Тёплый ключ - Страница 5

Над лесом стояла тишина, в небе медленно курчавились и таяли дымные следы самолёта, похожие на облака. Хорошо было на этой поляне, никуда не хотелось уходить.

— Эх, мяч не догадались взять.

— А давайте поиграем в «отчего-почему-как?».

— Это викторина, что ли? — спросил Родион.

— О, мы вас научим! Нужно задавать вопросы. Только о том, что видишь вокруг. Например: какие это облака? Или: какое это дерево?

— Дерево?.. — Родион огляделся. — Ну, хорошо. Задаю вопрос: под каким деревом прячется пограничник во время дождя?

Все сразу примолкли, задумались.

— Под ёлкой, наверное, — неуверенно сказал Саша. — Она самая густая.

— Берёза гуще, — сказала Галя.

— Под клёном, — сказала Лиза.

Юра ничего не сказал. А Митя сказал:

— Н-не знаю.

— Не знаете, — подтвердил Родион. — Пограничник во время дождя прячется под мокрым деревом. Разве не так?

Все расхохотались.

— Ну-у, это нечестно, — сказал Саша. — Надо по-серьёзному спрашивать.

— Хорошо. Ещё вопрос: какие камни лежат в этом озере?

— Мокрые, мокрые! — хором закричали пионеры. — Больше не обманете!

— Опять не знаете. В этом озере нет камней. Дно у него песчаное, вон такое, как те дюны. — И Родион кивнул на дальние золотистые холмы.

А Саша сидел и думал, какой бы такой вопрос задать этому насмешливому Родиону, чтобы он не смог ответить? Саша внимательно оглядел небо, озеро, берёзки, окружавшие поляну… Ага, нашёл!

— Вот! Вот эти берёзки, ведь они все одинаковые, все зелёные, правда?..

— Нет, не все, — перебил Юра. — Вон у той кора какая-то бесцветная и ветки наполовину засохли. А вон и ещё одна такая же.

— Правильно, — сказал довольный Саша. — Вот и вопрос: почему это?

— Может, корни попорчены? — Галя вскочила, подбежала к деревцу.

— Отставить! — крикнул Саша. — Не тебе вопрос задан. — Он посмотрел на Родиона.

Тот поднялся с места, подошёл к берёзке, осмотрел её. Но не корни, а ствол осмотрел и постучал по нему пальцем.

— Вот она, причина.

Пионеры столпились вокруг. На гладкой коре виднелось несколько глубоких круглых дырочек.

— Правильно, — сказал Саша. — Жучок-древоед.

— Нет, брат, не жучок, — сказал Родион.

Пока заинтересованные ребята разглядывали отверстия, он достал из своего рюкзака нож, сильной рукой сделал продольный надрез в нежной древесине и выковырял оттуда металлический шарик, величиной с горошину.

— Дробина! — воскликнул Митя. — Как же она туда попала?

— Охотники, — коротко ответил Родион.

— Теперь деревцо погибнет. Как жаль… — Лиза вздохнула.

— Его ещё можно спасти, — сказал Родион, — вылечить. Бери, Саша, мой нож и делай надрезы, а вы, ребята, выковыривайте дробинки. Только поаккуратней — не портите зря кору и не поцарапайте руки.

Мальчишки сразу же взялись за работу. Вот настоящее дело! Вылечить дерево — это же здорово!! Можно будет рассказать в лагере на вечернем костре и в доказательство предъявить дробины.

— И заметку об этом написать можно будет, — обрадовался Саша-редактор.

Он руководил работой, важно приговаривая:

— Аккуратнее, аккуратнее. Сказано вам, беречь кору.

— А для вас, девчата, будет особое поручение, — сказал Родион. — Вон там, видите, растут ёлки. На них должна быть смола, такая жёлтая, прозрачная. Наберите-ка её побольше. Всё. Задание понятно?

— Понятно!

— Выполняйте.

Родион отдавал команду по-военному, а пионеры выполняли её тоже по-военному — быстро и без разговоров.

Вскоре все дробины — их оказалось девять штук — были извлечены из обеих берёзок, а дырки в стволах залеплены еловой смолой и сверху туго забинтованы марлей.

— Эту марлю надо будет через недельку-другую снять, чтобы повязка не мешала деревьям расти в ширину, — сказал Родион.

И откуда только он так хорошо всё это знает? Лиза Бабкина шепнула Саше:

— Наверное, он ботаник.

— Вполне возможно, — ответил Саша..

А Родион вдруг повернулся к кустам ольшаника и громко сказал:

— Выходите-ка, отец. Я ведь давно уже вас приметил. Чего вы там стоите?

Удивлённые пионеры услышали покашливанье в кустах. На поляну вышел сухонький невысокий дядька в брезентовом плаще и с дробовиком за плечами.

— Да шёл вот мимо, слышу, шумит молодёжь. Дай, думаю, погляжу, не костерком ли балуются. А вы, оказывается, вон что… — Он подошёл к берёзке, ощупал марлевую повязку. — И смолой залепили, как положено. Ну, молодцы! Будем знакомы. — Я — Егор Лукьяныч, здешний лесник. А вы откудова?

— Из пионерлагеря.

— Из «Искорки». Знаете?

— Как не знать.

Егор Лукьянович сдвинул на затылок мятую выгоревшую фуражку, достал из кармана папиросы, закурил. Спичку задул и ещё припечатал её ногой. Посмотрел сквозь табачный дым на пионеров выцветшими стариковскими глазами.

— Такие, как вы, теперь в диковинку. В лес больше приходят губители. Не столько грибов-ягод наберут, сколько наозорничают. Охотники — те палят; что в сук, что в тетёрку, им всё одно. Экскурсанты ёлок-палок наломают, веников надёргают, бутылки-банки пораскидают — срамота! А то ещё огонь разведут да не затопчут. Ноне два пожара было, вон как… Егор Лукьянович глубоко затянулся папиросой, прокашлялся. — Опять же браконьеры шкодят. Вот, к примеру, тут рядышком за ручьем растёт мачтовая сосна, сортная. Вчера ещё всё в порядке было, а сейчас иду — Два свежих пня белеют, ветки раскиданы, а стволов — тю-тю, нет. Стало быть, кто-то поработал ночью.

— Но ведь на таких управа есть, — сказал Родион. — За незаконную порубку — уголовная ответственность. Разве не так?

— Так-то так. А как ты его найдёшь, браконьера-то? Он деревья в посёлок увёз, распилил на жерди и сложил у себя во дворе. А дворов в посёлке около сотни. А я один. Пока всё обойдёшь… Вот не знаю, сегодня дотемна справлюсь ли?

Егор Лукьянович смял в пальцах окурок и затоптал его в траве.

Пионеры переглянулись, посмотрели на Родиона. А тот будто только и ждал этого — кивнул и сказал:

— Нас шесть человек. С лесником — семь. Подсчитайте-ка, разведчики, сколько дворов придётся на каждого? Быстро!

Быстрее всех подсчитала Лиза Бабкина; она ответила сразу же:

— Сто дворов разделить на семь человек, получается четырнадцать целых, два в остатке.

— Молодец, Лиза! — сказал Родион. — По четырнадцать дворов на брата — это же для нас сущие пустяки. Юра, играй походный сигнал.

Ещё совсем недавно — ну, несколько минут назад — лес казался весёлым, светлым, добрым каким-то. А теперь он вдруг сразу переменился, словно облако набежало на солнце, — сделался таинственным, сумрачным; сосны стоят настороженно, как молчаливые часовые на посту, ели сердито ощетинились колючими лапами, даже ручей — и тот больше не звенит в камнях, а бормочет невнятно, будто предостерегает от чего-то.

Толстяку Мите, например, кажется, что вот-вот из-за какого-нибудь дерева покажется браконьер с острым топором в руках. Саша хмурит свои чёрные брови; лицо у него серьёзное, губы плотно сжаты, — теперь это уже не просто интересная весёлая прогулка, теперь это настоящая разведка!

Впереди с ружьём за плечами шагает лесник, за ним цепочкой — пионеры, строй замыкает Родион. Ребята то и дело оглядываются на него: он сразу изменился после того, как надел высокие сапоги, защитные брюки-галифе и такого же цвета гимнастёрку. Правда, гимнастёрка у него без погон, но всё равно в этой одежде он выглядит старше и строже, и теперь уже как-то не получается называть его просто Родион.

— Родион Григорьевич, — шёпотом спрашивает Лиза, — вы его арестуете, браконьера, да?..

На просеке, возле двух нетолстых пней, Егор Лукьянович остановился.

— Вот его работа, полюбуйтесь. Этим бы сосенкам стоять ещё и стоять, набирать силу. А он, злодей, без жалости их под топор, на жерди пустил.

Вокруг были раскиданы обрубленные ветви, белела свежая щепа, вдавленная в землю колёсами телеги.