то парень, весь в коже. Отодвинувшись, Соня довольно грубо оборвала его:

— Можно покоя хоть немного? Ты ведь не дурак, чего же лезешь?

Парень оторопел и с видом петуха, окаченного бадьей воды, удалился, посылая в ее адрес что-то нехорошее. Ей было плевать.

Она перешагнула какую-то черту, сегодня был последний шаг… И теперь могла сказать все и сделать все, нимало не заботясь о последствиях. Впрочем, это было заложено в ней и раньше, но сейчас сцементировалось, как в отстроенном здании… Она сидела во дворике долго, вспоминала, забываясь, даже словно задремывая. Тихо шуршали опадающие листья, в воздухе стояла такая грусть, что казалось, весь мир должен упасть на колени и плакать, каяться… Сонечка вдруг громко рассмеялась в тишине дворика… Ну что, хотела стать «владычицей морскою»?.. А оказалась у разбитого корыта!

Ничего нельзя хотеть слишком! Даже красавицам не все удается… Уродина ее переплюнула, ее, Зинаиду, манекенщицу суперкласса!

Вот как бывает…

Тяжко, как старуха, поднявшись со скамейки, окинула прощальным взглядом дворик, дом и поплелась к остановке троллейбуса.

Касьяну казалось, что он сидит в Доме уже сутки. Обед сменился ужином, пришел пианист Витюша, чуть ли не десять раз присаживалась к его столику Ирина Андреевна…

Он болтал с ней о разных пустяках… Только один раз она его то ли огорченно, то ли с тревогой спросила: «Зиночку ждете?»

— Повидать бы ее не прочь…

Ирина сказала, что, вероятнее всего, она у Разакова — скоро они отправляются в Париж. Касьян хотел было уже попросить ее позвонить туда, но позвонил сам модельер: оказалось, что Зины там нет и не было, чем Разаков весьма раздосадован. Касьян — в который раз за сегодня! — обругал себя дубиной и непрофессионалом…

Как он мог отпустить Зину после ее странного прихода к Кирику Успенскому? Почему он не поехал за ней?.. Сейчас уже все стало бы на свои места.

И тут появилась она. Поля шляпы все так же опущены. Окинув зал взглядом и увидев Касьяна, кивнула ему, вымученно улыбнувшись, и сделала знак рукой, который он понял как «подождите, я сейчас».

У Касьяна отлегло от сердца, а то ему показалось, что он Зиночку уже никогда не увидит.

Из кухни снова вышла Ирина, присела к Касьяну.

— Увидели наконец свою любовь? Последнее время она что-то не в себе. Мрачна, я бы сказала, не по возрасту и без видимых причин. Ей бы петь и веселиться, как птичке-синичке, а не хохлиться, как больной вороне… Да-а, — протянула Ирина задумчиво, — мне чудится, у нее какие-то неприятности. Может, Разаков нашел лучшую модель? Я думаю, Зиночка ваша истинно любить не способна. Не огорчайтесь, — попросила Ирина, улыбнувшись. Она догадывалась, что Касьяна влечет не красотка Зина, а таинственная особа с ее именем.

— Да, кстати, — вдруг вспомнила Ирина, — я ведь провела расследование, чуть не по минутам… Никакая уродливая девица здесь не появлялась.

— Понял, — коротко откликнулся Касьян. — А что это не видно нашего мальчонку со шрамами? Он что, уехал?

— Нет, он здесь, — ответила Ирина, — только в какой-то меланхолии, и мне даже показалось, что к Зиночке он поостыл. Она в конце концов со своей фанаберией отошьет от себя всех мужиков! И будет сидеть одна, вот увидите.

Касьян усмехнулся. Так они сидели, пока сыщик опять не стал нервничать. Однако идти самому к ней не стоит… А может, это необходимо? Пока Ирина болтала, он метался, решив под конец через десять минут подняться к ней.

Сонечка, поднявшись наверх, стукнула в дверь к Максу.

Юноша сидел в кресле, читая: на коленях у него лежал ее томик Блока!..

Увидев Зину, вскочил, оглядев комнату, которая нуждалась в уборке.

Макс ругнул себя за бардак, но не прибирать же при Зине! Сам он был в джинсах, черной майке, босиком. Машинально пригладив волосы, Макс глупо спросил:

— Это вы?

— Как видите, — ответила с улыбкой Сонечка. — Здравствуйте, Макс. Мне захотелось к вам зайти и поболтать. У вас выпить найдется?

— Найдется, — бросившись к шкафчику, юноша извлек начатую бутылку «Абсолюта» и полбутылки вина. Она села в кресло, глядя, как он суетится, «накрывая стол», и думала о том, что Макс читал Сонечкин томик Блока, к чему бы это?.. Интересный факт! Наконец он сел, не глядя на нее.

«…Бедняжка, боится ослепнуть от моей красоты», — подумала она горько. Зато Соня уж смотрела! И видела простенького парнишку с приятными, даже красивыми чертами лица, с еле видимыми теперь шрамами…

Она была так в него влюблена, что решилась на поступок, который сломал ей жизнь!.. Или нет? Не сломал?

Зина-Сонечка протяжно вздохнула.

Она подняла рюмку:

— Выпьем за нас, Максим, вы не против?

Он густо покраснел и выпил. Ему было здорово не по себе, он не представлял себе причины, по какой эта феерическая красавица, о которой он мечтал ночами, пришла вдруг к нему.

— Я смотрю, вы любите Блока? — спросила она. — Мальчики в вашем возрасте стихов не читают… так?

Макс опять вспыхнул и посмотрел на нее: в глазах его была какая-то мольба… Может быть, он просил не продолжать этот разговор?.. Нет, будет, зачем же она тогда явилась сюда?

— Или я не права? Ответьте же мне, Макс, вы любите Блока, это ваша книга? Что вы молчите? Так красивых дам не принимают. Ну? Я жду, — это она уже сказала капризным, приказным тоном. Придется тебе, Максик, ответить, подумала она.

Все еще не обретя дар речи, он кивнул. Взяв книгу в руки, Соня пролистнула, увидела свои пометки и чуть не зарыдала. Дошла до стихов о Незнакомке, прочла две строфы, те, которые читала тогда, и снова спросила:

— Это ваши пометки? «Незнакомка» — ваше любимое?

Макс побледнел, в глазах вдруг промелькнуло что-то похожее на злобу, и он ответил довольно резко:

— Я не люблю стихи. Это книжка моей сестры… Она сунула мне в сумку, и я решил посмотреть.

— У вас есть сестра? — удивилась она. — Старше, младше?

— Мы близнецы, — коротко ответил юноша, находясь в том же состоянии.

— Какая прелесть! — воскликнула она, всплеснув руками. — Наверное, хорошенькая?

— Хорошенькая, — подтвердил Макс, добавив неуклюже: — Но с вами не сравнится…

…Ага, начинает потихоньку клеиться. Замечательно! Эта игра вдруг взбодрила ее, сладкое чувство вседозволенности и скорого отмщения согревало ее существо.

— А почему сестра не с вами? — допытывалась она. Пусть выкручивается, доколе сможет!..

— Я здесь по делам… А сестра учится… — с некоторым усилием произнес он.

Поудобнее устроившись в кресле, она сняла шляпу, тряхнула головой, золотисто-рыжие кудряшки взвились нимбом. Оторопев от такого зрелища, Макс не отрывал от нее восхищенных глаз.

— А что у вас за дела, Макс? — продолжила Соня допрос. — Налейте мне еще немного, что-то вы за мной плохо ухаживаете.

Он послушно разлил водку и она попросила:

— Ваш тост!

Насупившись, юноша напыщенно произнес:

— Я пью за вас, прекраснейшую женщину в мире!

Она хихикнула, и они выпили. Лукаво склонив голову, она продолжила игру.

— Признайтесь, Макс, вы были там, у себя, влюблены? Уж конечно! А в вас, наверное, влюблялись все поголовно! Разбили чье-нибудь сердечко, а?